Даже будучи бедным студентом колледжа, Доминик источал такую уверенность, что, глядя на него, невозможно было не увидеть человека, которому суждено достичь всего, к чему он стремился. Успех был его истинным севером, но теперь он казался потерянным, словно дрейфовал в море без компаса.

— А́ле…

— Уже поздно. Мне пора спать. — Я встала, сердце колотилось по причинам, в которые я не хотела вдаваться, но не успела я сделать и двух шагов, как рука сомкнулась на моем запястье.

— Пожалуйста.

Грубость этого простого слова лишила меня некоторой силы воли. Я остановилась и посмотрела на него, ненавидя то, как от его прикосновений у меня в животе порхали бабочки, и как его голос заставил мое сердце биться немного быстрее. Мне хотелось бы так же легко отказаться от своих чувств, как от нашего брака, но наши отношения на бумаге сильно отличались от реальности.

— Тебя не должно здесь быть, — странная смесь усталости и адреналина разлилась по моим венам. — Это только приносит вред здоровью каждого из нас. Мы только что развелись. Мы не сможем двигаться дальше, если ты будешь настаивать на том, чтобы повсюду следовать за мной.

Глаза Доминика замерцали в свете ламп.

— В том-то и дело, — сказал он тихо. — Невозможно двигаться дальше. Я не могу так.

Все мое тело напряглось, но никакие усилия не могли смягчить воздействие его слов.

— Ты не пробовал.

— Хочешь, чтобы я попробовал?

Да. Может быть. В конце концов.

Я прогнала образ Доминика, присутствовавшего на каком-то модном гала-концерте под руку с гламурной блондинкой или, что еще хуже, прижимающегося к ней рядом на диване. Это были интимные моменты, которых я жаждала и завидовала кусочкам жизни, которыми он в итоге поделится с кем-то еще.

Не зацикливайся на этом. Это то, чего ты хотела. Помнишь?

— Ты подписал бумаги, — я высвободилась из его хватки. Отпечаток его прикосновения обжигал, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не коснуться запястья.

— Я подписал бумаги, потому что ты меня просила, а не потому, что я этого хотел.

— И все же ты здесь вопреки моему желанию.

Легкая улыбка тронула его губы, а глаза оставались серьезными.

— Ты никогда не говорила, что не хочешь, чтобы я был здесь, так что технически я не иду против твоего желания.

Я вздохнула, усталость взяла вверх над адреналином.

— Чего ты хочешь, Доминик?

— Я хочу вернуть тебя.

Мой пульс участился. Слава богу, он больше не держал меня, иначе он бы почувствовал именно тот момент, когда его слова дошли до меня.

— Ты это не удастся. — Возможно, если бы я сказала это достаточное количество раз, он бы поверил, и я бы не чувствовала этой тупой боли за грудной клеткой.

— Я знаю.

— Тогда что...

— В частности, я хочу начать все сначала, — Доминик не сводил с меня глаз. — Ты сказала, что мы больше не знаем друг друга, и была права. Ты сказала, что я пренебрегал тобой и принимал тебя как должное во время нашего брака, и ты была права. Я потерял представление о том, что было самым важным. Я не могу изменить то, что делал в прошлом, но я могу поступить по-другому в будущем. Дай мне шанс доказать тебе это.

— Как? — вопрос прозвучал шепотом. Я ничего не могла с этим поделать. Я была слишком любопытна, слишком очарована интимной честностью, отразившейся на его лице. Это была честность, которой не хватало в наших отношениях в течение многих лет, и в тот момент он не был Домиником Дэвенпортом, королем Уолл-стрит. Он был просто Домиником — красивым, умным, измученным парнем, в которого я влюбилась много лет назад.

— Не отталкивай меня, — его горло сжалось. — Это все, что я прошу. Это шанс для нас поговорить и узнать друг друга такими, какие мы есть сейчас. Я хочу знать, что заставляет тебя смеяться, а что заставляет плакать, как выглядят твои сны, когда ты спишь, и что не дает тебе уснуть. Я потрачу столько жизней, сколько мне понадобится, чтобы заново открыть эти части тебя, потому что ты для меня — все. В каждой версии каждой жизни. Возможно, с тех пор, как мы поженились, все изменилось, но ты и я? Мы всегда были предназначены друг для друга.