44

44

Хлоя

Толчки все еще пробегают по моему телу, когда я открываю глаза и вижу Николая, склонившегося надо мной, одна рука опирается на стол рядом со мной, а другая собственнически сжимает мой член, два длинных, толстых пальца зарыты во мне. Его глаза яростно сузились, челюсть напряжена. — Я сейчас тебя трахну. Его голос жесткий и гортанный, опасно дикий. "Ты понимаешь?"

Я делаю. Это предупреждение, а не констатация факта.

Это происходит, и пути назад нет.

Здравомыслящая часть меня хочет бежать, отпрянуть от темной напряженности в его взгляде, даже когда что-то искривленное во мне упивается его потерей контроля, грубым, неприкрытым голодом на его лице. Его гладкие черные волосы выбиваются из моих пальцев, его губы блестят от моей влаги, а на его рубашке нет верхних пуговиц, как будто он их сорвал.

Это не элегантный, утонченный мужчина, который требует строгого времени приема пищи.

Это дикое существо, которое я почувствовал, прячется внизу.

— Я… — я облизала губы, сжимая его пальцы своим телом. "Я понимаю."

Его челюсти яростно сгибаются, а затем он оказывается на мне, его губы и язык поглощают меня, а его пальцы проникают глубже, находя место, которое заставляет искры плясать по краям моего поля зрения. На вкус он как лес, первобытный и дикий, его запах кедра и бергамота смешивается с мускусным оттенком моего возбуждения. Задыхаясь в его рот, я выгибаюсь к нему, цепляясь за его бока, когда он начинает трахать меня своими пальцами, вбивая их в меня в жестком, безжалостном ритме, от которого напряжение резко возрастает во мне. Я чувствую, как оргазм обрушивается на меня со скоростью убегающего локомотива, а затем обрушивается на меня, обдавая раскаленным добела головокружительным наслаждением.

Задыхаясь, я без костей распластываюсь на твердой поверхности стола, но Николай еще не закончил со мной. Прежде чем я успеваю прийти в себя, он вытаскивает пальцы и отталкивает меня. Приоткрывая свои тяжелые веки, я смотрю, как он расстегивает молнию и натягивает презерватив на свою эрекцию.

Очень большая эрекция.

Я была права насчет его размера. Он крупнее любого парня, которого я знала.

Во мне пробегает дрожь чисто женской тревоги, но он уже надо мной, сжимает мои запястья, чтобы прижать их над головой, и прижимается к моим губам в очередном обжигающем поцелуе. Широкая, толстая головка его члена упирается в мой вход и, найдя его, вдавливается.

Я влажная и мягкая от двух оргазмов, но растяжка все еще горит, мое тело изо всех сил пытается приспособиться к его размеру, когда он скользит глубже. Звук страдания вырывается из моего горла, и он замолкает, поднимая голову.

Тяжело дыша, мы смотрим друг на друга, и непрошенные его слова доходят до меня. Сумасшедшие слова, о предопределении и нитях судьбы… о неизбежности нас. Я до сих пор не знаю, верю ли я в это, но я не могу отрицать мощную связь, которая пульсирует между нами, не могу отрицать, что это больше похоже на связь, чем на простой секс.

Он тоже должен чувствовать это, потому что дикий огонь в его глазах усиливается, а его хватка на моих запястьях крепче. — Да, зайчик… — Его голос — глубокий, темный хрип. "Теперь ты мой."

И с сильным толчком он вонзается до упора.

Шок от вторжения все еще отзывается в моем теле, когда он начинает двигаться, его глаза не отрываются от меня. Его удары безжалостны, настолько тверды и глубоки, что причиняют боль, но вскоре боль вытесняется более темным удовольствием, которое лишь частично связано с новым напряжением, свернувшимся в моем сердце. С каждым безжалостным толчком его таз прижимается к моему, давя на мой клитор, но выражение его глаз усиливает мое возбуждение и вызывает еще один оргазм, пронзающий меня.

Это взгляд собственничества, полный и тотальный, смешанный с чем-то опасно нежным и интенсивным.

Он кончает через несколько мгновений после меня, все еще удерживая мой взгляд, и мое сердце бешено колотится, когда я вижу, как его великолепное лицо искажается от удовольствия-боль его освобождения, когда он втирается в меня, опустошая себя глубоко внутри моего тела.

Это самая интимная вещь, которую я когда-либо испытывала, и самая красивая.

Наши тела все еще соединены, мои запястья в плену его хватки, когда он опускает голову и прижимает к моим губам самый мягкий, самый сладкий поцелуй, а затем прижимается своей щекой к моей, его теплое дыхание омывает мое обнаженное плечо. Я хочу, чтобы мои руки были свободны, чтобы я могла держать его, но это тоже кажется правильным, каким-то странным образом успокаивающим. Стол холодный и твердый под моей спиной, моя внутренняя плоть пульсирует от его грубого владения, но я чувствую себя совершенно спокойно, мое быстрое дыхание замедляется, когда все остатки напряжения покидают мое тело.

Я могла бы лежать так часами, днями, неделями, но через несколько долгих мгновений он шевелится, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня с нежной улыбкой. Освободив мои запястья, он осторожно отстраняется от меня и приподнимается, чтобы встать. — Ты в порядке, зайчик? — бормочет он, проводя теплой мозолистой ладонью по моей руке, и я киваю, краснея и сажусь.

— Более чем нормально, — признаюсь я, стягивая края порванного платья, пока он выбрасывает презерватив в мусорное ведро у стола.

— Хорошо, — мягко говорит он, застегивая молнию на штанах. «Потому что мы далеки от завершения».

И, прижав меня к своей груди, выносит из кабинета.