И я не могу насытиться выражением ее лица, когда она приближается к кульминации, но когда она издает крик, прижимаясь бедрами к моей руке, последняя ниточка, удерживающая меня вместе, рвется. Я больше не могу, и внезапно мне становится недостаточно просто смотреть.

Я беру кубик льда из ее стакана и отправляю его в рот. Ее глаза расширяются, когда она наблюдает, как я падаю на колени в неистовом желании. Я не проявляю осторожности или деликатности, когда притягиваю ее тело к своему рту, атакуя ее киску своим ртом.

Она издает стон, зарываясь мокрой рукой в мои волосы и прижимаясь ко мне. Лед на моем языке сводит ее с ума, и прямо сейчас нет ничего лучше, чем ее идеальный аромат и звуки, которые она издает. Ее трусики сползают до самого пола, и я не могу насытиться ею. Я не могу поверить, что мои губы на ней. Это безумие, но она так чертовски хороша на вкус, на запах и на ощупь.

— Гаррет! — Кричит она.

Подталкивая ее локтем назад, я веду ее к стойке и одним быстрым движением усаживаю ее на поверхность, раздвигая ее ноги для себя. И прижимаюсь к ней губами. Лед быстро тает, а это именно то, чего я хочу. К тому времени, когда это пройдет, я не хочу ничего, кроме того, чтобы она кончала мне на язык.

— Боже, ты такая вкусная на вкус, Котенок, — бормочу я, прижимаясь к ее лону.

Как только ласковое имя слетает с моих губ, я напрягаюсь. Черт, зачем я это ляпнул? Неужели моя бесстыдная тайна уже раскрыта?

К счастью для меня, она настолько отвлеклась на ощущения жара и холода на своем теле, что даже не услышала меня. Вместо этого она тяжело дышит, и я думаю, что она близка к своему пику.

Ее ноги обхватывают мою голову, а тело начинает дрожать. Я жадно посасываю ее киску, пока она переживает свой оргазм, издавая стоны и всхлипы удовольствия.

Когда ее кульминация заканчивается, лед тает и по ее ногам стекает вода, я прокладываю поцелуями путь вверх по ее телу. Когда приближаюсь к ее лицу, я нежно целую ее в губы, но она не целует меня в ответ. Она все еще может злиться на меня, если захочет. До тех пор, пока я смогу наблюдать, как она делает это снова.

— Нам не следовало этого делать, — шепчет она, как будто только что поняла, что позволила своему сводному брату.

— Мия, мне нравится, как ты выглядишь, когда кончаешь. Это так вкусно, что, думаю, я мог бы пристраститься к этому.

Когда она смотрит мне в глаза, я знаю, что она думает о том же, о чем и я. Если мы делаем это для того, чтобы выбросить это из головы, то нам крышка — потому что это слишком приятно, чтобы бросить.