Ладно, это было немного страшно. Вот тебе и жалость к этому сумасшедшему парню.

Я крепче сжимаю свой нож, готовая защищать свою пару. Однако все тихо, и через несколько минут я начинаю задаваться вопросом, действительно ли существо исчезло. Я все еще удивлена, что он появился спустя столько времени. Может быть, он следил за мной, ожидая подходящего момента, чтобы попытаться убедить меня стать его парой?

Отлично, у меня есть преследователь йети. Абсолютно то, о чем мечтает каждая девушка.

Однако, когда проходит больше времени, а йети не возвращается, я расслабляюсь. В животе урчит, и я окидываю взглядом всю зелень рядом со мной. Может быть, мне стоит попробовать что-нибудь съесть. Я встаю на ноги и иду вдоль выступа в поисках фруктов, которые находятся в пределах досягаемости. Неподалеку над головой растет большой желтовато-оранжевый плод, такой тяжелый, что виноградные лозы сгибаются под его тяжестью. Я осторожно срываю его и нюхаю. Он пахнет персиками, но кожура гладкая и твердая. Я возвращаюсь на свое место рядом с Роканом, проводя пальцами по его руке при этом. Я просто хочу прикоснуться к нему, знать, что он там.

Чтобы очистить плод от кожуры, требуется немного времени, и внутри у него твердая, упругая белая кожура толщиной не менее двух пальцев, а вкус горький и ужасный. Я срезаю до косточки, но обнаруживаю, что это вовсе не косточка, а мягкая, гладкая сердцевина, напоминающая мне авокадо. На вкус это нечто среднее между шпинатом и арбузом, странный вкус, но он такой свежий и легкий, что я съедаю каждый кусочек и облизываю кожуру.

Тогда ничего не остается, как сидеть сложа руки и ждать, когда проснется Рокан или вернется йети. Я беру его большую руку и кладу себе на колени. Его хвост такой неподвижный, и это беспокоит меня, поэтому я протягиваю руку и осторожно накрываю им свои ноги, слегка проводя пальцами по его длине.

Мне становится лучше от одного прикосновения к нему. Менее одиноко.

Пожалуйста, проснись.

РОКАН

Моя голова пульсирует и болит за глазами. Это хуже, чем в тот раз, когда я, будучи ребенком, украл сах-сах моего отца и выпил все это в одиночку. У меня немного болит все тело, во рту сухо, но больше всего у меня болит голова. Я открываю глаза, щурясь, но все, что я вижу, — это смесь ослепляющих цветов. Я снова закрываю их, потирая глаза рукой. Здесь очень тепло, и все мое тело кажется влажным от пота и горячим.

Через мгновение я понимаю, что чьи-то мягкие, нежные руки гладят мой хвост.

— Ле-ла? — Тогда я чувствую себя глупо из-за того, что говорю вслух, потому что она меня не слышит. Я заставляю себя снова открыть глаза и вглядываюсь в нее.

Ее лицо размыто, но я могу сказать, что она улыбается. Ее пальцы касаются моего лица, поглаживая его. «Как ты себя чувствуешь? — показывает она. — Ты в порядке?»

«Больно», — отвечаю я в ответ. Мои конечности кажутся тяжелыми и усталыми. Я хочу закрыть глаза, потому что от цветов у меня еще больше разболелась голова, но тогда я не смогу увидеть свою милую половинку. «Где мы находимся?»

«Пещера, — она жестикулирует. — Отдыхай. Выпей немного воды».

Она прижимает что-то к моему рту — свой кувшин с водой. Я делаю несколько глотков, а затем снова ложусь на спину. Мои воспоминания о том, как мы сюда попали, расплывчаты; я не помню, как возвращался в пещеру после грохочущей лавины. Я также не помню всех этих странных цветов. Я прикрываю глаза, потому что они причиняют мне боль.

— Отдохни, Рокан, — говорит Ле-ла своим сладким, мягким голосом. — Мы в безопасности. Тут есть еда и вода, и я присмотрю за тобой. У нас все хорошо. — Ее руки сжимают одну из моих, прежде чем я успеваю начать жестикулировать ответ. Мгновение спустя я чувствую, как ее рот прижимается к костяшкам моих пальцев, и мой кхай реагирует, громко напевая.

У меня так много вещей, которые я должен ей сказать, но давление в моей голове мешает думать. Я устал, а она рядом и в безопасности. Остальное неважно. Ее маленькие ручки сжимают мою большую, и я крепко держу ее. Пока я чувствую руки моей пары на себе, я могу расслабиться. Она в безопасности.

Я снова проваливаюсь в сон.

***

Я сплю урывками, наполовину бодрствуя, наполовину во сне. Моя Ле-ла всегда рядом, ее прикосновения успокаивают, но есть вещи, которые кажутся неправильными. Жарко, и я так сильно потею, что мне хочется снять с себя одежду, но я не смею. Это может быть лихорадка, обманывающая меня. Я не чувствую запаха дыма, а это значит, что огня нет, но я постоянно испытываю жажду и чувствую, что моя грива промокла. Ле-ла дает мне воду и прохладную, терпкую еду и настаивает, чтобы я больше спал. Что она присматривает за мной, и я в безопасности. Тут есть еда и вода, и мы защищены от холода. Здесь не о чем беспокоиться.

И я горжусь ею, потому что моя пара умная и сообразительная. Я горд ею. Ни один самец не мог бы пожелать лучшей пары, чем моя. Или более милой. Или более приятной, или доброй. Воистину, я самый счастливый из ша-кхаев, у меня есть моя Ле-ла, и она наполняет мои мечты своими улыбками и нежной кожей. Когда она кормит меня сладкими, сочными вещами, я представляю, что это ее влагалище, и я всегда жажду большего.

