Глава 9

Саалим

Экрам шёл рядом со мной по пристани с открытой амбарной книгой в одной руке и куском высушенного мяса в другой. Мы могли бы сидеть сейчас в амбаре на берегу — стражники, идущие за нами следом, предпочли бы этот вариант, так как сейчас им приходилось разглядывать каждого незнакомца, проходящего мимо — но он знал, что мне нравилось находиться на улице, где дул солёный ветер, и я знал, что ему это тоже нравилось.

— Поставки с севера увеличились, и это хорошо, ведь так? Благодаря Фальса Моку. И Елене.

Он оторвал кусочек мяса зубами. Пока мы шли, люди двигались между кораблями и берегом, точно муравьи на ветке, медленно и методично.

— Теперь я отправляю больше соли на восток, но они так и не увеличили своих поставок. Льна стали привозить меньше. Может быть, мы предлагаем не очень выгодную цену?

Он уставился на свой список с цифрами и заметками, не обращая внимания на деревянный настил у нас под ногами и пришвартованные корабли, которые мы проходили. Но ему каким-то образом удалось переступить через торчащую планку.

— Тали сказала, что её поставщики сахара и цветов собираются искать новые поля, так что мы успеем получить их до фестиваля.

Сегодня даже пристань не помогала мне отвлечься от Фальса Мока.

Этот был древний традиционный фестиваль в Алмулихи. Днём славили Эйкаба, а ночью Вахира. Изначально это было тихое празднество между соседями и членами семьи, но моей матери так сильно нравились различные представления, танцы и игры, что отец превратил его в грандиозный праздник — городской парад. Однажды он сказал мне, что делал это только потому, что был королём, и мог подарить моей матери всё что угодно. Я думаю, что именно из-за своего чувства вины за прошлое, он взял на себя обязательство подарить ей весь мир.

Каждый следующий Фальса Мок казался изощрённее предыдущего. В празднике стало принимать участие всё больше и больше жителей города. Сейчас этот фестиваль представлял собой экстравагантный набор увеселительных мероприятий, где горожане стремились показать себя. Будь моя воля, я бы вообще не стал его справлять. Для меня стало бы мучением наблюдать за представлениями у дворца. Когда-то эти люди целыми днями прикрепляли сухие лепестки цветов и листья к деревянным столбам или практиковали повороты и поклоны в нелепых нарядных костюмах ради того, чтобы моя мать улыбалась и хлопала в ладоши. Но в этом году ей не суждено было это увидеть.

А затем должна состояться свадьба, завершающая празднество. Тали и Мариам вели подготовку к этому событию с помощью своих искусных рук. И хотя по сравнению с фестивалем, свадьба должна была пройти более легко, при мысли о ней я ещё острее ощущал свою потерю и мучительную пустоту, которая никуда не уходила.

— Опять она здесь, — сказал Экрам.

Он смотрел в сторону знакомой пожилой женщины, которая разговаривала с молодым человеком.

— Альтаса? — спросил я, прищурившись на солнце.

— Мхмм, — пробормотал он, громко жуя.

Я оглядел группу людей. Была ли она среди них? Я выдохнул, и мой вопрос вылетел вместе с воздухом. Эмель стояла рядом со знахаркой и смотрела на пристань. Плоская телега с двумя ящиками стояла рядом с ней.

Экрам продолжал:

— Альтаса стоит здесь уже...

Я приподнял руку, попросив Экрама извинить меня.

Несколько моряков заметили меня — или они заметили свиту из стражников за моей спиной — и когда я подошёл ближе, поспешили зайти на корабль и притвориться, что они заняты. Знахарка повернулась, раздражённая моим вмешательством.

— Альтаса, — сказал я и кивнул. — Эмель. Что вы делаете на пристани? И зачем вы здесь, если есть люди, которые могут делать за вас эту работу?

Несмотря на то, что она определенно набралась сил, казалось, что Альтаса держится на ногах только благодаря своим костям, да и то еле-еле. Огромный корабль покачивался на волнах за её спиной. Я не мог себе представить, чтобы эта парочка понесла все эти вещи обратно во дворец.

— Я не могу доверить свои покупки какому-то мальчику. Я этой-то едва доверяю.

Она указала локтем в сторону Эмель.

Эмель нахмурилась и посмотрела на знахарку. Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, я начал разглядывать её. Рука Эмель, крепко сжимающая ручку телеги, была покрыта красными пятнами. Я заметил, что руки Альтасы были чистыми. Рука Эмель была уже не такой худой, какой я её запомнил. Как и лицо. Оно стало мягче. Я хотел, чтобы она взглянула на меня, но она повернулась к кораблю и смотрела на его корпус, словно это было самое увлекательное зрелище в мире.

Я повернулся к Альтасе.

— Скажи Нассару, если передумаешь. Пристань не место для женщин.

Альтаса фыркнула и посмотрела на мои сцепленные руки.

— Как и для белоручек.

Проигнорировав её, я спросил:

— Вы приготовили для меня ещё мази?

Несмотря на то, что мои боли прошли, я продолжил просить у неё ещё, в надежде, что её принесёт Эмель.

— Прими тоник! Его быстрее готовить...

