Глава 4 Смерть императрицы

В городе Тянь Ду, столице страны Ли, в великолепном дворце, который находился чуть к востоку от императорского двора, тихо ходили туда-сюда дюжины служанок и евнухов. Все они старались шагать осторожнее, сдерживая дыхание, с чувством трепета и благоговения...

— Сянь-эр останется здесь, а остальные пусть уходят.

— Да...

На широкой кровати искусной работы лежала женщина, которая очень слабо дышала. Тот приказ исходил от нее. Голос был очень тихим, но люди не посмели ослушаться.

— Матушка императрица...

— Сянь-эр, подойди. Сядь рядом со мной, позволь мне... осторожно... взглянуть на тебя.

Лежавшая в постели женщина, на самом деле была императрицей страны Ли — Ли Цинчэн. Хотя она выглядела изможденной, но не утратила своего первоначального очарования. Двадцать лет назад ее называли первой красавицей страны Ли, и ее лицо до сих пор сохранило былую привлекательность.

Ли Сянь тихо присела рядом с Ли Цинчэн и, утирая слезы печали, посмотрела на свою мать, от которой остались лишь кожа да кости.

Увидев свою дочь такой опечаленной, Ли Цинчэн слабо ей улыбнулась:

— Последние годы я была больна, и толком не видела свою маленькую принцессу. Сянь-эр, ты подросла.

— Матушка императрица! — Ли Сянь под одеялом нежно взяла руку матери, словно бережно обхватывая хрупкую вазу. На руках Ли Цинчэн, были ясно видны даже очертания косточек, даже каждый кровеносный сосуд.

— Сянь-эр, не грусти из-за матери. Я ни о чем не жалею, вот только беспокоюсь о тебе и твоем брате... кхе, кхе...

— Матушка императрица, позвольте мне позвать врача.

Ли Сянь держала руку Ли Цинчэн. Слезы ручьем текли из ее глаз по лицу, которое на семьдесят процентов было таким же, как у Ли Цинчэн, и падали на красное парчовое одеяло. Каждая капля слез мгновенно впитывалась, оставляя только круглое, темно-красное пятно, похожее на засохшую кровь.

— О, мое глупое дитя, ты знаешь, какова моя болезнь. Я просто хочу побыть с тобой немного наедине, хочу кое-что сказать тебе.

Ли Сянь кивнула, но темно-красных пятен на одеяле становилось все больше.

Похоже стараясь изо всех сил совладать с недомоганием, Ли Цинчэн с хрипом втянула грудной клеткой воздух.

— Сянь-эр, в будущем... Если ты хочешь найти себе подходящую пару, следуй велению своего сердца, я... верю в твои глаза... Не нужно слишком много сомневаться... Ты... просто всегда... беспокоишь меня.

— Да, матушка императрица, я запомню...

— А твой брат... у твоего брата не очень хорошее здоровье. По правде говоря, лучше ему не садиться на трон. Если он тоже так считает, пусть сделает официальное заявление как можно раньше... Господин Ци... был очень добр. Он не... будет... кхе... кхе.

Матушка императрица! Я знаю!

— Ваше величество, пришел наследный принц!

Как только Ли Цинчэн услышала доклад служанки, стоящей за дверью, в ее затуманенных глазах вспыхнул проблеск света.

— Пусть наследный принц войдет! — поспешно сказала Ли Сянь.

Со скрипом открылась дверь. Вошел мальчик, на котором были черные одежды с золотой вышивкой и диадема из белого нефрита.

Это был Ли Чжу, наследный принц страны Ли. Он выглядел очень похоже на свою сестру Ли Сянь, но черты лица его были чуть более мужественными. Тем не менее, фигура его была невысокой, а лицо выглядело немного бледно, отчего он казался довольно хрупким.

— Матушка императрица! Сестра! — Ли Чжу подошел к кровати Ли Цинчэн, чтобы поприветствовать мать и сестру.

— Подойди, сынок, дай мне посмотреть на тебя.

— Да, матушка императрица.

Восьмилетний Ли Чжу выпрямился у постели Ли Цинчэн, став при этом немного похожим на императора.

Ли Цинчэн посмотрела на своих двух детей и благодарно улыбнулась.

— Сынок, помни, ты должен слушаться свою сестру, — сказала она Ли Чжу.

— Матушка императрица!

Ли Чжу, все еще был восьмилетним ребенком, и хотя его учили "не моргать и глазом, чтобы ни случилось", в конце-концов он расплакался, увидев больную мать.

Ли Цинчэн переводила взгляд с одного своего ребенка на другого, а затем она посмотрела на закрытую дверь. Слова, которые она была готова произнести, превратились в легкий вздох, а затем она медленно закрыла свои глаза...

— Чжу-эр, скажи мне. Ты хочешь занять трон?

— Да... я хочу! — твердо ответил Ли Чжу.

...

На границе страны Ли.

— Брат, надень это! — Линь Юй передал Линь Ваньюэ полоску мешковины, шириной в три пальца.

Линь Ваньюэ взяла ее и завязала вокруг головы точно так же, как это сделал Линь Юй, прошептав:

— Что случилось?

Линь Юй ответил ей приглушенным голосом:

— Императрица скончалась!

— О, — кивнула Линь Ваньюэ.

— Императрица была младшей сестрой нашего генерала, — продолжил Линь Юй.

Линь Юй заметил удивленное выражение лица Линь Ваньюэ и вздохнул, сообразив, что его брат совершенно политически неграмотен, и его не заботит ничего, кроме убийства гуннов. Как такое возможно? Линь Юй любезно объяснил:

— Брат, возможно ты не знаешь. Отец генерала Ли Му — близкий друг предыдущего императора. У старого генерала есть сын и была дочь — генерал Ли Му и императрица.

Когда Линь Ваньюэ уже хотела что-то сказать, прозвучал боевой рог.

— Вражеская атака! — при звуке боевого рога, Линь Ваньюэ сразу же схватила лежащий на кровати мешок из грубой ткани и копье с подставки, а затем выскочила из шатра.

Линь Юй последовал за ней, и они присоединились к своим группам. Когда солдаты выстроились в шеренгу, на стену лагеря поднялись лучники. Бой боевых барабанов и стук сердца Линь Ваньюэ почти слились в унисон.

Земля слегка задрожала. За минувшие два года, Линь Вань Юэ научилась по колебанию земли определять количество нападавших гуннов. В этот раз она осознала, что им предстоит тяжелая битва!

— Готовьсь!

— Стреляй!

По приказу командира, в лагере прозвучал пронзительный свист стрел.

Издалека донеслось ржание лошадей и крики боли.

— Бам!

Подстреленный лучник упал со стены лагеря, недалеко от отряда Линь Ваньюэ. Она повернула голову, и увидела стрелу, которая более чем на дюйм вонзилась лучнику в лоб, прямо между бровями.

Подняли флаги каждого подразделения и Линь Ваньюэ увидела некоторые сигналы: лучники в укрытие, пехота в атаку, кавалерия обходит с флангов...

Линь Ваньюэ одной рукой схватила копье, а второй сжала меч на поясе. Когда ритм боя барабанов изменился, открыли ворота лагеря!

— Вперед! — прорычал голос командующего, и пехота первой рванула в бой.