— Эвумэймэй, — сказал Луво, — ты будешь хандрить, или обратишь своё внимание на обсидиан слева от тебя?

Обсидиан?

Я сразу перестала себя жалеть. Встав у дороги, я распростёрла свою магию наружу, пока не ощутила, как она скользнула по чистому обсидиану. Прежде чем Розторн успела что-нибудь сказать, я съехала вниз по берегу реки. Он был прямо за кромкой берега, на небольшой глубине под бурлящей водой. Река была здесь пошире, чем у Сустри. На дальнем берегу земля поднималась вверх так, будто её оттолкнули. Голое лицо скалы было окрашено бледными косыми полосками. Они состояли из слоёв кварца и были скреплены стеклоподобным песком. За века песок уплотнился до скрепляющего состава, способного сопротивляться длительному трению речной воды. Лицо скалы само по себе было чудом. А ведь ещё было дно реки. Оно было покрыто мелким белым песком, из тех, что славятся до небес стеклодувами. Обсидиан выдавался из него вверх в несколько пластов.

Я соскользнула на мелководье, чтобы достать его. Пошарив под водой, я собрала горсть маленьких кусков, отколовшихся от более крупных камней. Мне было всё равно, что я измочила свою одежду. Обсидиан скалывался изогнутыми поверхностями. Он послал мою магию в полёт обратно ко мне подобно парящим морским птицам. Моя сила отзывалась в цветных полосах звоном, а от прозрачных — пела. Она гудела на обсидиане с золотыми крапинками, а потом резко скатывалась с чистых краёв. Я купалась в огненной магии и музыке.

— Полюбуешься на красивые камни в другой раз, дорогая. — Кто-то взял меня рукой за шиворот, и потащил меня на пятой точке прочь из воды.

Если бы это был Мёрртайд, я бы обрушила на него лавину. Увидев, что это была Розторн, я решила вести себя хорошо:

— Прости. Я пойду, — сказала я. — Я просто любовалась обсидианом. Там радужный обсидиан. И с золотыми прожилками, и прозрачный…

Я не спорила с Розторн, отнюдь. Просто перед тем, как уехать, Браяр сказал мне: «Эвви, ты должна приглядывать за ней. Она о себе не заботится, ты это знаешь не хуже меня. Не позволяй другим слишком её загружать, ладно?».

И поскольку я была храброй, притворяясь, что была не против его многомесячного отсутствия в компании его сестёр, я сказала «да». Розторн была и моей тоже, после Янджинга и Гьонг-ши. Если император и все его армии не смогли поссорить нас с Розторн, то этот сонный остров с его сонным морем уж точно никогда не сможет.

Я поднялась на ноги, но Розторн меня не отпустила:

— Ты можешь идти пешком только если не будешь нас задерживать, Эвви. — Она потащила меня за собой. — Иначе я тебя привяжу к твоей лошади. Почему ты ведёшь себя как ребёнок, забравшийся в банку с мёдом? Я знаю, что в море тебе не хватало камней, но обычно ты успокаиваешься, когда оказываешься на суше. Это не похоже на тебя — устраивать такие заметные зрелища, как те стены у ферм, или та каменная осыпь.

Я и не думала, что она заметила, как я заставила гранитные стены искриться.

— Но мне же можно играть. — Я сказала это как утверждение, а не вопрос. Я боялась, что если это будет вопрос, то она может ответить «нет». Я никогда не задаю вопрос, если я не думаю, что ответ мне понравится. — Леса же не полнятся врагами, готовыми на нас наброситься.

— Нет, но обычно ты не предаешься такому, такому мотовству.

— Мото-что? — Образованные маги, вроде Розторн и Суетяги, всегда говорят так, будто ты знаешь каждое используемое ими длинное слово.

— Мотовству. В данном случае это значит расточительство… нет. Легкомысленность. Беспечность. Разбрасываешься магией, будто тебе не нужно беречь её на крайний случай. Тратишь её без оглядки на будущее. — Она отпустила меня.

— Я бы просто сказала, чтобы я не хожу повсюду, разбрасываясь магией. — Я запихнула мои кусочки обсидиана себе за пазуху. Один из них меня порезал. Я спрятала порез, пока она не заметила. Возвращаясь вслед за Розторн на дорогу, я объяснила: — Это просто такие камни. Очень многие из них были рождены в огне.

Она оглянулась на меня:

— Рождены в огне?

Я пожала плечами:

— Из вулканов. Я всё время нахожу такие породы, которые, по словам моих учителей камня, создаются в огне. Я никогда не видела их столько сразу в одном месте, по крайней мере так близко к поверхности. В Спиральном Круге они есть, но в основном под землёй. Здесь есть гранит, полевой шпат, обсидиан — обсидиан очень трудно найти. Всё это — вулканические породы. Старнс для таких как я — одна большая корзина с лакомствами.

Мы вышли на дорогу. Посвящённый Суетяга выглядел так, будто вот-вот начнёт жаловаться. Он передумал, когда мы с Розторн зыркнули на него.

— Играй со своими обсидиановыми лакомствами в седле, пожалуйста, — сказала Розторн. — Больше никаких задержек.

