Она посмотрела на меня.

— Но теперь, когда ты привёз мне это, я чувствую удовлетворение.

Я напряглась.

Лика оглядела меня с ног до головы.

— Что ещё она делает? Я не могу понять.

— Она сопровождает меня и рассказывает мне о пустыне, — сказал Саалим, но я увидела немой вопрос на его лице, когда он посмотрел на меня.

— Мой народ будет рад её присутствию. За ней следует богиня.

— Если у тебя больше нет для нас информации, — сказал Саалим резко, вставая со стула. — Тогда мы пойдём.

Лика взмахнула рукой.

— Кина была бы недовольна. Останьтесь на день.

Я испытала облегчение, оказавшись снаружи пещеры — словно моё тело снова могло дышать, а во рту уже не было так сухо. Чтобы выносить эти условия, рожденные здесь, серди соли, должны были быть совсем другими людьми.

Нас отвели под тень скалы, где Лика потребовала обеспечить нам тишину. И вместо того, чтобы столпиться и пялиться на нас, люди остановились неподалёку.

Когда ушёл мужчина, который принёс нам воду (я никогда не пила ничего более освежающего), мы остались одни. Я больше не могла ждать. Я повернулась к Саалиму.

— Мне надо тебе кое-что рассказать, — сказала я.

Все повернулись ко мне. Мои слова могли прозвучать абсурдно, но Лика только что упомянула магию в пустыне. Им всем надо было узнать, что это такое.

— Касым... в общем, я думаю...

Саалим ждал.

— Что он джинн.

Саалим наклонил голову так же, как делал это раньше, когда я спрашивала его о далмурах, магии джинна или торговле солью. Тогда он словно вопрошал: откуда я это знаю и почему я хотела об этом узнать?

Нассар запрокинул голову.

— А-а.

Саалим проигнорировал его.

— Если бы ты сказала это во время нашего путешествия из твоего поселения, я бы отверг такую возможность и посчитал бы тебя глупой.

Он сжал ткань своей туники в кулак, а затем отпустил её.

— Но я получил письмо.

Тамам и Амир уставились на людей, которые наблюдали за нами издалека, но Нассар смотрел на Саалима.

Саалим продолжил говорить:

— От моей сестры, Эдалы. Она написала, что, если я читаю это письмо... погоди-ка.

Он засунул руку в мешок и достал письмо. Он протянул его мне, но затем просил:

— Ты ведь умеешь читать?

Кивнув, я взяла письмо и развернула его. Почерк в письме был витиеватым, поэтому читать его оказалось труднее, чем книгу рецептов Альтасы или "Литаб". На мгновение я мысленно перенеслась в дом Альтасы, за её стол, где я пробегала глазами по словам её книги. Обычно она склонялась надо мной, если слышала, что я переставала шептать слова, и спрашивала — в чём было моё затруднение. Моя грудь сжалась, когда я подумала о её доме, о том, что она должна была почувствовать, вернувшись туда и увидев, что её сады, вся её жизнь, были уничтожена.

Я медленно прочитала письмо. Когда я закончила, моя рука задрожала.

Эдала всё знала.

— Я тут подумал, — прошептал Саалим, чтобы только я могла его слышать, — может быть, ты понимаешь больше меня о том, что написано в этом письме.

"Если ты держишь в руках это письмо, значит, она это сделала".

Откуда Эдала знала об этом? Я осмотрелась, ожидая увидеть лицо его сестры среди толпы.

— Когда ты говоришь о том, что Касым может быть джинном, я не могу понять почему, но я этому верю, — сказал Саалим.

— Я думаю, что он джинн, которого держит при себе Захара.

Саалим кивнул.

— Она та женщина, с которой он покинул Алмулихи.

Она пряталась за своим джинном, как это делал мой отец. Но я всё равно понимала отнюдь не всё.

— Я могу понять, почему Касым захотел заполучить трон, но какое отношение имеет к этому Захара? Что ей с того?

В разговор вмешался Нассар.

— Вероятно, Касым пообещал наделить её властью. Именно за этим люди хотят заполучить трон или помогают кому-то это сделать.

— Мы с ней никогда не ладили. Эдала любила её за предполагаемый магический дар, но я никогда в него не верил, — сказал Саалим.

Он испустил вздох, который был больше похож на его попытку засмеяться.

— Но я не понимаю, как это всё произошло. Неужели он по своей воле решил стать джинном?

Нассар кивнул.

— Если это предоставляло ему неограниченную власть, оно могло того стоить.

Я покачала головой.

— Джинн не получает неограниченную власть.

Я объяснила, как магия джинна ограничивается его хозяином, с которым он связан. Свободная воля, но с очень большим количеством ограничений.

— Но я бы удивилась, если бы выяснилось, что его превратили в джинна насильно.

Я рассказала о том, что знала о создании джиннов.

— Откуда ты всё это знаешь? — спросил Саалим.

Нассар, стоявший у него за спиной, прищурился. Даже Амир повернулся, чтобы послушать меня. Я не могла рассказать им о том, что когда-то мне рассказал об этом Саалим.

Я раскрыла рот, а затем закрыла его.

Саалим осмотрел толпу. Тихо, чтобы только я могла услышать его, он сказал:

— У меня столько вопросов, но ты не отвечаешь на них.

— Потому что в эту правду невозможно поверить.

— Так же как в правду об Эдале и Касыме.

Наступила тишина, и он засунул руку в карман. Он достал оттуда два камешка и начал перекатывать их в руке. Именно эти камешки лежали рядом с тазом в башне его сестёр. Это был точно такой же алтарь Вахира, как алтарь Тави в память о моей матери и сестре. Мемориал для семьи, которую он потерял.

Только он забрал оттуда два камешка. Принадлежавшие тем, кто выжил.

— Иногда, — сказал он, уставившись на камешки, — я задаюсь вопросом, а не о тебе ли написала в письме Эдала.