Она помедлила, отводя глаза.

— Знаю. Мне очень жаль, Кейт.

И всё. Простое признание факта. Не предложение отправиться на поиски. Не обещание вернуть его и наказать Каллиопу при первой же возможности. Я с трудом сглотнула, будучи на грани истерики.

— Его зовут Майло… Генри был рад. Ему понравилось имя.

— И наверняка всё ещё рад, — голос Джеймса донёсся до меня сквозь туман.

— Всё ещё? — мой голос надломился, и хотя мама по-прежнему удерживала меня за плечи, я приподняла голову.

Джеймс прислонялся к дверному косяку, его светлые волосы были взъерошены, а щёки разрумянены, словно он только что пробежал марафон. Или я просто давно не видела его при дневном свете.

— Он в другой комнате. О нём заботится Тео, — сообщил Джеймс.

Тео — член Совета, способный исцелять раны, нанесённые титанами. А если не исцелять, то хотя бы облегчать боль.

Это вообще возможно? Судя по тому, каким стеклянным стал взгляд Генри, как остановилось его сердцебиение, как застыло его тело, нет, невозможно.

— Генри жив?

Мгновение между моим вопросом и ответом Джеймса тянулось вечность. Мне отчаянно нужно было услышать правду, и в то же время я не хотела ничего знать. Я могла бы остаток вечности цепляться за сладкую надежду, подаренную Джеймсом. Пусть Генри всегда будет в другой комнате, живой, и ждёт меня.

— Да, — ответил Джеймс, и я тихонько всхлипнула. Мама коснулась мой щеки, но я не смотрела на неё, вперившись взглядом в своего лучшего друга.

— Можно мне взглянуть на него? Мне нужно увидеть его.

К чёрту постельный режим. Я снова села, но мама второй раз вернула меня на место, на этот раз ещё настойчивее.

— Увидишь его, как только позволит твоё состояние, — ответила она, при этом бросив быстрый взгляд на Джеймса. Они почему-то переглянулись, и меня это напрягло.

— Что? — Шея разболелась от попыток держать голову приподнятой, но я не могла сдаться. — Что происходит?

Джеймс потупился, и мыльный пузырь моей надежды лопнул.

— Он без сознания, и есть вероятность, что он уже не очнётся.

Я сжала покрывало здоровой ладонью. Он не умер, но и не совсем жив. Застрял между жизнью и смертью, как моя мама, когда я была в поместье Эдем, где Совет проверял меня. Вот только Генри бессмертен, он не сможет обрести покой.

Даже не знаю, что хуже: смерть или… это.

— Тео остановил распространение яда, но рана Генри прямо на груди, — сказал Джеймс. Он подошёл к кровати и взял меня за руку, мягко сжав. Мои пальцы дёрнулись. — Мы не знаем, как сильно он пострадал. И сможет ли Генри оправиться.

— Есть… есть ли лекарство? Способ спасти его?

— Мы ничего не можем сделать, — ответил Джеймс. Мама, стоявшая с другой стороны кровати, промокнула уголки глаз платочком. — Остаётся только ждать.

Горло сдавило. Должен быть способ. Всегда есть. Если Генри смог вернуть меня из мёртвых, то я смогу сделать то же самое для него.

— А Кронос? Он тоже ничего не может сделать?

Мёртвая тишина. Прошло несколько секунд, и без какого-либо сигнала мама и Джеймс заговорили одновременно:

— Я не допущу, чтобы…

— Даже если бы и мог…

Они оба замолкли и посмотрели друг на друга. В итоге заговорила мама:

— Ты туда не вернёшься, милая. Чудо, что Генри вообще удалось тебя вытащить, и он рискнул всем ради тебя. Он бы не хотел, чтобы ты пошла туда вновь. Ты же знаешь.

Если бы дело было только во мне, то я бы с ней согласилась. Вот только это не ради меня. А ещё и ради Майло. Пускай мне не хватило сил защитить нашего сына, но если Генри смог спасти меня, то спасёт и его. И если я каким-то образом могу помочь Генри… Если есть шанс, что Майло будет расти с отцом, как он того заслуживает… То я должна попытаться.

— Кронос может помочь Генри? — снова спросила я уже более твёрдым голосом, на какой только была способна в нынешнем состоянии.

Джеймс наклонился ко мне, зажав мою ладонь в своей.

— Да, — признал он. — Может. Но даже если ты прямо сейчас пойдёшь к нему, он не исправит то, что уже сделал. Сама знаешь.

— Да, — прошептала я.

Вот только Джеймс ошибается. Если дать Кроносу достаточную мотивацию, он может согласиться. А я не собираюсь сдаваться только потому, что мама и Джеймс считают, что даже пытаться нет смысла. Если мне придётся отправиться прямо к Кроносу и пожертвовать всем, я сделаю это, лишь бы Генри был жив.

* * *

Пока мне нельзя было вставать, я строила планы.

Продумывала каждое слово, каждый аргумент, всё, что я могу предложить Кроносу в обмен на спасение Генри. Одна схема за другой. Всё, что вернёт Генри к жизни и вернёт нашему сыну отца. Любой ценой.

Я часами проводила с Майло, глядя, как он спит, как Ава меняет ему пелёнки, как Каллиопа пытается кормить его из бутылочки — и как он, к моему безмерному удовлетворению, отказывается.

— Ты должен есть, — сурово сказала Каллиопа, подсовывая очередную тёплую бутылочку моему сыну. Он отворачивал голову, кривя личико. Щёки раскраснелись от постоянного плача. Каллиопа сощурила глаза. — Надо значит надо, Каллум.