После нескольких снов я просыпаюсь и обнаруживаю, что моя голова не наполняется болью, когда я открываю глаза, и что боль за бровью тупая, а не пронзительная. Я медленно сажусь, прищурившись, оглядываясь вокруг. Моя Ле-ла свернулась калачиком рядом со мной, мой хвост у нее в руке. У нас нет мехов, и она раздета до самого нижнего слоя одежды. На ней только маленькая кожаная полоска вокруг сосков и короткая юбка, прикрывающая бедра. Большая часть ее бледной кожи обнажена, и мой член реагирует на это зрелище. Я провожу пальцами по ее руке, затем отстраняюсь, когда вспоминаю, что она этого не хочет, пока не решит, прислушается ли она к своему кхаю.

Ее глаза открываются от моего прикосновения, и улыбка изгибает ее рот. Ее вид наполняет меня теплом. «Как твоя голова?» — показывает она, садясь.

«Лучше. Ты ранена?» Я думаю о грохочущем снеге, о ноющем, ужасном ощущении, которое я испытал в своем «знании», которое сказало мне, что она в опасности. Я хватаю ее и прижимаю к своей груди, поглаживая по волосам. Мое облегчение от того, что она в безопасности — что ее маленькое, хрупкое человеческое тело цело, — переполняет меня.

Ее рука похлопывает меня по руке.

— Рокан, я в порядке. Действительно. Отпусти меня.

Неохотно я так и делаю. Я хочу держать ее в течение нескольких дней и знать, что она в безопасности в моих объятиях.

Однако она не отстраняется. Вместо этого ее руки поднимаются к моей голове, и она тянет за повязку. Она вытаскивает ее из моих потных волос, и затем воздух наполняется странным ароматом.

— Выглядит лучше, — бормочет она себе под нос, даже когда ее соски прижимаются к моему лицу, и мне требуется вся моя сила, чтобы не стянуть кожаную ленту спереди и не зарыться лицом в ложбинку там.

Ле-ла проводит пальцами по пятну на моей голове, и я вздрагиваю, потому что там чувствительно. Я сам прикасаюсь к нему, а когда отдергиваю, моя рука покрыта зеленой жижей. Что это? Я нюхаю это, и от него исходит странный запах.

— Не ешь это, — быстро предупреждает она, хватая меня за запястье. — Ты не хочешь знать, откуда это взялось.

«Как будто я стал бы это есть? Это ужасно пахнет». Я слегка качаю головой и, нахмурившись, вытираю руку о тунику.

«Как ты себя чувствуешь?»

«Горячий. Потный. Я хочу искупаться».

«Удачи добраться до воды, — с улыбкой она подает знак в ответ. — Для этого надо спуститься ниже. Возможно, придется подождать несколько дней, пока ты не встанешь на ноги».

Ее слова странные, и я впервые с момента пробуждения изучаю свое окружение. Цвета все еще здесь. Я не был уверен, что они не были частью моего сна, но зелень, которая струится со стен пещеры, не исчезает теперь, когда я проснулся. «Что это за место?»

«Это сад, — говорит она. — Мне так много нужно тебе рассказать!» — Ле-ла протягивает руку, чтобы обхватить мое лицо ладонями, излучая счастье. Ее улыбка не исчезает, и в следующее мгновение она прижимается своими губами к моим. Горячие, сладкие губы касаются моих, а затем ее язык погружается в мой нетерпеливый, ожидающий рот. Ее вкус сладок, и я крепко прижимаюсь к ней, когда она целует меня. Я скучал по этому.

Мой кхай согласно урчит в моей груди, и потребность обладать ею растет с каждым вдохом. Наш поцелуй становится все более интенсивным с каждым проходящим мгновением. Я позволяю ей провести языком по моему, но когда она пытается отстраниться, я прижимаю ее к себе и посасываю ее нижнюю губу, пока она не начинает стонать, ее соски трутся о мою грудь, ее руки зарываются в мои потные волосы.

Означает ли это, что теперь она примет меня как свою пару? Ее маленький язычок так же жаждет меня, как и я ее, и я чувствую горячий аромат ее желания среди благоухания растений. Если она позволит мне, я уложу ее здесь, в этой пещере, и сделаю своей. Моя набедренная повязка становится тугой при мысли о том, чтобы проникнуть глубоко в нее, и я прерываю поцелуй и закрываю глаза, боясь потерять контроль.

Ее тихий стон в моем ухе заставляет меня вспотеть.

— О, Рокан. Я думала, что потеряла тебя.

Я отстраняюсь и изучаю ее лицо. Я не вижу там ни страха, ни гнева, только потребность. Даже при том, что мне больно отпускать ее, мне нужны мои руки, чтобы говорить. «Я твой. Я всегда буду рядом с тобой».

К моему ужасу, ее глаза наполнились слезами. «Да, но я не слушала. Я не доверилась тебе, когда ты сказал, что тебе не нравится погода. Я должна была прислушаться. Во всем».

Я качаю головой. «Ты не поняла. Не многие понимают».

«Но я твоя пара. Я должна была понять. Ты всегда делал все возможное, чтобы понять меня. Я дура, и мне следовало стараться усерднее».

Моя пара? Яростная радость захлестывает меня. Я беру ее лицо в ладони и смахиваю слезы с ее щек, прижимаясь поцелуем к ее мягким губам, прежде чем снова написать в воздухе.