Глава 10

РОКАН

Путешествие с Ле-ла наполняет меня радостью и ужасом одновременно. Я держу ее маленькую ручку в своей, и мы осторожно идем по глубокому снегу, потому что она должна осторожно ступать в громоздких снегоступах. Она молчит, ее способность говорить затруднена тем фактом, что ее рука находится в моей, но я не чувствую себя одиноким. Это чудесное чувство, и солнц нет, погода мягкая, как будто солнца улыбаются нашему путешествию.

Это было бы приятно, если бы не тени небесных когтей вдалеке и копье, которое я сжимаю в другой руке. Привязанная ко мне самка — это величайший приз, и я должен сделать все, что в моих силах, чтобы защитить ее. У меня возникает искушение перекинуть ее через плечо и унести вниз по долине и по другую сторону утесов, на менее опасную территорию. Все, что угодно, лишь бы приблизить ее к безопасности. Но я не рискну разозлить ее или напугать, не тогда, когда риск может быть минимальным. Мы путешествовали с Кайрой, и ни один небесный коготь и близко не подходил к нашей группе. Возможно, мое более крупное тело рядом с телом Ле-ла сделает нас похожими на устрашающую добычу. Пара Хэйдена Джо-си была похищена, но Джо-си также самая крошечная из людей. Ле-ла намного выше.

Возможно, я беспокоюсь по пустякам.

В середине дня мы делаем перерыв, чтобы поесть и дать отдых ногам. Она дрожит, и ее мешок с водой намертво замерз. Я протягиваю ей свой; я держу его под одеялом, чтобы тепло моего тела разморозило его. Она делает несколько глотков, но отказывается от мяса, которое я ей предлагаю. «Холодно», — сигнализирует она и прижимает руки к телу.

И тогда у меня появляется кое-что новое, о чем нужно беспокоиться. Возможно, небесные когти — не самая большая опасность для путешествия с человеком. Возможно, я не забочусь о ней так, как следовало бы. Пещера, в которой я должен встретиться с Хассеном, находится всего в нескольких минутах трудного путешествия от того места, где мы находимся. Мы можем добраться туда за один день, но мне ясно, что люди не ходят так быстро, как ша-кхаи.

Недалеко отсюда есть пещера охотника, поменьше. Вместо этого я отведу ее туда, и тогда нам потребуется два дня, чтобы добраться до Хассена. Надеюсь, он дождется от меня вестей, прежде чем снова отправиться в путь.

Мы отдыхаем еще немного, а затем я поднимаюсь на ноги, предлагая ей свою руку. Я делаю пальцами движение перемещения и указываю на далекий утес. По другую сторону от него находится горячий ручей и пещера охотника. Это будет ненамного дальше.

Она кивает и поднимается на ноги, покачиваясь на снегоступах. Она бросает на меня извиняющийся взгляд и поднимает руки, подавая сигнал, затем хмуро смотрит на свои перчатки. Ле-ла начинает снимать их, но я качаю головой и снова указываю на далекий утес. Мы можем поговорить позже.

Держа ее за руку, мы идем еще немного. Ее шаги кажутся медленнее, чем раньше, и я знаю, что она устала. Я поворачиваюсь, чтобы спросить ее, не хочет ли она, чтобы ее понесли, когда мое чувство «знания» пронзает меня, посылая холод по моему телу. Мгновение спустя я краем глаза замечаю тень.

Оно окутывает нас тьмой еще до того, как появляется время подумать. Все, что я вижу, это разинутую пасть, тянущиеся когти и зубы — так много зубов, — когда небесный коготь спускается с неба и направляется прямо к моей Ле-ла.

Я даже не думаю — я реагирую. Я отталкиваю Ле-ла в сторону и поднимаю свое копье в воздух, готовя ноги к неизбежному удару.

Я чувствую это мгновением позже; копье дергается в моих руках, затем разлетается на тысячу хрупких осколков, как раз когда челюсти смыкаются надо мной, и меня отбрасывает назад. Горячая жидкость заливает меня — кровь и липкая грязь изо рта существа. Небесный коготь кричит у меня в ушах, даже когда я слышу слабый, пронзительный крик голоса Ле-ла. Мои ноги пульсируют, а кости ноют, но я жив и невредим.

Я также нахожусь во рту этого существа.

Тварь снова кричит от боли, и я чувствую ноющий скрежет зазубренных зубов о мои покрытые кожей предплечья. Я стону от боли, когда его язык двигается, а зубы впиваются в мою кожу. Он пытается разжевать меня или вырвать из своей пасти, и моя рука зажата между рядами клыков. Мое копье исчезло, не осталось ничего, кроме скользкой сломанной рукояти. Другой рукой я ощупываю свой пояс в поисках одного из множества ножей, которые ношу с собой. Все это время небесный коготь пытается пошевелить челюстями, и моя рука кажется опасно близкой к тому, чтобы сломаться в его хватке.

Вдалеке, приглушенно, я слышу, как Ле-ла выкрикивает мое имя. Она не звучит близко; неужели веревка лопнула? Это существо причинило ей боль? Беспокойство за мою пару подпитывает мое тело, и я двигаюсь быстрее.

Я должен освободиться, чтобы защитить ее.

Мои пальцы сжимаются вокруг одного из ножей на поясе; он маленький, потому что тот, что побольше, я отдал Ле-ла. Я вытаскиваю его и вонзаю в шершавый язык существа. Он проникает глубоко, и я чувствую, как небесный коготь дрожит в ответ. Снова и снова я вонзаю в него нож. Умри. Умри сейчас же! Ты удерживаешь меня от моей пары!

