– Не суди о моей истории по главе, на которую ты наткнулся.

– Не суди о моей истории по главе, на которую ты наткнулся.

— Неизвестно

Oвальная кнопка из тонкой бронзы. Одно нажатие. Один дин, один дон. И все это станет реальностью.

Я втягиваю воздух, грудь напрягается под облегающей униформой. Холодная волна беспокойства пробегает по спине, когда я одергиваю подол маленького черного платья длиной до середины бедра. Платье, которое я получила на пороге своего дома. Платье, которое стоит больше, чем весь мамин дом-трейлер. Платье, в котором был билет на самолет в один конец до Нью-Йорка и пять хрустящих стодолларовых купюр, засунутых во внутренний карман, когда оно прибыло.

До вчерашнего дня я слышала о дизайнере Оскаре де ла Рента только в реалити-шоу. Сегодня на мне не только его одежда, но и подходящие к ней десяти сантиметровые туфли-лодочки.

Переминаясь с ноги на ногу, я поправляю черные очки в прямоугольной оправе, сидящие на переносице, и качаю головой, глядя на себя. Перестань быть трусихой и покончи уже с этим.

Если бы Фрэнки была здесь, она бы ухмыльнулась и толкнула меня плечом, подталкивая к двери. Но ее здесь нет, не так ли?

Прежде чем я успеваю отговорить себя от этого, я прижимаю обгрызенный ноготь к дверному звонку и жду.

Предвкушение нарастает с каждой секундой, терзая, пока мои ладони не потеют. Тьфу. Как будто у меня и так недостаточно личных проблем, с которыми нужно разбираться, не добавляя ко всему еще и этот сценарий.

С трудом могу поверить, что я действительно здесь. Не то чтобы я точно знала, где, черт возьми, находится это здесь.

Наклонив голову, я пытаюсь незаметно оглядеть свое окружение. Черный лимузин, который высадил меня несколько минут назад, теперь превратился в далекое пятнышко, исчезающее на бесконечной подъездной дорожке. По обе стороны гладкой, узкой тропы растут идеально подстриженные живые изгороди, достаточно высокие, чтобы напоминать лабиринт. Лабиринт, который угрожает поглотить целиком, если я осмелюсь вернуться тем путем, которым приехала.

Вдалеке невозможно ничего разглядеть, но я знаю, что лимузину пришлось проехать через ворота, чтобы попасть сюда.

Затемненные окна блокировали любые подсказки относительно того, куда я направлялась, с той секунды, как меня встретили в аэропорту и проводили в затанированный автомобиль. Затемнённые стекла скрывали от посторонних глаз даже водительское сиденье, но они не могли приглушить случайные звуки. После долгой поездки, где единственным звуком был шум шин, мои уши внезапно пронзил едва слышный грохот, который сопровождал открытие ворот.

Сердце сильнее заколотилось о грудную клетку, когда я посмотрела в чистое голубое небо над головой. Ничто не указывает на мое местоположение. Самолет, возможно, и доставил меня в Нью-Йорк, но, насколько я могу судить, мы свернули в Джерси или Массачусетс.

Я поворачиваюсь обратно к двери, осматривая само имение, и черт возьми... это место огромное. Я крошечная пылинка, стоящая перед домом. Нет — особняком. Здание сплошь состоит из величественных арок, сложных резных узоров, роскошных террас, блеска и шика, растянутого настолько, что оно могло бы вместить весь наш трейлерный парк.

Глубокий вдох.

После мягкого щелчка дверь из красного дерева распахивается, и передо мной предстает потрясающая женщина. Вероятно, она на пятнадцать лет старше, а мне двадцать, и выглядит так, словно только что сошла с подиума. Гладкие светлые волосы собраны в сложный узел на макушке. Высокие скулы нежно розовые, а загорелая кожа безупречно ровная.

– Эмми Хайленд? - мурлычет она, изгибая блестящие красные губы, когда протягивает руку. – Стелла Ларссон. Так рада наконец-то познакомиться с вами.

Я пожимаю руку и пытаюсь заставить свои плечи расслабиться, когда цепляюсь за знакомое имя.

– Я тоже рада с вами познакомиться. Я имею в виду, лично.

Улыбка женщины становится шире, и это только подчеркивает ее красоту. Грациозно отступив в сторону, она отпускает мою руку.

– Пожалуйста, входите.

Только когда она поворачивается, и я следую за ней в длинный коридор, то замечаю ее наряд: маленькое черное платье, доходящее до середины бедра, и подходящие к нему десяти сантиметровые туфли-лодочки. Образ почти идентичный моему, за исключением того, что, когда она двигается, я вижу, что у нее глубокий V-образный вырез, в то время как у того, что предоставили мне, скромный вырез в виде сердечка. Она также носит тонкий золотистый шарф, обернутый вокруг шеи наподобие колье, но то, как он аккуратно завязан с одной стороны, каким-то образом придает всему образу элегантность.

Мои шаги замирают сами по себе, когда коридор выходит в шикарную гостиную. За огромными окнами, занимающими всю дальнюю стену, раскинулся захватывающий дух вид на густой сад. Солнечные лучи заливают гостиную, создавая сияние, которое бросает отблеск на мою кожу. Когда я поднимаю глаза, то замечаю, что большая часть света исходит от стеклянного потолка.

