ПРАВИЛО №31: НИЧТО ХОРОШЕЕ НЕ ДЛИТСЯ ВЕЧНО.

Шарлотта

Когда я слышу его приближающиеся шаги в понедельник утром, меня охватывает чувство спокойствия. В этом звуке что-то есть. Повторяющийся щелк-щелк-щелк вызывает реакцию в моем теле, выброс серотонина, который мгновенно погружает меня в состояние безмятежности. Тревога, в которой я погрязла с тех пор, как проснулась в его объятиях вчера утром, рассеивается, когда я слышу, как он входит в комнату.

Он подходит к тому месту, где я стою на коленях, и нежно гладит меня по голове.

— Доброе утро, Шарлотта, — говорит он с той же интонацией, с какой сказал бы Доброе утро, красавица. Или Я люблю тебя, Шарлотта. И, может быть, последнее мне только кажется, но в моем сознании оно звучит правильно.

— Доброе утро, сэр.

Мы вписываемся в эти роли так легко, словно кусочки головоломки встают на свои места. С субботнего вечера не было сказано ни слова о Бо, нашей тайне, о нашем будущем или о наших чувствах. Как будто этот разговор напугал нас обоих и заставил замолчать. Мы были так близки к тому, чтобы положить всему конец, поэтому вместо того, чтобы смотреть в лицо и признать то, что, как мы оба знаем, грядет, мы вернулись к тем ролям, которые играли раньше.

Держи это в секрете.

Отрицай наши чувства.

Не думай о будущем.

Само по себе это кажется неправильным, но поскольку я все еще здесь, стою перед ним на коленях, мне кажется, этого достаточно.

Две недели назад я сказала ему, что возьму все, что смогу получить, и это по-прежнему так.

Пока он сидит в своем кресле, я жду инструкций. Обычно он говорит мне поработать за моим столом или посидеть у него на коленях, пока он работает. Но пока я жду, минуты проходят в тишине. Желание посмотреть, что он делает, очень сильно.

Наконец, он бормочет:

— Ползи ко мне.

Я прикусываю губу, чтобы удержаться от улыбки, и поднимаюсь на четвереньки, глядя на него снизу вверх. Он подпирает подбородок рукой, облокотившись на подлокотник кресла, и наблюдает за мной. На его лице читается едва уловимое одобрение, и я вдыхаю его, как будто это впитывает во мне жизнь.

Добравшись до его кресла, я снова опускаюсь на колени. Его пальцы тянутся, чтобы погладить меня по щеке, и я наклоняюсь навстречу этому прикосновению.

— Я не хочу сегодня работать, — тихо бормочет он.

И когда мои губы сжимаются, сдерживая улыбку, он продолжает:

— Я хочу поиграть.

— Да, сэр, — сладко отвечаю я.

— На стол, — командует он, постукивая по твердой поверхности перед собой.

Поднявшись на ноги, я сажусь перед ним, и он мгновенно раздвигает мои колени, перемещаясь между ними.

Сегодня на мне платье длиной до колен, черное, с пуговицами спереди и в мелкий белый горошек. Оно хорошо подчеркивает мои изгибы, плотно облегая грудь и бедра. Под платьем на мне пара светло-голубых кружевных трусиков.

Руки Эмерсона скользят вверх по моим бедрам, и меня охватывает пульсирующее возбуждение, когда он добирается до подола и осторожно опускает его вниз. Поднося голубую шелковистую ткань к носу, он вдыхает, не сводя с меня глаз. Я прикусываю губу, наблюдая за ним.

Затем он открывает ящик своего стола и бросает туда трусики. Я наблюдаю, как он достает что-то еще. Это знакомый розовый силикон, и у меня перехватывает дыхание, когда я узнаю его.

— Я нашел это на твоем столе, — говорит он. — Помнишь это?

— Да, сэр.

Я смотрю, как он начисто вытирает игрушку и сушит ее. Трудно оставаться такой неподвижной в ожидании чего-то столь полезного, как эта игрушка, потому что я знаю, что сейчас произойдет.

Когда она чистая и сухая, он подносит тупой конец к моим губам.

— Открой.

Я открываю приветствуя игрушку, и как только она оказывается у меня на языке, он говорит:

— Соси.

И я так и делаю, покрывая силикон своей слюной. Затем он осторожно вытаскивает его и приподнимает мое платье.

Я едва могу дышать, наблюдая за ним. Подтягивая мои бедра к краю его стола, он медленно работает круглым, покрытым слюной концом, и мне приходится подавить вздох. Вторжение происходит по-другому, когда его вводит кто-то другой, и то, как он это делает, ощущается почти клинически. Это эротическое, почти грязное ощущение – и мне это вроде как нравится.

Как только она полностью вошла в меня, он восхищается своей работой, прикасаясь ко мне и проводя пальцами по моим складочкам. Я еще не могу сказать, возбужден ли он, и продолжаю пытаться украдкой взглянуть. Я уже знаю, что сегодняшний день будет мучительно долгим, но в конце, когда он наконец будет у меня, это будет стоить того.

Когда он достает маленький черный пульт дистанционного управления, который я помню с прошлого раза, я улыбаюсь. С одним легким щелчком игрушка начинает жужжать у моего клитора и точки G, и я пытаюсь сдвинуть ноги вместе, но он мне не позволяет.

— Давай посмотрим, сколько времени ты продержишься, прежде чем кончишь.

Я хочу протестовать, но не могу. Сегодня он сэр, немного другой, чем в прошлый раз.