Нож трескается в моей руке, сломанная рукоятка вонзается в ладонь. Шок от этого отрывает меня от кровожадности, затуманивающей мой разум. Я останавливаюсь, понимая, что рот, в котором я застрял, больше не пытается меня разжевать — зубы, впивающиеся в мою руку, перестали двигаться. Однако я все еще слышу испуганные крики Ле-ла снаружи. Я пытаюсь пошевелиться, но моя голова застряла — мои рога вонзились задними концами в нёбо пасти существа. Требуется некоторое усилие, прежде чем моя голова освобождается, а затем и моя рука. Я выползаю из широко разинутой пасти небесного когтя на четвереньках, измученный и окровавленный.

Ле-ла. Я должен найти ее. Должен защитить ее. Я с трудом поднимаюсь на ноги. Моя рука болезненно пульсирует, и все мое тело болит. У меня колющая боль в хвосте и еще одна под ребрами, но я игнорирую их, обыскивая залитый красным снег в поисках своей пары.

Вот она, спиной ко мне. В руке у нее нож, она открыто рыдает и смотрит на что-то вдалеке. Оборванный шнур веревочного троса волочится за ней по снегу, как хвост, которого у нее нет.

— Ле-ла, — устало зову я. Я просто хочу прижать ее к себе и лично убедиться, что она в безопасности. Она не поворачивается, и тогда я чувствую себя глупо. Я совсем забыл. Я, пошатываясь, подхожу к ней и касаюсь ее плеча.

Она ахает и поворачивается, размахивая ножом. Ее глаза широко раскрыты и влажны, когда она оглядывает меня. На ее гладком человеческом лбу большая царапина, а на скуле багровый синяк.

Я сделал это?

— Ле-ла, — бормочу я в ужасе. Я оттолкнул ее с дороги, чтобы защитить, никогда не желая причинить ей вред. Должно быть, она приземлилась на камень. Стыд и отвращение наполняют меня, и я протягиваю руку, чтобы коснуться костяшками пальцев ее щеки. — Моя бедная пара.

Она всхлипывает и обнимает меня, сжимая мою талию.

Я напрягаюсь, потому что я весь в крови и слюнях небесного когтя, но она все еще цепляется за меня. Она хочет, чтобы я утешил ее, даже несмотря на то, что я причинил ей боль. Я ужасный партнер, но она в безопасности. Осознание этого поражает меня, и я пошатываюсь от этой мысли, падая на колени. Я прижимаюсь лицом к ее покрытой мехом груди, чувствуя, как гудит ее кхай, когда он подстраивает свою песню под мою.

Ле-ла в безопасности. Безопасно.

Безопасно.

— Рокан, — всхлипывает она, ее мягкий голос прерывается. Она снова и снова похлопывает меня по плечу. — Рокан. Рокан.

Я держу ее еще мгновение, затем неохотно поднимаюсь на ноги. Вся энергия покинула мое тело, и это похоже на усилие высоко держать рога и махать хвостом. Ее лицо грязное, как и ее меха, но это можно исправить.

Я никогда не смогу исправить тот факт, что причинил ей боль. Одного вида синяка на ее бледной щеке достаточно, чтобы меня затошнило. «Извини», — жестикулирую я, а затем провожу костяшками пальцев по ее щеке.

Она делает жест, который я не узнаю.

— Кровь, — произносит она вслух и повторяет жест. — Здесь повсюду кровь. Ты ранен? Ты в порядке? Это было то, о чем ты беспокоился, не так ли?

Я медленно киваю, странное спокойствие овладевает моим телом. Я показываю ей жест «У меня все хорошо», а затем провожу другой рукой по ее рукам и ногам, проверяя, нет ли у нее ран в том месте, которое я не вижу. Она гораздо важнее меня. Я сильный воин и охотник; в прошлом я был ранен и прошел через это.

Но Ле-ла? Ле-ла — моя хрупкая, драгоценная пара. Ей не должно быть причинено никакого вреда.

Когда я убеждаюсь, что она здорова, если не считать ужасного синяка на ее лице, я беру ее за руку, а затем останавливаюсь. Она устала, и мой долг — заботиться о ней.

Я понесу ее остаток пути.

ЛЕЙЛА

Когда Рокан сигнализирует, что хочет нести меня, я почти уверена, что он сумасшедший. Я шмыгаю носом, игнорируя икоту, которая смешивается с урчанием в моей груди. Парня только что наполовину съела похожая на птеродактиля тварь размером с автобус, и он хочет нести меня?

Я сопротивляюсь желанию снова обнять его. Я просто чертовски рада, что с ним все в порядке. Что он цел и невредим и улыбается мне. Меня трясет от последствий всплеска адреналина, и я злюсь. У меня был слух в течение десяти лет, и я не понимала, насколько я стала полагаться на него, пока какие-то засранцы-инопланетяне снова не украли его у меня. Я должна была догадаться, что что-то не так, когда он обернулся. Вместо этого я понятия не имела, пока он не швырнул меня на землю лицом вперед. Я врезалась в камень, и когда я ударилась, моей первой мыслью был шок, что он причинил мне боль. Затем, совершенно раздавленная, потому что я думала о нем неправильно, я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как ужасный зверь проглотил его и его копье.

Кажется, я закричала. Сильно. Много. Рокан и существо откатились на несколько футов в сторону, разбрасывая повсюду снег. Повсюду была кровь, существо билось, и я могла видеть, как одна из ног Рокана торчала у него изо рта, и никто не вставал.