В этом и заключается особенность Дьявольской Ямы. Тут ничего никогда не меняется.

— Что привело тебя обратно в город?

Я слегка напряглась. По правде говоря, когда я собрала всю свою жизнь в чемодан и покинула Атлантик-Сити, возвращение на побережье было последним, о чем я думала. Я не думала об этом до тех пор, пока не выпрыгнула из автобуса, который довез меня до Портленда. Дрожа под автобусным навесом и не зная, куда податься дальше, я ввела запрос в Google «Самые тихие города Западного побережья». Дяволськая Яма была под номером три в туристическом блоге Венди Вандерласт⁷. По совпадению, менее чем через тридцать минут в Бухту Дьявола отправлялся автобус, и стоимость билета равнялась как раз той мелочи, которая была у меня в карманах.

Вот такая удача и подвела итог моей жизни.

— Соскучилась по потрясающей погоде, — сухо отвечаю я.

Он засмеялся.

— Да? Ты уже нашла работу?

Это мое следующее препятствие: найти работу в Дьявольской Яме. Это будет почти невозможно, потому что в маленьком городке все есть по одному. Один продуктовый магазин, одна закусочная, одна пиццерия. Создается впечатление, что люди, работающие в этих заведениях, держатся за свою работу дорогой ценой, и единственное, когда появляется вакансия — это когда кто-то умирает или уходит на пенсию.

— Нет, но если ты узнаешь, что кто-то увольняется, дайте мне знать?

— Я уверен, что в Бухте найдется миллион баров и ресторанов, в которых будет...

Я прервала его, твердо и быстро.

— Я хочу работать здесь, поэтому я ищу только в Дьявольской Яме.

Никакой Бухты, никакой Лощины. Было бы слишком заманчиво засунуть руки в глубокие карманы, а я стараюсь этого больше не делать.

Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть подозрение, промелькнувшее во взгляде Мэтта. Он открывает рот, несомненно, со шквалом вопросов на языке, но я успеваю раньше него.

— Спасибо, что помог мне с вещами. Может быть, встретимся на выходных, если ты не будешь занят?

Намек, который даже идиот не смог бы пропустить. Он отталкивается от дверного косяка и делает два шага назад, в тень коридора.

— Конечно, я тебя оставлю, — он останавливается у входной двери. — У тебя есть какие-нибудь планы на завтра?

— Зависит от того, что ты собираешься предложить.

— Свадьба. Бесплатная еда, бесплатное спиртное и хорошее времяпрепровождение. Что скажешь?

Я нахмурилась.

— У кого свадьба?

— Помнишь Рори Картер?

Я застонала. Не потому, что Рори мне не нравится — совсем наоборот. Она одна из самых милых девушек на Побережье. Она училась в единственной другой школе в Дьявольской Яме, а также работала в ночную смену в закусочной в конце улицы. Каждый раз, когда я заходила к ней, она давала мне дополнительную порцию жареной картошки или горячий шоколад за счет заведения, и я составляла ей компанию, пока она убирала со столов и проверяла запасы. Возможно, она была добра ко мне только потому, что мои родители погибли, но все же она была для меня самым близким другом.

Нет. Я застонала, потому что Рори — моя ровесница, а это значит, что я уже в том возрасте, когда люди разбираются в своем дерьме.

Я же, напротив, очень далек от того, чтобы разобраться в своем.

— За кого она выходит замуж? Я его знаю?

Мэтт задумчиво покачал головой.

— Нет, не думаю, что ты его знаешь. Ну, что скажешь? Хочешь быть моей парой на свадьбе?

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и обдумываю услышанное. Думаю, было бы неплохо увидеть старые лица, да и подходящее платье наверняка пылится у меня в шкафу. Кроме того, может быть, я встречу кого-нибудь, кто возьмет меня на работу.

— Я согласна, но только если ты не будешь называть меня своей девушкой.

— Не буду, потому что ты моя напарница в деле, чтобы заполучить другую.

— Что ж? Ты хочешь, чтобы я пела ей дифирамбы в уборной?

— Нет, я хочу, чтобы ты смотрела на меня, как будто влюблена в меня, и делала вид, что смеешься над моими шутками. Потом, когда она поймет, как я сексуально выгляжу в смокинге, ты должна будешь пропасть из моего поля зрения.

Я смотрю на него в недоумении.

— И раньше это срабатывало?

Он подмигивает мне.

— Не знаю, никогда не пробовал. Я заеду за тобой в два часа дня.

Он выбегает из моей квартиры, оставляя меня только с моими мыслями и шумным жужжанием отопительного прибора.