Она прислонилась к плечу моей лошади, пока я забиралась в седло. Я почувствовала себя виноватой, взглянув на неё. По дороге домой из Гьонг-ши мы с Браяром заставили её отдыхать. Она расслабилась, когда мы добрались до Спирального Круга, но она всё ещё легко уставала. Розторн приказала нам с Браяром не говорить о том, что она сделала, сражаясь с армиями императора. Она сильно перенапрягла своё тело и сердце. Видя, как она привалилась к моей лошади, где её не было видно людям, вместе с которыми мы ехали, я пожалела, что мы с Браяром не ослушались её. Надо было сказать совету Спирального Круга о том, что она была не в той форме, чтобы ездить спасать местных жителей, только не сейчас.

— Ты выпила свой лечебный чай? — спросила я её. — Тот, который пахнет как кипячёная моча мула?

Моя лошадь занервничала, роя копытом землю. Розторн выпрямилась:

— Выпью его в деревне, если мы сможем добраться туда без дальн…

Остальные лошади зафыркали и забили копытами. Из деревьев в воздух вспорхнули кричащие птицы.

— Эвумэймэй… — предупреждающе сказал Луво.

Я тоже ощутила его приближение, у себя под ногами — движущийся жидкий камень, густой и тяжёлый. Пришло время использовать трюки, которым я научилась у всадников в Гьонг-ши. Я крепко накрутила поводья вокруг моей правой руки, сжала бока моей лошади ногами, схватила Розторн за руку, и стала держаться. Я пробормотала молитвы Хэйбэю, богу удачи. На этот раз вес силы земли ударил прямо вверх через землю у нас под ногами. Он пророкотал у лошадей под копытами и прогремел вниз по дороге, прочь от сердца острова. На дальней стороне реки со скалы посыпались камни, упав в воду и подняв кучу брызг. У себя за спиной я услышала скрежет раздираемой древесины и удар от падения большого дерева. Я вцепилась в Розторн обеими руками, а в лошадь — ногами, чтобы не дать Розторн скатиться вниз по берегу реки. Она держалась за меня, сжав губы, с серьёзным выражением в глазах.

Потом наступила тишина. Какое-то время мы слушали, ожидая второго сотрясения. Лошади успокоились. Наконец, птицы вернулись к своему обычному щебетанию.

— Можешь отпустить меня, Эвви. — Розторн слегка толкнула меня.

Я отпустила. Люди мне говорят, что у меня иногда каменная хватка. Наверное, я как раз её и использовала. У Розторн на запястье осталась отметина там, где я за неё держалась. Ткань её одеяния покрылась резкими складками, будто я её так и выгладила.

Розторн потёрла свои белые пальцы, чтобы восстановить ток крови, и посмотрела на Осуина:

— Если бы я хотела так нетвёрдо стоять на ногах, то осталась бы на борту корабля. Ваш остров всегда такой оживлённый?

— В последние несколько месяцев у нас было много толчков. Такое бывает время от времени, Посвящённая-Адепт. В любом случае, вы… мы к этому привыкли.

— Очаровательно. — Розторн взяла поводья своей лошади. — Жду не дождусь, когда же я привыкну.

Мы остановились, чтобы съесть взятый Осуином холодный обед, затем поехали дальше — и вверх. Мохэррин был высоко на склоне Горы Грэйс. На исходе дня, когда река и дорога вошли в лесистые предгорья, стало холоднее. Я вытащила плащ Розторн, и подъехала к ней поближе.

— Эвумэймэй, ей не нравится, когда ты пытаешься дать ей более тёплую одежду. — Луво уже видел, как я изощрялась подобным образом с Розторн.

— Нужно просто подождать момента, когда она отвлекается, — прошептала я ему. — Тихо.

— Стойте. — Розторн слезла с лошади, и отошла от дороги. Судя по её сведённым бровям и проступившим на лбу складкам, она явно о чём-то размышляла. Мёрртайд остановил свою лошадь, и заворчал. Мне было видно, что ездить верхом ему не нравилось, но вслух он об этом не говорил. Осуин и Джаят спешились. Джаят пошёл наполнить наши бутылки с водой.

— Идеальный момент, Луво. Если двигаться быстро, я смогу набросить на Розторн её плащ, а она даже не заметит. — Я соскользнула на землю, и догнала Розторн. Она занималась осмотром двух мёртвых деревьев. Я стала танцевать у неё за спиной и с боков, продевая её руки в рукава, пока она меня игнорировала. Конечно, я постаралась не оказываться между нею и мёртвыми деревьями.

— Я могу сама взять плащ, Эвви. — Она посмотрела на большое пятно мёртвых растений за деревьями. В лесном сумраке это место выглядело так, будто его наполняли призраки растений, бледные мёртвые листья выделялись на фоне живых теней лежавшего дальше леса. В сердце призрачного пространства на торчавшей из земли базальтовой плите лежали мёртвые птицы?

«У птиц и деревьев есть призраки?» — задумалась я. В Янджинге и Гьонг-ши призраки были у всего человеческого. Так меня учили с детства. А призраки птиц тут были? И разве Розторн не верит, что у растений есть призраки? Растения — её народ, так же как камни — народ для Луво и меня.

— Браяр сказал мне заботиться о тебе. Я же видела, как ты дрожала. — Я ответила ей шёпотом. Я не хотела привлекать внимание призраков птиц или растений. — Что их убило, Розторн?

Она собрала несколько мёртвых веток и листьев, осторожно срезая их с кустов и ростков своим поясным ножом. Я не собиралась говорить ей, что они были мертвы, и поэтому не чувствовали, как их резали.