Вибрация низкая, но так даже хуже, медленно приближая меня к кульминации. И тот факт, что я почти не могу реагировать, усугубляет ситуацию.

Прикусив нижнюю губу, я крепко зажмуриваю глаза и заставляю себя дышать. Затем он начинает поглаживать мои бедра, проводит руками вверх по моим грудям, пощипывая пальцами каждый сосок.

— Я вижу, ты приближаешься к цели, — говорит он, и он прав.

Мое тело извивается на его столе, а дыхание превращается в прерывистые вздохи.

— Прямо... там.

Внезапно вибрация пропадает. Как раз в тот момент, когда я была близка к пику своего оргазма, он остановил это. Я чувствую, как у меня на лбу выступают капельки пота, когда я делаю долгий, тяжелый вдох. Когда я оглядываюсь на него, он ухмыляется, довольный собой.

— Я был прав?

— Да, сэр, — отвечаю я.

— Тебя не наказывают, но я собираюсь делать это с тобой весь день. Если ты будешь хорошей девочкой, то в конце дня будешь вознаграждена. Поняла?

— Да, сэр.

Он наклоняется вперед и прижимается губами к мягкому местечку на внутренней стороне моих бедер.

— Я собираюсь оставить твои трусики у себя. Постарайся не испачкать свой стул.

Затем он нежно похлопывает меня по заднице и отправляет на работу.

Следующие пару часов он дразнит меня постоянными вибрациями, подводя к краю и снова опуская вниз. Хотела бы я сказать, что ненавидела это, но пока все не так уж плохо. В любом случае, мне нравится это. И больше всего мне нравится его внимание, которое я получаю сегодня.

— На улице красиво, — говорит он, пока я пишу Мэгги электронное письмо. — Давай вместе прогуляемся до гастронома.

О, Эмерсон, думаю я про себя. Конечно, ты хочешь выставить меня на публику с этой штукой внутри меня.

Но разве я спорю? Нет. Я просто улыбаюсь, киваю головой и соответственно отвечаю ему:

— Да, сэр.

———

Я сделаю тебе массаж ног сегодня вечером, — говорит он на обратном пути в милю, глядя вниз на мои пятки.

Эти немного удобнее предыдущих, но я не собираюсь отказываться от растирания ног.

В гастрономе он заставил меня чуть не плакать, когда пытал меня. Там было битком набито, люди толпились на всех открытых пространствах, когда он включал игрушку, заставляя меня цепляться за его руку в поисках поддержки, боясь, что я в любую секунду упаду на пол.

Он нашел в этом столько юмора, но я также могла сказать, что он тоже был возбужден. Настолько, что ему пришлось все время держать меня перед собой, чтобы люди не видели его твердую длину, когда мы заказывали наши сэндвичи.

Там я заказала индейку, а твердый член Эмерсона Гранта прижимался к моей спине, в то время как вибратор чуть не довел меня до оргазма на середине слова майонез.

Если люди не заметили, как странно мы себя вели, то это было чудом, или они были слепы. Но нам было все равно. Мы пообедали в маленькой кабинке в глубине зала с улыбками на лицах. Это могло бы сработать, думала я про себя все это время.

Я могла бы быть его секретаршей для прикрытия и его девушкой втайне, и никому не нужно было бы знать. Этого было бы достаточно.

Но когда мы подъезжаем к его дому, и я вижу знакомую фигуру, стоящую на крыльце Эмерсона, все эти идиотские надежды рушатся вокруг меня.

— Бо? — шепчет Эмерсон, заметив своего сына.

Когда он поворачивается, чтобы ответить на зов своего отца, я замираю. Я не знаю, испытывает ли Эмерсон ту же волну вины, что и я, но встреча с Бо сейчас для меня как удар под дых. И он выглядит... хорошо. Лучше, чем в прошлый раз. Он подстригся, на лице у него улыбка, и не похоже, что он хочет убить собственного отца.

— Все в порядке? — Спрашивает Эмерсон.

— Да, я в порядке.

— Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я.

На лице Эмерсона появляется выражение скептического удивления, его внимание приковано к сыну, как лазер, и я не могу поверить, что меня охватывает растущая ревность, когда я это замечаю.

Это его сын, Шарли. Конечно, он собирается уделить ему свое внимание.

— Я работал в этом районе и увидел здесь машину Шарли и решил немного с ней поговорить.

— Поговорить?

Взглянув на дорогу, я замечаю его белый грузовик, припаркованный у обочины. Как я раньше этого не заметила? Должно быть, он потратил деньги, которые отец дал ему в прошлый раз, чтобы отремонтировать его.

Все это кажется неправильным, но я ничего не говорю, когда Эмерсон открывает дверь, чтобы впустить его. Он выглядит таким обрадованным, что снова видит своего сына, и я не могу быть той, кто отнимет это у него. Поэтому я веду себя непринужденно, когда мы вместе входим внутрь.

Эмерсон опустошает карманы на столике у входа, бросая ключи в вазу.

— Ты голоден? — Спрашивает он у Бо.

Бо качает головой, прежде чем повернуться ко мне.

— Так где вы были, ребята? — Спрашивает он.

Мой взгляд на мгновение перебегает с одного мужчины на другого, пытаясь привлечь внимание Эмерсона, но он слишком насторожен, слишком напуган.

— Мы зашли в гастроном дальше по улице. Ты уверен, что не голоден? — Отвечает Эмерсон.