«Каллум» в честь неё самой, естественно. Вот только он Майло, а не Каллум. И сколько бы времени он ни провёл с этой сучкой, он не станет её сыном.

Но вот прошёл день, второй, и тревога взяла верх над моей ненавистью к Каллиопе. Майло отказывается есть. Во сне постоянно ворочается, а когда не спит, то постоянно плачет. Он несчастен.

Я не знала что делать. Что тут вообще можно сделать, кроме как ворваться во дворец и потребовать у Каллиопы вернуть мне сына? Вот только это не сработает. Даже если со мной заявится весь Совет, без Генри это будет лишь репетиция поражения. Кронос схватит меня, Каллиопа спрячет Майло, и моему мальчику станет только хуже.

— Ну же, Майло, — шептала я, склонившись над его кроваткой. В цатый раз я попыталась прикоснуться к нему, но мои пальцы вновь проваливались сквозь его щеку. — Прости, что не могу быть рядом. Будь моя воля… — Слова застряли в горле. — Знаю, Каллиопа ужасна, но тебе нужно есть. Ты должен быть крепким и здоровым, когда я приду за тобой.

Он распахнул голубые глаза, и в этот момент, готова поклясться, он меня видел.

— Вот так. — Я слабо ему улыбнулась. — Такой красивый у меня мальчик. Адонис бы позавидовал твоей красоте.

Его плач утих. Он поднял ручонки, словно пытаясь дотянуться до меня. Я вновь попробовала коснуться его, но безуспешно. Впрочем, я никогда не перестану пытаться.

— Постараешься ради меня? — тихо спросила я. — Поешь немного. Можешь грустить, если хочешь. Я тебя не виню. Но это не навсегда, обещаю.

Я об этом позабочусь.

— У него твои глаза.

Моё чёртово сердце чуть было не остановилось. Я медленно обернулась и, несмотря на приглушённый свет, разглядела каждую чёрточку его лица.

— Генри?

Он печально улыбнулся и распахнул объятья. Я, не тратя времени на раздумья, уткнулась носом в его грудь и вдыхала его аромат, вот только он ничем не пах. Его, как и меня, здесь не было. Но я могла к нему прикоснуться. Почувствовать шёлковую ткань его рубашки под пальцами и тепло, исходящее от его тела.

Как?

— Я скучал по тебе, — пробормотал он, мазнув губами по моей щеке. Когда я попыталась повернуть голову, чтобы поцеловать его по-настоящему, он отстранился, хоть и немного. Меня накрыли сомнения и боль отвергнутой девушки. Он злится, что я попалась в ловушку? Что не смогла спасти его? Или он узнал о моих планах пожертвовать собой, чтобы спасти ему жизнь?

Но стоило мне проследить его взгляд, как меня тут же отпустило. Майло.

Я прижалась к боку Генри, и вместе мы подошли к кроватке. Малыш, увидев нас, потянулся обеими ручками. Моё сердце оттаяло.

Генри потянулся к нему в ответ, и не успела я предупредить его, что прикоснуться не получится, как его пальцы коснулись рук Майло. Не прошли насквозь и не зависли в миллиметре от кожи, создавая иллюзию прикосновения.

Нет, он по-настоящему касался нашего сына.

— Здравствуй, сын, — торжественно произнёс Генри. — Слышал, ты отказываешься есть.

Непонятно откуда достав бутылочку, Генри отпустил меня и взял Майло на руки. Я отступила на шаг назад, ошеломлённая, пока Генри протягивал бутылочку малышу. Несколько секунд сомнений, после чего Майло начал пить молоко.

— Как… — Комната поплыла. Этого не может быть на самом деле, если только он не мёртв или… Или я чего-то не понимаю. — Как такое возможно?

«Иногда мы неправильно определяем границы возможного», — голос Генри прозвенел в моей голове, чёткий и ясный, и я хотела попросить его повторить. Даже потребовать, потому что я не понимала, как это работает. Но моё непонимание никак не мешало происходить этому на самом деле.

Вместо этого он улыбнулся, пока Майло жадно пил молоко.

— Вот так. Какое ещё тебе объяснение нужно?

Я хотела знать всё. Как спасти его, как собрать семью вместе, как остановить Кроноса и Каллиопу от порабощения мира. Но в этот самый момент мне важнее всего было услышать одно:

— Ты останешься с ним?

Майло зачавкал у него на руках, и я попыталась вновь прикоснуться к сыну. Бесполезно.

— Конечно, — ответил Генри и прижался губами к моему лбу. — Навсегда.

Я открыла глаза. Такой расслабленной и довольной я не была с зимнего солнцестояния. Несмотря на ярко-голубое небо над головой, здесь — до сих пор понятия не имею, где я, — было тихо. Мама не покидала меня ни на секунду с моего возвращения из замка Каллиопы, но сейчас её кресло пустует.

Наконец-то. Я дождалась этого момента.

Свесив ноги с кровати, я ступила на закатный пол. Он оказался теплее, чем я ожидала. Моя рука горела, но мама оказалась права — боль не распространялась. Уж не знаю, что это за компресс, но он остановил яд кинжала.

Пока я была без сознания, кто-то — надеюсь, мама, а не Джеймс, — переодел меня в белую шёлковую сорочку, настолько нежную, что казалось, будто это вода струится по моей коже. Я сделала несколько пробных шажков и, убедившись, что моё тело не собирается падать, направилась к двери. Я понятия не имела, где нахожусь, но безумно хотела увидеть Генри. Убедиться, что он не мёртв. Что моё видение не было его прощанием со мной. И с нашим сыном.