Кэш вздыхает:

— Лживый сукин сын...

— Ребята, вы ищете господина Козлова? — в дверях появляется медбрат, и Кэш с пугающей быстротой превращается из ледяного холода в тепло и дружелюбие.

— Да, нам сказали, что это его палата.

— Точно, извините. Мы переселили его полчаса назад, чтобы убрать комнату. Иногда занимает немного времени, — он тепло улыбается и ведет нас дальше по коридору.

У меня возникает тревожное чувство, когда ко мне обращаются так любезно, хотя мы здесь... для чего? Допросить его? Убить его?

Но я полагаю, что большинство людей не предполагают, что посетители больницы — это печально известные криминальные боссы, решившие отомстить.

Медбрат ведет нас в палату через несколько дверей, и бледное флуоресцентное освещение в ней почему-то действует более угнетающе, чем полное отсутствие света. Возможно, это связано и с тем, что на кровати лежит хрупкого вида мужчина, подключенный к трубкам и клубку проводов. Его голова обмотана марлей, а лицо испещрено пожелтевшими синяками и все еще опухшее. Его глаза закрыты, а рот открыт из-за трубки в горле.

— Он спит, мы не можем с ним поговорить? — в глазах Кэша отчаяние, но медбрат лишь бросает на него растерянный взгляд.

— Простите, вам не сказали? Он в коме уже семнадцать дней, — услышав эту цифру, из меня словно выбили дух. Кэш выглядит так, будто собирается его задушить, поэтому я делаю шаг между ними, пока Кэш не сорвал злость.

— Есть у врачей какие-нибудь идеи, когда он очнется?

— Это не имеет значения, Харлоу, семнадцать дней, — Кэш ворчит, проводя рукой по волосам.

Медбрат нервно смотрит между мной и Кэшем, прежде чем заговорить.

— У него низкая мозговая активность. Маловероятно, что он очнется, а если и очнется, то у него будет серьезное повреждение мозга.

— Черт, — воет Кэш, пиная ножки кровати. Человек без сознания шатается.

— Сэр...

— Дайте нам минутку, ладно? Пожалуйста? — говорю я медбрату, надеясь разрядить обстановку, пока он не вызвал охрану, и вывожу его за дверь.

— Семнадцать дней. Ты понимаешь, что это значит? Он не мог отправить тот конверт.

Я киваю и щипаю себя за переносицу.

—Александр Козлов может быть Дагом, но он не Убийца из Джун-Харбор.