— Я закончила готовить мазь прошлой ночью, — сказала Эмель. — И планировала принести её сегодня Мариам.

— Принеси её лично мне после полудня, — сказал я прежде, чем успел придумать предлог. — В прошлый раз я недосчитался... одной банки.

— Вот видишь! — Альтаса ткнула в меня пальцем. — И ты ещё хочешь, чтобы я доверила это кому-то? Твои собственные слуги крадут у тебя! Берегись, Саалим...

Только она могла произнести моё имя так, словно это было оскорбление.

— ... люди в твоём собственном дворце могут оказаться против тебя.

Своей любовью к драматизму Альтаса очень напоминала мне старого дворцового лекаря, Захару.

— Стоит ли нам разогнать людей? — спросил стражник, когда мы подошли к низенькому храму.

В нём было больше окон, чем стен, и я мог видеть людей, перемещавшихся внутри.

— Нет. Пусть молятся.

Оставив стражников снаружи, чтобы не помешать присутствующим, я прошёл под арками. Солнечный свет из окон падал квадратами на мои плечи, точно тёплое одеяло. И вот я оказался внутри храма.

Скучные встречи с Экрамом нагоняли на меня ужасную тоску, но я уже видел, к чему может привести невнимательность и нетерпеливость. Я не собирался повторять прошлых ошибок. Поэтому я выслушивал его и просил повторить то, что я не понял или не расслышал. Я показывал Экраму и морякам, что ко мне нужно относиться серьёзно, что к ним нужно относиться серьёзно. Но сейчас в моей голове гудело от цифр и наименований товаров, и мне надо было её успокоить.

Этот храм был самым большим и нарядным в Алмулихи, хотя по всему городу было разбросано множество других храмов. Это было огромное помещение с округлым неглубоким бассейном по центру — в нём могли бы поместиться десять человек, если бы легли друг за другом. Звук текущей воды из фонтана эхом разносился вокруг меня. Люди стояли на коленях у бассейна, и падающие солнечные лучи рисовали паутину на их телах. Они прижимали руки к воде, после чего касались ими плеч, лбов и запястий.

Никто не взглянул на меня. Когда люди находились в храме Вахира, они думали только о нём.

Я подошёл к фонтану, состоящему из резервуаров, которые питал акведук, а они в свою очередь питали друг друга. Я подставил руки под струю и позволил им упасть под весом воды.

Даркафы планировали уничтожить Алмулихи, потому что это был город Вахира. Они хотели, чтобы Эйкаб правил по всей пустыне. Значит, какие-то солеискатели хотели свергнуть меня с трона. Но если война велась не ради того, чтобы посадить на трон нового короля, значит, она велась для того, чтобы посадить туда бога.

Когда король пересечёт пустыню, богиня вернётся. Она выпустит своего второго сына, чтобы тот умертвил первого. На мою семью напали до того, как я отправился к Алфаару, но я не мог вспомнить, когда мой отец в последний раз покидал Алмулихи и выезжал в пустыню. Он долгое время посылал туда моего брата. Мне казалось, что именно даркафы были замешаны в убийстве моей семьи, только вот в их собственном пророчестве речь шла о другом временнόм отрезке.

Обходя помещение, я начал касаться пальцами воды и читать молитву.

Мне нужна была всего лишь возможность доказать, что я мог править, как отец. Что корона досталась мне не зря. "В тебе течёт его кровь", — напомнил я себе. Я был рождён от короля, и я мог стать таким же, как он. Хотя я чувствовал себя жалким подобием короля.

Мои колени опустились в прохладную воду, и я прижал ладони ко дну бассейна.

Из дальнего конца помещения послышалось бормотание. Оно эхом разнеслось вокруг, точно плеск воды. Я не стал смотреть в ту сторону. Разговоры не были запрещены, но, если шепот перекрывал звук воды — это не одобрялось.

— Значит, ребенок всё ещё носит её?

— Но разве богиню не нашли?

Богиню.

— Нашли. Но ребенок всё ещё носит её.

— Почему богиня не пришла за ней?

— Она приходила однажды.

— В пещеру?

— Меня там не было, но я слышал, что она забрала её, а затем отдала обратно ребенку.

Какая-то женщина на другом конце помещения зашипела:

— Это храм, а не логово буры.

Заметив, как выглядела шептавшаяся пара, я быстро покинул храм, оставив за собой мокрый след.

Стражники ждали меня снаружи. Они сразу же выпрямились, когда заметили, с какой поспешностью я к ним приблизился. Я рассказал им о том, что видел и слышал.

— Они одеты в плащи с капюшонами. Я хочу знать, где они остановились, и зачем они здесь.

Они кивнули. Кофи и Тамам сняли гутры со своих голов, и синие пояса, на которых висели мечи, которые они затем отдали остальным. Тамам сделал это с неохотой, как я и ожидал. Ему не нравилось оставаться беззащитным. Но они не могли выглядеть как люди короля и при этом остаться незамеченными. Теперь они выглядели как обычные жители. Они проскользнули под арку акведука, который питал храм водой, и принялись ждать, готовые последовать за той парой.

Я и сам хотел бы проследовать за даркафами. У меня чесались руки схватить их за горло. Убийцы. Я был в этом уверен.