— Лео, — я встаю и машу рукой. Он улыбается, когда видит меня.

— Мисс Харгрейв, прошу вас пройти за мной.

— Если мне можно называть тебя Лео, то и ты называй меня Харлоу, — я бросаю на него взгляд и ухмыляюсь.

— Хорошо, — уголок его рта поднимается, и в его взгляде появляется почти коварный блеск, отчего у меня в желудке творятся непонятные вещи. —Харлоу.

Я слегка отстаю от него, пока он ведет меня через камеры временного содержания, разглядываю худые, но все еще мускулистые плечи. Я смотрю на других детективов. Одни с любопытством смотрят на меня, другие уткнулись носами в толстые папки. В воздухе витает какое-то волнение

Он проводит меня в комнату для допросов и закрывает дверь. Эта комната отличается от той, где я была раньше. Для начала, здесь есть окна, выходящие на улицу, и еще одно, выходящее на камеры. Должно быть, он заметил мой взгляд, потому что говорит:

— Могу опустить жалюзи, если будет комфортнее.

— Нет, все в порядке, — он жестом показывает на маленький круглый стол в центре комнаты, и мы оба достаем стулья и садимся. Еще одним отличием является ковровое покрытие. Наши стулья бесшумно скользят по ковру с низким ворсом, а не скрежещут, как металл по бетону.

Он достает из кармана диктофон, а также небольшой блокнот и ручку. Ставит диктофон в центр стола и щелкает по нему.

— Не возражаешь, если буду записывать? — я качаю головой, внезапно ощущая скорее нервозность, чем волнение. Все это кажется таким зловещим, как дежавю, когда он говорит: — Хорошо, расскажи, что произошло. Начни с самого начала.

Я рассказываю ему все с того момента, как проснулась. Опускаю часть о жизни на мусорной свалке. Детектив Саксон производит впечатление человека, который содержит дом в чистоте. Сомневаюсь, что найду у него хоть пылинку. Он ошалеет, если узнает, как я живу сейчас. И по какой-то причине меня волнует его мнение.

—...и тогда я позвонила, — заканчиваю я.

— Он тебя видел? — Лео щелкает ручкой, а я шаркаю по ковровому покрытию, покачивая ногами.

— Не думаю.

Он кивает головой и потирает нижнюю губу - мой взгляд фиксируется на этом движении - но он ничего не говорит. Просто кивает и снова щелкает ручкой с задумчивым видом.

— Ну...? Его арестуют или как? — нарушаю я молчание.

Он упирается предплечьями в стол и наклоняется вперед. Говорит тем же тоном, что и в прошлый раз, когда разговаривал со мной, как с пойманным кроликом.

— Дело вот в чем, Харлоу. Человек, которого ты видела, — Кэш Фокс. Он владеет «Персиком», «Лисьим логовом» и разными другими заведениями в городе, — от этих слов у меня кожа покрывается мурашками. Зная, что серийный убийца без зазрения совести живет своей жизнью на публике, управляя бизнесом. Ради всего святого, он был боссом Бет.

— Разве это не здорово? У него есть связь с Бет и местом преступления, — мои ладони начинают потеть, когда Лео прикусывает губу, словно тщательно обдумывая, что он собирается сказать дальше.

— Это все косвенные улики. Да, связь есть. Именно поэтому мы уже рассматривали его алиби, когда ты вспомнила о татуировке. Но мы все еще застряли на том же месте, где были раньше.

— И что это за место? — мое горло сжимается, и я умоляю себя не плакать. Этот разговор идет совсем не так, как я думала.

— Ты всего лишь свидетельница, которая что-то видела, но его алиби доказывает, что это невозможно, — я будто падаю с огромной высоты. Все нервы, адреналин, волнение, предвкушение и эйфория сегодняшнего дня внезапно исчезают, оставляя меня в свободном падении.

— Что? Нет, мы должны что-то сделать. Я видела его, Лео. Я, блять, видела его.

Это я лежала на тротуаре, когда мою лучшую подругу резали, не в силах ничего сделать.

Ничего. Я ничего не сделала.

Только запомнила каждую линию этой проклятой татуировки.

— Что это за алиби? Оно не правдивое. Это он, должен быть он, — мне не нравится, как отчаянно я говорю, но еще больше не нравится то, что Лео говорит дальше.

— Я не имею права обсуждать эти детали.

Мое тело вибрирует от ярости.

—Ты издеваешься надо мной? — я огрызаюсь. — Я пережила худшую ночь в своей жизни, а ты «не имеешь права обсуждать» что-либо со мной? — я встаю, готовая к штурму, если этот придурок скажет еще одну идиотскую вещь.

— Я уже рассказал тебе больше, чем следовало, Харлоу, — напряжение немного рассеивается, когда он извиняющимся тоном произносит мое имя. — Ты не должна знать, что Фокс является подозреваемым, не говоря уже о деталях его алиби.

— Но, но... — я провожу руками по волосам, мои мысли летают вокруг, как чертовы комары летом. — Как он объяснит эту татуировку? Это не может быть кто-то другой.

— Любой адвокат защиты, поверь мне, Фокс может позволить себе самого лучшего, и будет утверждать, что вы встречались с Фоксом раньше, и твой мозг неправильно запомнил детали, смешав воспоминания из-за травмы. Показания свидетелей, особенно если речь идет о травмирующем инциденте, как известно, ненадежны. Нам нужны неопровержимые вещественные доказательства, а у нас их просто нет. Мне жаль, Харлоу.

— Мне плевать на твою жалость, — говорю я себе под нос, но, видимо, достаточно громко, чтобы он услышал, судя по тому, как дергается его челюсть.

Я уже чувствую, как нечто приближается ко мне, вторгаясь в мою сущность. Онемение. Холодное и темное. Оно возвращается.

— Можно тебя проводить? — в его вопросе звучит грусть.

Я не смотрю ему в глаза. Не хочу видеть жалость, неуместное сочувствие.

— Не утруждайся.

Я мчусь в вестибюль, вспоминая вывеску туалета, которую заметила раньше. Запираю дверь и бегу по кабинкам, смывая каждый унитаз, пока шум не становится громким, чтобы перекрыть мои крики. Я кричу в гулком помещении до тех пор, пока вода не стихает. Кричу сквозь узел эмоций, застрявший в моем горле, и кричу, чтобы сдержать онемение. Может быть, на этот раз, если я буду достаточно громкой, достаточно сильной, то смогу запереть его.

В комнате становится тихо, пока я перевожу дыхание и слушаю, как вода из крана раковины капает, капает, капает.

Черт побери. Похоже, я буду выслеживать серийного убийцу в одиночку.