Глава седьмая

«Виски под Скалами», Лощина Дьявола.

Напряжение стекает со скалистого потолка, а под ним люди замышляют месть одному из своих.

Голоса негромкие, выражения лиц мрачные. Прислонившись к барной стойке, я осматриваю клуб через грани своего стакана, когда пью виски.

— Как бы ты называл ночной клуб, полный тихих Висконти?

Я бросаю взгляд влево, где Кастиэль, мой старший двоюродный брат и будущий Капо Дьявольской Лощины — если дядя Алонсо когда-нибудь, блять, умрёт, — наливает себе виски.

Наклоняю голову и обдумываю свой ранчлайн.

— Понятия не имею.

— Я тоже. Никогда раньше такого не видел.

Он ухмыляется, и я разражаюсь язвительным смехом. Залпом выпиваю остатки виски, но прежде чем я ударяю стаканом о стойку, он выхватывает его у меня из рук.

— Полегче, cugino, — говорит он. — Эта столешница — африканское черное дерево. Её только на прошлой неделе установили.

Мой взгляд падает на его украшенную перстнем руку, ласкающую текстуру дерева.

— Если бы ты так прикасался к своей женщине, она, возможно, не сидела бы в углу и не смахивала бы вправо каждому мужчине в Tinder.

Мы оба поднимаем глаза на Алёну. Длинноногую наследницу крупнейшего в России водочного завода и невольную невесту Каса. Судя по тому, как он свирепо на неё смотрит, я не сомневаюсь, что их чувства взаимны. Она сидит, скрестив ноги, на бархатном диванчике с лицом, цвета отшлепанной задницы, и смотрит на свой телефон. Конечно, её большой палец работает сверхурочно.

Кас ворчит и наполняет мой стакан виски «Клуб Контрабандистов». Иногда я задаюсь вопросом: если он является генеральным директором компании, значит ли это, что ему когда-нибудь надоест пить свою продукцию? Он аккуратно проводит салфеткой по барной стойке и ставит на неё мой стакан, прежде чем поднести свой к губам.

— Жаль, что Данте не предупредил меня о том, что собирается сегодня взорвать порт, — бормочет он, пригубив янтарную жидкость. — Я бы быстренько забросил её в самый эпицентр.

— Такой ты конечно безнадежный романтик.

— Я оставлю этот титул Порочному, — в кармане завибрировал мобильный. Вытащив его, он бросает взгляд на экран и отходит, прижав его к уху.

Я отхлебываю свежий напиток и смотрю на своего брата Анджело и его новоиспеченную жену с тем же интересом, с каким смотрят документальный фильм Дэвида Аттенборо¹⁵. Они стоят в центре комнаты, не обращая внимания на напряженные разговоры вокруг них. Руки Анджело плотно обхватывают челюсть Рори, и он что-то бормочет ей на ухо. Его пиджак накинут на её плечи, скрывая большую часть свадебного платья.

Легкий веселье щекочет мне кожу. Анджело не зря прозвали Порочным. Ради жены он старается сохранять спокойствие, но вена, пульсирующая на его левом виске, говорит мне о том, что при первой же возможности он ускользнет в пустую комнату и разнесет в клочья все, что попадется на глаза.

Его характер, как и всегда, похож на утечку газа. Стоит поднести к нему небольшое пламя, и он взрывается, казалось бы, ни с того ни с сего.

Иногда я вопрошаюсь, действительно ли он девять лет вёл праведный образ жизни, или это был долгий лихорадочный сон с моей стороны.

Мне хотелось бы сказать, что он вернулся в Коза Ностру и наконец-то занял свою законную роль Капо Дьявольской Ямы, потому что одумался, но на самом деле это произошло потому, что он потерял свой чертов ум.

Если вкратце, он захотел заполучить двадцатиоднолетнюю невесту дяди Альберто, а когда тот не преподнёс её ему сразу на блюдечке, мой братец пустил старику пулю в лоб и начал войну со его старшим сыном и преемником, Данте.

Я знал, что Данте — мудак, ещё с того момента, когда он сжульничал на одном из моих покерных вечеров, но я и не осознавал, что он ещё подвергся лоботомии. Он взорвал порт Дьявольской Ямы, из которого все три компании Висконти, включая его собственную, ведут свои дела.

Анджело и Рори начинают целоваться, и я предпочел бы выколоть себе глаза, чем наблюдать за этим действом. Поэтому я перевожу взгляд на Габа, нашего младшего брата и недавно назначенного консильери Дьявольской Ямы. Он сидит за покерным столом с тремя своими самыми надежными солдатами. Как и Анджело, он внешне спокоен, но взгляд его искрится, как провод под напряжением.

Мой брат — загадка, и, несмотря на то, что в детстве мы были не разлей вода, сейчас мне известно о нём только то, что он постоянно тяготеет к насилию и ненавидит носить костюмы. Я видел его в костюме, наверное, два раза в жизни: сегодня на свадьбе Анджело и девять лет назад на похоронах наших родителей. Отдавая приказы своим людям, он накручивает галстук-бабочку на кулаки, словно прикидывая, кого бы им придушить.

Он внезапно тычет большим пальцем в карту на столе, и за столиком за его спиной кто-то вздрагивает.

Это та самая девушка, которую мой кузен Бенни подцепил на свадьбе. Мой взгляд скользит по ней, затем перемещается на сантиметр вправо, к самому идиоту. Он встречает мой взгляд с самодовольной ухмылкой, затем поднимает свой бокал за меня. Твоё здоровье!

