Слушайте Сюда
«Billie Eilish—Lovely (with Khalid)
Ciara—Paint it, Black
Son Lux—Easy
Melanie Martinez—Dollhouse Two Feet—Her Life
Sabrina Claudio—Orion’s Belt
Karliene—Become the Beast
Portugal. The Man—Modern Jesus
Billie Eilish—Six Feet Under
Sabrina Claudio—Belong to You
Konoba—On Our Knees
Ruelle—Deep End
Noah Cyrus—Again
Aurora—Murder Song (5, 4, 3, 2, 1)
Portugal.The Man—Evil Friends
Melanie Martinez—Cry Baby
Erutan—Come Little Children»
– Дьявол спросил меня, откуда я знаю дорогу внутри стен ада. Я ответил ему, что мне не нужна карта для той тьмы, которую я так хорошо знаю.
—Т.М.Т.
Нет ничего, похожего на это.
Ничто не сравнится с успокаивающими, гипнотизирующими воплями взрослого мужчины, который знает, что это будут последние звуки, которые он когда-либо издаст. Его крики - тихая симфония, постоянно звучащая в глубине моего сознания, даже когда он стоит передо мной с разинутым ртом, зажмуренными глазами и запрокинутой головой. С каждым новым криком сухожилия на его шее вздуваются под завораживающим каскадом красного. С каждым новым криком внешний мир немного затихает, моя хватка вокруг ножа ослабевает, и мои неглубокие вдохи становятся ровными.
Вскоре его крики превращаются в сдавленные всхлипы. Я так расслаблен, что веки тяжелеют, но я отказываюсь позволить им закрыться и пропустить даже секунду сцены, разыгрывающейся передо мной. Сцены, которую я срежиссировал собственными руками.
Они сказали пойти на терапию. Никто никогда не уточнял, на какую именно.
Мои губы скривились. Рукоять ножа в ладони толстая и влажная. Запах крови и боли наполняет ноздри, вместе с кайфом, который, как я знаю, исчезнет слишком быстро, как это всегда бывает.
Только когда тишина — единственный звук, сравнимый с небесными криками, которые я только что смаковал, как изысканное вино, — возвращается в мои уши, я вспоминаю о своей аудитории. Я позволяю оружию выскользнуть из пальцев. Оно со стуком падает на землю, когда я прислоняюсь к бетонной стене позади меня. Выбрасывая ногу, я перекрещиваю ее через другую лодыжку и делаю последний, опьяняющий вдох.
Я не могу оторвать глаз от этого зрелища. Или, может быть, могу, но не хочу. Это слишком идеально — то, как его голова наклонена сильно далеко вправо. Небольшой красный обрубок на левой стороне его лица — все, что осталось от уха. Потеки алого переплетаются, стекая по телу, и крошечные капли окрашивают керамические плитки моей меткой.
Черт, это хорошо. Кто-то мог бы даже назвать это артистизмом. Я наклоняю голову, впитывая ужас, все еще запечатленный в напряженных линиях его лица. К тому моменту как я закончил с ним, его волосы стали намного седее, но это только придавало определенный шарм, которым я восхищался.
Ха... Он всегда думал, что создает эпические произведения искусства. Если это не эпично, то я не знаю, что это, черт возьми.
– Хочешь сфотографировать? – грубый голос Гриффа поворачивает мою голову вправо.
Его могучие плечи достаточно широки, чтобы заполнить весь дверной проем, в котором он стоит.
Он, конечно, ехидничает, но я почти улыбаюсь, обдумывая это. Обидно видеть, как годы тщательной подготовки исчезают так быстро, как и появились. Но нет. Мне не нужен трофей. Что мне нужно, так это мое чертово здравомыслие — то, в чем я не совсем уверен, что когда-либо обладал, и уж точно никогда не обрету, пока этот безжизненный кусок дерьма затуманивает мне обзор.
И вот так знакомые темные когти горечи впиваются в мою грудь и съедают кайф.
Фредерик Фергюсон. Пятьдесят шесть лет. Водитель автобуса начальной школы. Две бывшие жены, один взрослый ребенок, которого он не видел и с которым не разговаривал одиннадцать лет.
Я мысленно вычеркиваю его имя в своем списке. Потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы достать его, но это только потому, что мои руки были заняты номерами пять и тринадцать.
Уставившись на тело, прислонившееся к колонне, к которой оно привязано, я отталкиваюсь от стены.
– Сожги его.
Я не выхожу из комнаты, пока воздух не заволакивает дымом. Пепел и пыль, смерть и убийства. Некоторые пьют это как яд, пока это не убивает их, не оставляя ничего, кроме оболочки без души. Другие, такие как я, - и есть этот яд. Когда у тебя нет души, нет угрозы потерять ее. Когда нет угрозы, нечего бояться.
И без страха... твои возможности безграничны.