Душ. После почти трех дней, проведенных в вонючих автобусах, пахнущих как ходячая, говорящая пепельница, мысль о душе — это рай, даже если он будет холодным, потому что я еще не включила водонагреватель. Я бросила шубу на пол и вылезла из этого слишком тесного платья. Несмотря на то, что оно стоит дороже, чем вся моя остальная одежда вместе взятая, я не могу дождаться, когда смогу его выбросить. Может, от меня и пахнет дымом и потом, но от этого платья воняет виски и близостью к смерти, и я не хочу его больше видеть. К тому же, это часть моего прошлого. Завтра я проснусь и буду хорошей.

Ледяная вода струится по моему телу, смачивая волосы и снимая напряжение между лопатками. Но, несмотря на это, я чувствую себя спокойнее, потому что на горизонте замаячило обещание новой жизни. Возвращение в Дьявольскую Яму дало мне второй шанс и возможность начать все сначала. Там, где Мартин О’Хара никогда меня не найдет.

Я собираюсь найти работу и продержаться на ней дольше недели.

И также собираюсь, наконец, выяснить, что меня интересует в этом мире, кроме как брать деньги у мужчин.

К тому времени, как я вытираюсь и распутываю волосы, на моих губах появляется едва заметная довольная улыбка. Я натягиваю мягкие носочки и направляюсь по коридору в спальню, где меня встречает односпальная кровать с голой лампочкой, свисающей с потолка над ней. Вздохнув, я бросаю свою одежду на кровать, и тут же из кармана моей шубы на пол выпадает что-то.

Часы Рафаэля Висконти. Я сажусь на край кровати и беру их в руки. Провожу большим пальцем по гладкому хрустальному циферблату и по всей длине кожаного ремешка.

Странно, но они еще теплые, как будто он всего несколько минут назад снял их со своего толстого запястья и положил в мой карман. Может быть, дело в сильной усталости, а может быть, я теперь просто отъявленная психопатка, но почему-то я подношу его к носу и вдыхаю его запах. Терпкий коктейль из кожи и стойкого лосьона после бритья разжигает маленький, мерцающий огонек в глубине живота, и на какое-то темное, опасное мгновение я снова оказываюсь в баре. В окружении медленно плещущейся в бокалах янтарной жидкости, серебряных вспышек и зеленого мерцания.

Я рефлекторно сжимаю бедра.

Господи, я, наверное, устала, потому что ну его к черту. Мне все равно, кто он и сколько у него телохранителей, он набросился на меня с молотком. И что самое ужасное? Похоже, что это была какая-то шутка для него.

Я падаю обратно на кровать и начинаю смеяться. Ничего не могу с собой поделать, потому что, несмотря на то, что в тот момент я была в ужасе, у меня до сих пор голова идет кругом от избытка адреналина. Большие выигрыши бывают только после больших рисков, а я сегодня определенно рисковала.

Мое веселье оседает на коже, как пыль, и уступает место тупой боли в груди. Честно говоря, я буду скучать по своему мошенничеству. Я бросаю игру не потому, что она мне надоела, а потому, что так будет правильно.

Я всегда знала, что это неправильно, вот почему я потратила последние три года, пытаясь найти подходящую карьеру. Когда я приехала в Атлантик-Сити, первым делом я осмотрела казино, а вторым — записалась в библиотеку. Каждый понедельник я вставала перед секцией «Для чайников», закрывала глаза и проводила указательным пальцем по корешкам. На какой бы книге я ни остановилась, я должна была ее прочитать, какой бы скучной ни была тема. Логика заключалась в том, что, может быть, я найду на страницах что-то такое, что прольет свет на тьму внутри меня. Что-то, что было близко к ощущению от подсчета карт, сортировки по краям⁸ или вытаскивания бумажника из мужских брюк, пока он отвлекается на мои сиськи.

Но пока безрезультатно. Немецкая грамматика. Недвижимость. Трейнспоттинг⁹. Все книги, которые я брала в руки, надоедали мне до ужаса.

Я встаю с кровати и подхожу к чемодану, чтобы положить часы в передний карман на хранение. Завтра подумаю, как их продать.

Когда я поднимаю с кровати груду одежды, что-то, лежащее под ней, привлекает мое внимание.

Визитка.

Я поднимаю ее и переворачиваю.

Анонимные грешники. Буквы выбиты золотом, а под ними — номер, напечатанный черными шелковистыми цифрами. Я смотрю на него несколько тяжелых секунд, а потом, не задумываясь, достаю телефон, купленный на стоянке грузовиков где-то на Среднем Западе, и набираю номер.

На линии раздается три гудка, затем переключается на голосовую почту.

— Вы дозвонились до Анонимных грешников, — произносит женский роботизированный голос. — Пожалуйста, оставьте свой грех после сигнала.

Раздается длинный гудок, затем наступает статическая тишина.

Я опускаюсь на кровать, закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

— Здравствуй, старый друг. Давно не общались.