Я вытираю рукой рот, пытаясь скрыть свое веселье. Кажется, всего несколько минут назад мы с Нико наблюдали за тем, как он подкатывал к ней на танцполе, делая ставки на то, сколько времени пройдет до того момента, когда она даст ему по яйцам.

— Ты должен мне двадцать тысяч.

Кстати, о Нико. Он садится рядом со мной в бар и наливает две рюмки Don Julio 42-го года выпуска. Пододвигает одну из них ко мне легким движением запястья, наплевав на африканское черное дерево.

— Ты не учитываешь сложившуюся ситуацию, cugino. Сейчас не время обсуждать пустяковые пари.

Нико смеется.

— Удваиваю ставку на то, что он её трахнет.

У меня ускоряется пульс.

— Договорились.

Как и все остальные члены семьи, Нико знает, что я отказываюсь, не могу отказаться от возможности сыграть в игру или заключить пари, даже если гарантированно проиграю. Мой самоконтроль закован в железо и оцинкован, и все же звук игральных костей или вращающегося колеса рулетки для меня как наркотик.

Вся моя жизнь — это игра, но игра предсказуемая. Я владею половиной отелей и казино и взимаю плату с тех, кто мне не принадлежит. В мире фиксированных коэффициентов, все из которых складываются в мою пользу, единственное, что меня радует — это возможность встряхнуть кости и бросить их в неизвестность.

Нико опрокидывает рюмку и наливает ещё.

— Ты проебался.

— Да?

Он застенчиво ухмыляется.

— Да. Я переспал с ней на мальчишнике, так что я уже знаю, что она — давалка для мафии.

— Господи, — пробормотал я. — Тебя с Бенни отделяет одна субботняя ночь от инцеста.

Он тихо смеется, затем одной рукой поднимает стопку рюмок, а другой прячет бутылку текилы под мышку. Его веселый свист растворяется в воздухе, как масло в воде. Боковым зрением я вижу Гриффина, главу моей личной службы безопасности, который перестает расхаживать в тени, чтобы пристально посмотреть на него, когда он проходит мимо.

— Какой же, блять, идиот, — ворчит он, а затем возвращается к своему тихому телефонному разговору.

Я не согласен, на самом деле Нико — один из немногих кузенов, которых я не считаю идиотами. Он просто вырос в условиях, когда война постоянно висит над его головой, как грозовая туча. Он не идиот, просто у него иммунитет к таким вещам, как взрывы и кровопролитие.

Оставшись в одиночестве, я смотрю на рюмку текилы, которую налил мне Нико. Как правило, я не пью бесцветный алкоголь, если только не пытаюсь наладить бизнес с мексиканцами или русскими, но похуй.

Я залпом выпиваю и жду.

К моему легкому разочарованию, спиртное обжигает горло и просачивается в грудь, но не гасит огонёк тревоги внутри.

Проведя костяшкой пальца по челюсти, я поворачиваюсь и упираюсь предплечьями в барную стойку. В основном для того, чтобы Анджело не заметил трещину на моей безразличной маске. Из всех Висконти я самый спокойный. Голос разума в выгребной яме эгоизма и тестостерона. Тот, кто тушит их пожары ледяным ведром реальности и планом. Но должен признать, что сегодня я с трудом придерживаюсь этой репутации.

Порт Дьявольской Ямы пылает, и в моей груди зарождается тревожное чувство, что в этом виноват я.

Это было просто совпадение.

Покачав головой, я перекатываю стакан с виски по ладони и прижимаю его к внутренней стороне запястья, пытаясь охладить кровь. Конечно, мой мозг понимает, что это было простое совпадение. Данте затаился уже больше месяца назад, самое время вытащить палец из задницы и отомстить. И что может быть лучше для этого, чем свадьба Анджело?

Рыжеволосая девушка здесь ни при чем.

Я на мгновение закрываю глаза, внезапно осознавая, что все моё тело напряжено.

Она не моя карта гибели.

Позади меня Анджело прочищает горло.

— Мужчины, жду вас в кабинете Каса через минуту.

Я разминаю свою шею. Расправляю свой галстук-бабочку и привожу себя в порядок, прежде чем повернуться. Мужчины проходят через дверь в задней части клуба, образуя шеренгу из смокингов и хрустальных стаканов в руках. Анджело хватает Рори за волосы и сердито целует её в шею, прежде чем она присоединяется к гостям со стороны невесты. Несколько человек Габа образуют вокруг них защитный барьер, в то время как Анджело обращает своё внимание на меня.

Он смотрит на меня, молча, но ожидающе. Лениво улыбаясь, я держу руку горизонтально в пространстве между нами. Оба наших взгляда падают на нее, и, как обычно, она абсолютно неподвижна.

Мы с братьями играем в эту игру с самого детства. Начиная с того момента, когда мы разбили прекрасный фарфор нашей мамы, катаясь на роликах по кухне, и заканчивая осознанием того, что возле дома нашей последней жертвы из Анонимных Грешников установлена камера видеонаблюдения — каждый раз, когда нас касалась опасность, они обращались ко мне, чтобы оценить её серьезность. Думаю, это потому, что я смотрю на вещи сквозь призму логики, или потому, что я не принимаю никаких опрометчивых решений.