В темноте вспыхивает искра, освещая лицо Роудана в тени, прежде чем исчезнуть. Боже, в тот момент он действительно был похож на дьявола. Я игнорирую дрожь, которая пробегает по моей спине — и дрожь внизу живота — и наблюдаю, ожидая еще одной искры. Это происходит мгновение спустя, а затем лицо Роудана снова озаряется. Он склонился над ямой для костра, раздувая небольшую горку трута. Мгновение спустя он загорается, и я наблюдаю, как движутся его большие руки, когда он подкладывает в пламя еще кусочки.

В мгновение ока, кажется, вспыхивает костер. У меня вырывается вздох облегчения.

Роудан поднимает на меня глаза, блестящие в свете огня, и по какой-то причине мне кажется, что мое странное мурлыканье усиливается. Роудан жестом предлагает мне присоединиться к нему. Я подхожу вперед и возвращаю ему нож, затем сажусь рядом с ним у огня. Я игнорирую клыки, которые показываются, когда его рот изгибается в еще одной слабой улыбке, потому что я знаю, что у него добрые глаза. Клыки ничего не значат.

Я улыбаюсь в ответ.

Моя грудь вибрирует немного громче, и я начинаю смущаться, потому что в этот момент мои сиськи практически трясутся от силы этого.

— Думаю, я сильно замерзла, — говорю я ему. Может быть, это паразитная версия стука зубов.

Он просто улыбается и продолжает подкидывать трут в огонь.

По какой-то причине я ценю, что он молчит. Он знает, что я не пойму ничего из того, что он пытается мне сказать без особых усилий, и он не пытается говорить со мной так, будто я проблема. Как будто он знает, что я его не слышу, и он не против подождать, чтобы поговорить. И по какой-то причине это ужасно успокаивает.

Я возвращаю ему нож и устраиваюсь у огня. Чувак, я люблю огонь. Я протягиваю к нему руки, чтобы согреться, кажется, впервые за много дней. Ужасное напряжение, которое держалось в моем теле последнюю неделю — сначала из-за Хассена, а затем из-за йети, — покидает меня. Что бы сейчас ни случилось, я знаю, что я в безопасности. Мои веки тяжелеют, и через несколько мгновений я понимаю, что задремываю у огня.

Теплые руки обнимают меня, и та же самая дружеская ладонь похлопывает меня по руке. Как будто он говорит мне, что все в порядке и у меня есть он. И мгновение спустя меня поднимают в воздух, как принцессу из сказки, и несут на руках. Он сажает меня на то, что кажется самой декадентской кучей мехов, когда-либо существовавших, а затем еще раз похлопывает меня по руке.

Я почти уверена, что он имеет в виду «сладких снов». И я засыпаю.