Санди перешла в другую часть комнаты. Она и раньше обращала внимание на зеркало, но только сейчас ей довелось встать перед ним и взглянуть на себя. На мгновение осознание того, на что она смотрела, что отражалось в ее глазах, не совсем пришло в голову. Она управляла андроформным роботом, как и ожидала: в прочной броне и с сочленениями, как у человека. Свет, отражавшийся от зеркала в макушке головы робота, ослепил ее.

Но это был не андроформный робот. Это был скафандр со шлемом на голове.

И за забралом что-то было.

Санди посмотрела в лицо смерти, которая смотрела на нее в ответ. Внутри шлема был череп. Череп с наклеенной кожей, похожей на рисовую бумагу.

- Юнис... Это не робот. - От ужаса ее собственный голос звучал незнакомо.

- Прошу прощения?

- Это скафандр с мертвым телом, и я разгуливаю в нем. Пожалуйста, скажи мне, что ты этого не знала.

Юнис посмотрела на нее. Выражение ее лица не изменилось, никакого проблеска понимания. - Откуда я могла знать, Санди?

- Ты знала. Ты искала что-нибудь для чинг-связи, и ты нашла... это. Ты нашла способ проникнуть внутрь. Ты не смогла бы этого сделать, не осознав, что чинг-координаты указывают на скафандр, а не на робота.

- Я... импровизировала, дорогая. Это костюм с сервоприводом и встроенной в шлем камерой. Он движется, он видит. Чем, с практической точки зрения, это отличается от робота?

- Потому что в нем труп. - Она была слишком зла, чтобы ругаться, слишком зла даже для того, чтобы казаться сердитой.

- Судьба подарила нам эту возможность; я воспользовалась ею.

- Как ты можешь быть такой черствой? Это... был человек, и ты используешь его как... - Санди волновалась, - как какой-то дешевый инструмент, как какую-то часть одноразового оборудования. И я заперта вместе с ним, в... гробу.

- Смирись с этим. Как ты думаешь, Санди, этому человеку не все равно? Кем бы он ни был, каким бы он ни был, никому не было дела до того, чтобы прийти и поискать его. Они опечатали это место, даже не подозревая, что внутри находится мертвое тело. Вот как мне не хватало этого человека.

- Ты ничуть не облегчаешь ситуацию.

- Теперь мы его нашли, не так ли? Когда мы вернемся в Стикни, мы предупредим власти, и они смогут приехать и открыть лагерь. Они, вероятно, смогут отследить костюм и найти его владельца. Но в то же время? Собираюсь ли я отказаться от использования этого костюма только потому, что кто-то когда-то в нем умер? Это серьезно, Санди.

Она подавила отвращение. - Давай покончим с этим. И если ты еще когда-нибудь сделаешь со мной что-нибудь подобное...

- Что ты сделаешь? Сотрешь меня из памяти, потому что я имела неосторожность принять решение? Я думала, ты умнее этого, внучка. Кстати, пока мы разговаривали, я случайно заметила, что этот шкафчик находится не там, где ему положено быть.

- Что? - спросила Санди, опасаясь отвлечься.

- Проверь следы пыли на полу. Его передвинули. Возможно, это даже мои собственные следы.

Санди могла ухватиться за шкафчик не сильнее, чем за кружку или перчатку, но при гравитации Фобоса было нетрудно отодвинуть его в сторону, пока он не опрокинулся в замедленном темпе. Санди направила фонарик на шлеме на ту часть стены, которая до этого была скрыта шкафчиком.

Интуиция Юнис оказалась верной. Это была картина, точнее, фреска: нанесенная кистью прямо на изогнутую стену купола.

Санди уставилась на него в изумлении. На мгновение она совсем забыла о костюме трупа.

- Я знаю это.

- Конечно, ты это знаешь. Это копия той, что есть в моей комнате в доме. Я не несу ответственности за оригинал, но уверена, что сделала эту копию.

- Это ты нарисовала?

- Спроецировала оригинал на стену, скопировала его. Это не делает меня художницей.

Ей хотелось, чтобы конструкт позволил покалыванию узнавания продержаться хотя бы несколько мгновений, прежде чем разрушить заклинание. Юнис, конечно, была совершенно права. Санди несколько раз посещала заброшенную спальню своей бабушки в торжественных случаях - она всегда казалась комнатой кого-то умершего, а не просто отсутствующего, - и она узнала фреску по этим посещениям.

- Кто бы мог подумать?

Конструкт пристально посмотрел на нее. - Кто бы мог подумать, дитя мое?

- Что ты, великая и свирепая Юнис Экинья, когда-либо могла тосковать по дому. Иначе зачем бы ты взяла с собой этот кусочек своего прошлого?

Выполненная с детской смелостью, фреска представляла собой яркое, насыщенное красками изображение Килиманджаро. Крутизна горы была преувеличена, ее снежная шапка казалась бриллиантовой на фоне темно-синего неба. Середину картины пересекала горизонтальная полоса деревьев, изображенных с наивной точностью и симметрией. Деревья украшали множество разноцветных птиц с длинными хвостами и рогатыми клювами, сидевших на ветвях, словно драгоценные камни и фонарики. На переднем плане были травы цвета охры и изумрудные кустарники. Вплетенные в траву, в полоску и контрполоску, похожие на частичные шифры, были изображены самые разные виды животных, от львов и зебр до жирафов и носорогов, змей и скорпионов. Были даже масаи, их высокие черно-красные фигуры, сжимающие копья, являются единственными повторяющимися вертикальными элементами в композиции.

