Когда мы подъезжаем к моему дому, он выходит, чтобы открыть мне дверь.

— Спасибо, что взял меня, — говорю я ему и, прежде чем уйти, наклоняюсь ближе и прижимаюсь губами к его щеке.

Я хотела бы поблагодарить его за этот момент в коридоре, но мне не совсем удобно говорить: — Спасибо, что заставил меня прикоснуться к себе, но я хотела бы, чтобы он знал, каким важным моментом это было для меня. Сегодняшний вечер стал поворотным сюжетом, и он, возможно, никогда об этом не узнает.

Прежде чем я успеваю отстраниться, его рука хватает меня сзади за шею, удерживая мое лицо всего в нескольких дюймах от своего.

— Только на эту ночь, — выдыхает он, прикасаясь своими губами к моим, и только после этих трех слов я понимаю, что это такое.

Сегодняшний вечер кажется особенным, как будто он существует за пределами нашей обычной реальности с понедельника по пятницу, с девяти до пяти. Что только сегодня вечером он может прикоснуться ко мне, заставить меня кончить и поцеловать меня, и это никак не повлияет на правила и границы, которые мы установили.

Я хочу, чтобы он поцеловал меня глубже, но его губы только касаются моих, так что я чувствую его бороду на своем лице, и я хотела бы, чтобы этого было достаточно для меня, но это не так.

Я хочу большего.

Но, как для Золушки наступила полночь, моя маленькая мечта тоже должна закончиться.

Слишком быстро он отпускает меня, и я отступаю назад, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Увидимся в понедельник, Шарлотта.

— Да, сэр, — отвечаю я, и он на мгновение замирает, наши взгляды встречаются, пока мои слова эхом отдаются между нами.

На самом деле я не хотела этого говорить, но это просто вырвалось, и, очевидно, это произвело на него впечатление. Это написано у него на лице. Интересно, думает ли он о том первом дне? В тот день, когда он принял меня за своего нового саба, когда он сказал мне встать на колени и обращаться к нему сэр, потому что это именно то, о чем я думаю.

Я быстро отстраняюсь и иду к воротам, которые ведут в мой маленький гостевой домик на заднем дворе. Даже когда он отъезжает, я размышляю о выражении его лица и о том, что я почувствовала в тот маленький, ничтожно малый момент. Называя его сэром, как раньше делали его секретарши. Как, когда я спросила его, хочет ли он, чтобы я была такой для него, он точно не сказал нет.

Я не могу перестать думать об этом всю ночь, мое тело все еще гудит от возбуждения.

На следующее утро я просыпаюсь с новым чувством целеустремленности.

Потому что я знаю, что наступит утро понедельника, и все будет по-другому. Потому что я хочу, чтобы все было по-другому. Поэтому я весь день почти не выхожу из своей комнаты, исследуя, читая и пытаясь полностью понять, чего же хочет Эмерсон.

Нет, то, чего хочу я.