Он выглядит шокированным этой мыслью, как будто она никогда не приходила ему в голову. «Зачем тебе быть обузой?»

«Потому что я не слышу, когда они говорят со мной?»

Он хмурится. «Тебе нужно говорить много слов. Это не твоя вина, что они еще не умеют говорить по рукам. Этому легко научиться, поэтому у них нет оправдания тому, что они не поприветствуют тебя как часть племени».

«Ты такой милый. Вот почему я люблю тебя».

Его глаза блестят от возбуждения. «Прибереги свои слова любви для того времени, когда мы будем у костра, или я брошу тебя на снег и засуну свой член в твое влагалище прямо сейчас». Судя по выражению его лица, он считает, что на данный момент это чертовски хорошая идея.

Иип. Я чувствую, как горячий румянец заливает мои щеки. Я почти уверена, что если бы мы спарились прямо здесь, то распугали бы пони. Плюс, я думаю о моем преследователе йети. «Давай вернемся в пещеру, хорошо? Чтобы ты мог правильно ухаживать за своей женщиной».

Он берет меня за руку, и мы отправляемся в Пещеру старейшин.

***

Обратный путь к Пещере старейшин кажется смехотворно коротким по сравнению с тем, каким бесконечным казалось расстояние, когда Рокан был без сознания. Мы добираемся туда в кратчайшие сроки, и я должна признать, что рада видеть гладкий, покрытый снегом купол этого места, когда он появляется в поле зрения. Надвигается шторм — потому что, конечно же, куда без него — и с небес падает легкий снег. Во время нашей прогулки мы собрали немного топлива — в основном сухого пони-корма, но я надеюсь, что на самом корабле осталось достаточно топлива, чтобы мы могли остаться на ночь и отдохнуть.

А потом я чувствую, как горят мои щеки, потому что, конечно, я не думаю о том, чтобы расслабиться. Я думаю о сексе с Роканом. О наших разгоряченных и обнаженных телах под мехами. О том, как мы делаем это — наконец-то заключаем сделку. Как я позволяю ему сделать меня беременной. У меня никогда даже не было секса, не говоря уже о том, чтобы парень входил в меня без защиты, и я нервничаю и взволнована этим. Весь день в моей груди урчало сильнее с каждой минутой, а Рокан весь день посылал мне горячие взгляды, так что я знаю, что он думает о том же самом.

Однако, когда мы подходим к дверям Пещеры старейшин, я с удивлением вижу новые, свежие следы на снегу у входа.

Рокан указывает на них в тот же момент, когда я их вижу. «Кто-то здесь есть», — говорит он мне.

«Кто? Кто-то из твоего племени?»

«Или мэтлакс, который нас нашел». — Он делает шаг вперед, вынимая нож, жестом показывая, чтобы я подождала позади него.

О черт, я даже не подумала о мэтлаксе. Я вытаскиваю свой собственный нож, надеясь, что это не мой прежний «парень». Что-то подсказывает мне, что он не был бы рад снова увидеть Рокана.

— Будь осторожен, — шепчу я, когда он входит.

Я остаюсь у подножия пандуса, когда он исчезает внутри, обеспокоенный. Вероятно, это просто товарищи из его племени пришли проведать нас, учитывая, что нас не было некоторое время. Конечно, это они.

С нетерпением я жду, когда он подойдет и подаст мне сигнал, что входить безопасно. С каждым мгновением я становлюсь все более встревоженной. Почему он так долго? С ним там все в порядке или там происходит драка, которую я не могу услышать? Что-то происходит?

Как раз в тот момент, когда я думаю, что больше не могу этого выносить, из тени появляется большая фигура, врывается в дверь и спускается по пандусу. Меховой капюшон откинут назад, и тогда я вижу ярко-светлые волосы и сияющее круглое лицо.

Это Мэдди.

Я засовываю свой кинжал в ножны, а затем бегу вперед так быстро, как только могу в своих снегоступах, широко расставив руки.

— Мэдди! — Челка моей сестры отросла и свисает ей на лицо, почти скрывая яркую, новую кхайскую синеву ее глаз. Ее лицо выглядит похудевшим, но улыбка полностью моя сестринская, и она выглядит здоровой и невредимой, и такой же варварской, как и я.

Когда она подходит ближе, я обнимаю ее и плачу слезами радости в ее спутанные волосы. Прошло так много времени с тех пор, как я видела ее в последний раз, и так много всего произошло. Я знала, что она в безопасности, и я знала, что она рядом, но, увидев ее, все это выходит на первый план, и я не могу удержаться от слез.

Ладно, может быть, и от крика. Но это хороший крик.

Мэдди отстраняется и изучает мое лицо, ее глаза яркие и сияющие от ее собственных эмоций, а затем делает шаг назад. Она осматривает меня, как будто убеждается, что я цела и со мной не обращаются плохо. Типичная Мэдди — она всегда была моей защитницей. Затем она улыбается и подает знак: «Боже милостивый, посмотри на себя!»

«Ну, а ты посмотри на себя, — я жестикулирую в ответ. — Ты выглядишь как одна из них!»

«А ты будто нет? У тебя такие жуткие глаза!»

«О, как будто твои чем-то лучше?» — Я смеюсь, потому что, конечно, теперь у нас у обеих светящиеся, жуткие глаза. Это часть кхай-штуки. Я даже не возражаю, что она это говорит, потому что видеть ее глаза без белков? Это непривычно. Она выглядит странно для меня, поэтому, конечно, я тоже выгляжу странно для нее. К этому нужно немного привыкнуть.

Она улыбается мне, и тогда я не могу перестать смеяться. Я снова обнимаю ее, и мне просто так хорошо, что моя сестра рядом со мной. Как будто маленький кусочек дома поселился здесь и заставил все на Ледяной планете засверкать. Не имеет значения, где я нахожусь. Если Рокан на моей стороне, а моя сестра здесь?

Это такой же дом, как и везде. Я могу быть счастлива в этом странном новом мире.