- Я не скучала по дому, - сказала Юнис через некоторое время. - Гордилась своим домом. Это не одно и то же.

Санди моргнула, и фреска исчезла. - Я сделала снимок. Но я не уверена, что это именно то, что мы должны были найти.

- И я уверена, что так оно и есть. Когда я вернулась сюда, то, должно быть, изменила картинку. Это было хорошо сделано, ты не находишь? Возможно, я переделала все это, чтобы убедиться, что соединения не будут видны.

` О чем это ты?

- Это не совпадает. У меня есть память об оригинале, и... что-то изменилось.

- Расскажи мне.

- Давайте будем уверены в себе, хорошо? Я не могу быть уверена, что мои воспоминания о фреске точны. Но твой брат все еще в Африке. Пусть он зайдет в мою комнату и мигнет нам изображением. Тогда мы сможем поговорить.

Джитендра находился на грани полусна, в той же комнате, где ее привели в чувство ранее днем. Санди села на стул рядом с кроватью и улыбалась, когда он вынырнул, щурясь от света и облизывая пересохшие со сна губы. - С возвращением, любимый. Мы на Марсе. Почти.

Джитендре уже переназначили произвольную мышечную функцию, поэтому он смог наклонить голову и улыбнуться в ответ. Его лицо было вялым, но тонус должен был вернуться достаточно скоро.

- Мы сделали это, - сказал он, запинаясь и делая паузы. - Не то чтобы у меня когда-либо были сомнения... Но все же.

- И все равно это чудо. - Техник дал ей коробочку с шестью маленькими кубовидными губками, насаженными на палочки, как леденцы на палочке. Они были пропитаны чем-то сладким, химически подобранным под вкус Джитендры. Она наклонилась и прикоснулась одним из них к его губам.

- Спасибо, - сказал Джитендра.

- Как ты себя чувствуешь?

- Как будто я был мертв целый месяц.

- Так и есть, мистер Гупта. Это называется космическим путешествием.

Он с трудом принял сидячее положение, опираясь на локоть. На нем была серебристая пижама. Они даже побрили его, так что, когда Санди поцеловала его в щеку, его кожа была нежной, как персик, и надушенной, пахнущей фиалками. Джитендра огляделся по сторонам, изучая белую комнату и фальшивое окно с его постоянно разбивающимися волнами. - Все прошло хорошо, не так ли?

Санди снова приложила палец к губам. - Без сучка и задоринки. Они вытащили меня раньше, но, видимо, иногда такое случается. Как раз было время немного прогуляться на свежем воздухе, полюбоваться пейзажем.

- Пожалуйста, только не говори мне, что ты видела Марс раньше меня.

- Нет, - сказала она, пожалуй, слишком поспешно. - Пока нет. Это было на другой стороне. Мы посмотрим это вместе.

- Мне бы этого хотелось. - Джитендра потер свою слегка заросшую щетиной голову. - Мне нужно подстричься.

- Мы кое-что нашли, - выпалила она.

- Мы?

- Юнис и я. Мне нужно поговорить с моим братом, но... Думаю, я уже знаю, куда мы направимся дальше.

Джитендра сидел молча, ожидая, когда она продолжит. - Ты собираешься посвятить меня в большой секрет? - спросил он в конце концов.

- Это Марс, - сказала Санди. - Конечно, именно туда мы и направлялись в любом случае. Но есть одно осложнение.

Джитендра выдавил из себя улыбку. - И почему я не удивлен?

Когда Марс показался в поле зрения, его вид был другим, но она не упомянула об этом. В каком-то смысле это помогло, потому что это было другое лицо мира, не то, которое она уже видела, и она могла изучать его заново, не притворяясь. Санди пожалела о своей лжи, но она была незначительной.

Они стояли рядом друг с другом, достаточно далеко от других туристов, чтобы представить себя одинокими на этом безвоздушном хребте, единственными живыми людьми на Фобосе. Скоро это станет тем воспоминанием, за которое она решила держаться, позволив более раннему увянуть. И со временем она, возможно, даже поверит, что это действительно был первый раз, когда она увидела восход Марса во всей его древней, изъеденной временем необъятности.

- Это чудесно, - сказал Джитендра.

- Это целый мир. Миры прекрасны.

Они стояли в тишине, как завороженные, пока тихий перезвон пульта не сообщил им, что скоро настанет время возвращать взятые напрокат костюмы и готовиться к оставшейся части путешествия.

- Прежде чем мы войдем внутрь, - сказал Санди, - ты должен увидеть "Безумие Чакры". Думаю, у нас еще есть время. По дороге ты можешь рассказать мне все об Эволюариуме.

- Почему тебя это вдруг заинтересовало? Я думал, это больше по моей части.

- Потому что именно туда мы и направляемся.