Ослепительное тепло кажется обманчивым, потому что я точно знаю, что здесь происходит на самом деле. Какую роль мне предстоит сыграть. Я делаю несколько шагов вправо, пока мерцание не исчезает, и стою в затененном углу.

Моя рука касается холста на стене. Это строгий, традиционный пейзаж особняка столетней давности. Бронзовый и царственный на вид, рисунок какой-то неправильный. Определенно не такой, каким я бы его написала. Краска здания должна была облупиться, а сад зарасти сорняками, напоминая о былых временах. Длинные тени тянулись бы по потрескавшимся ступеням, дразня дом призраками прошлого. Толстая полоса красного испачкала бы подоконник, брошенное ведро с краской опрокинулось бы набок и расплескало содержимое.

Даже находясь вдали от своего альбома для рисования, заботливо спрятанного в моем углу трейлера, где мама его не найдет, мои пальцы буквально зудят от желания окунуться в мир кисти и красок. Каждая душная картина притягивает меня своими мольбами о смелых мазках краски – красной и черной, и я сожалею, что мне было приказано оставить все свои вещи дома.

Конечно, у меня никогда не было подходящих материалов для творчества, но Фрэнки делала всё, чтобы достать их для меня, даже когда я была совсем маленькой. Краски и скетчбуки из магазинов с подержанными товарами были доступнее, чем новые предметы. В крайнем случае сошли бы карандаши и обрывки бумаги. Вне зависимости от обстоятельств, она всегда заботилась о том, чтобы у меня были материалы для творчества. И каждый раз, когда мама ловила меня и выбрасывала всё это, Фрэнки находила новые материалы для меня.

Фрэнки часто говорила, что, когда ты чувствуешь желание что-то сделать, это способ твоей души привести тебя туда, где ты должен быть. Никогда не игнорируй свои порывы, Эмми. Без них мы все бы пропали.

Я сглатываю, отбрасывая мысли и переводя взгляд с одной картины на другую.

– Не хотите ли чаю, прежде чем мы начнем? – улыбка Стеллы дрогнула, когда она посмотрела в темный угол, в котором я стояла.

Я опустила взгляд, снова дергая подол платья. С каждым шагом эта штука подползала все ближе к моим трусикам.

– Нет. Спасибо.

– Конечно. Тогда сюда.

Мы пересекаем комнату, наши каблуки стучат при каждом шаге, пока мы подходим к широкой винтовой лестнице. Она идет впереди, ее рука касается перил. Мы не останавливаемся, пока не оказываемся внутри небольшого офиса с единственным письменным столом в углу и зоной отдыха со стеклянным кофейным столиком в центре. Она указывает на кремовый диван.

– Присаживайся, Эмми.

Она ждет, пока я сяду, прежде чем сесть рядом со мной и достать из-под стола глянцевый портфель.

– Итак, — говорит она, не поднимая глаз, тонкие пальцы скользят по файлам, — контракт, который у меня здесь, практически повторяет тот, который мы рассмотрели на прошлой неделе в нашей переписке. Есть только одно небольшое отличие, на которое ты обратишь внимание. В новом контракте будет включена информация о компании-работодателе, тогда как в предыдущем варианте мы исключили её из соображений конфиденциальности. Всё ясно?

Мои пальцы крепче сжимают подол платья, но я быстро отпускаю ткань и киваю. Если я собираюсь быть достаточно убедительной, чтобы провернуть это, то не могу позволить своему беспокойству проявиться.

– Отлично. Теперь, учитывая, что у тебя было достаточно времени, чтобы обдумать все аспекты этой должности, и ты готова начать, принимая во внимание, что ты села в самолет, мы переходим к этапу подписания. Я буду свидетелем.

Удары в грудной клетке перерастают в трепет, легкий и быстрый. Платье внезапно становится слишком тесным и начинает раздражать кожу. Да, я просмотрела все пункты контракта, но не так, как она предполагает; скорее с оглядкой на то, что случится, если мои новые работодатели узнают, чем я на самом деле занимаюсь здесь. Когда они это узнают.

Потому что, в конце концов, они это сделают.

Честно говоря, я не могу поверить, что зашла так далеко. Несмотря на то, что мы с Фрэнки всего лишь сводные сестры и совсем не похожи друг на друга, есть очевидные вещи, которые выявили бы нашу связь, если бы они когда-нибудь нашли повод докопаться до них.

– А, вот и оно.

Стелла достает скрепленную папку и ручку, затем откладывает портфель в сторону. Наконец, она встречает мой пристальный взгляд с ободряющей улыбкой.

– Я понимаю, насколько напряженным и формальным все это кажется сейчас, но обещаю, что ты почувствуешь себя более комфортно, как только разберешься с основами. Осталось всего несколько мелких деталей, и ты официально будешь числится в нашей платежной ведомости.

Зарплата.

Деньги.

Невероятно огромная сумма денег. Цифры слишком велики, чтобы я могла их произнести, не чувствуя себя преступницей. Секретарше никогда не предложили бы такую зарплату, и, наверное, именно по этой причине Фрэнки решила согласиться. Одна мимолетная мысль обо всем, что могут значить для нее такие деньги, и я понимаю. Я действительно понимаю. Мы всегда говорили о больших мечтах и о том, чтобы уехать от мамы. Как можно дальше от Миссисипи.