— Они точно убьют всех, Розторн. Та подземная полость больше озера. Я не знаю, насколько она глубока. Их совместная сила… — Я изогнулась, чтобы посмотреть на Луво, хотя у меня от этого заломило кости. — Почему ты не сказал, что мы смотрим на вулкан? Я бы не пошла вниз! — Я говорила так же тихо, как Розторн.

— Я не знал. — Луво повесил свой головной нарост, отводя взгляд.

— Но ты же родился в одном из них! — Я ткнула его пальцем.

— И я сказал тебе, кто же помнит своё рождение? — спросил он. — Я не встречал никаких вулканов во время наших путешествий. Я не узнавал ранние признаки извержения. Розторн, ты уверена, что эти признаки относятся именно к такому явлению?

Я приложила ладони к голове. Луво просит Розторн объяснить ему то, что горе положено знать — я чувствовала себя так, будто мой мир перевернулся вверх дном.

— Чтобы мы прошли проверку на адепта, нас учат основам всех дисциплин Живого Круга — даже тех, что не совпадают с нашими способностями. Рассказ Эвви вписывается в факты. Как и местное вымирание растений, кислотная вода, вибрации, и сотрясения земли. У меня были подозрения — как и у Мёрртайда, — но это их подтверждает. — Говоря это шёпотом, Розторн приложила прохладное запястье к моему лбу. Потом другим запястьем она проверила моё сердцебиение. Она нахмурилась: — Плохо. Ты покрыта холодным потом, а сердце бьётся слабо и часто. — Она посмотрела на Джаята: — У неё симптомы шокового состояния. Она ела?

— Она не могла, Посвящённая-Адепт. — Джаят подошёл к нам. Больше никто, похоже, делать этого не хотел. Будто у нас было что-то заразное. — Её сильно рвало, но она ничего перед этим не съела.

— Ясно. Спасибо, Джаят. — Розторн посмотрела на меня: — Для тех уроков, о которых я упомянула, мне пришлось читать классические трактаты. В «Книге Магии Земли» несколько магов написали о духах расплавленного камня, которых можно найти глубоко в земле. Они описали то, что случалось, когда те находили путь на поверхность. Это было очень похоже на то, что ты нам рассказала. — Она встала, и отряхнула свою накидку. — Я пойду заварю чаю. Потом ты что-нибудь съешь. Потом ты расскажешь нам о своих исследованиях и открытиях с местными камнями. Нам нужно узнать, сколько у нас осталось времени до того момента, когда этот остров взорвётся у нас под ногами. — Она пошла вверх по лестнице.

— Да что она может поделать? — Луво неуклюже забрался мне на колени. — Я не понимаю, почему она так спешит с этим делом. Новая гора появится. Мы будем поглощены расплавленной лавой. Это — цикл рождения и смерти камня. Ничего с этим не поделаешь.

Теперь его сегодняшнее поведения стало мне гораздо понятнее. Я прижала его поближе своими ноющими руками, и стала тихо говорить. Розторн почему-то не хотела, чтобы все в помещении слышали наши слова.

— Ты думал, что умрёшь, так ведь? Поэтому ты свернулся в клубок, и не говорил с Джаятом. Ты просто решил, что «о-оу! Поднимается лава, я умру, ничего не поделаешь». Луво, дуболом ты этакий, ты же не какой-нибудь камень, застрявший на пути оползня, знаешь ли! Мы сядем на корабль, и уплывём прочь от всего этого! — Я ухватилась за него, и попыталась встать, но мои колени превратились в студень. Я снова села. — Ладно, до корабля мы доберёмся не сразу.

Прежде, чем я осознала, что он замышляет, Осуин подошёл, и поднял нас обоих. Как и Джаят прошлым вечером, он не был готов к Луво. Под нашим весом у него подогнулись колени. Он закряхтел от напряжения. Его лицо приобрело красивый тёмно-рубиновый оттенок. Пока он, пошатываясь, нёс нас к столу, где сидели Азазэ и Суетяга, я попыталась его отвлечь:

— Император Янджинга дал мне шёлковый плащ точно такого же цвета, какой сейчас у тебя на лице. Ты забыл о весе Луво, так ведь? Ты очень сильный, для старика.

— Мне сорок пять! Это ещё не старость! — Осуин усадил нас на скамейку за столом старших.

— Определённо не старость. — Голос Луво был чуть ли не обиженным, когда я поставила его на стол.

Азазэ беседовала с Суетягой. Теперь она встала, и посмотрела на людей, которые были всему этому свидетелями:

— Все остальные — идите по домам. Совет должен собраться немедленно. Мастер Мельник, Госпожа Ткачиха, Мастер Плотник, не могли бы вы остаться? Я пошлю конюха за кузнецом, главным пастухом и главным рудокопом. Джаят. Сбегай за своим мастером. Скажи ей, что я настаиваю.

Джаят сглотнул:

— Да, Староста Азазэ. — Он выбежал прочь с постоялого двора.

Азазэ ненадолго вышла наружу. Вернувшись, она села за стол напротив меня, и посмотрела мне в глаза. По-моему, я не дёрнулась. Это было трудно. Эта высокая, строгого вида пожилая дама скорее годилась в королевы, а не в старосты в маленькой захолустной деревне на склоне готовой вот-вот взорваться горы.

— А ты как думаешь, что ты видела там, внизу, девочка? Или ты просто выдумала какую-то историю, чтобы выкрутиться? — потребовала Азазэ.

Если она со всеми так говорила, то готова поспорить, что её дети умерли от страха ещё в младенчестве.

— Если бы это было так, то я бы сказала, что надышалась плохого воздуха, который заставил меня творить странные вещи, — сказала я ей. — Когда я лгу, мне хватает ума не усложнять. Именно на этом лгуны всегда и прокалываются. Они усложняют. Потом они забывают подробности. Лучше всего рассказывать простую, незамысловатую ложь, которую легко запомнить.

Губы Азазэ дёрнулись. По-моему, она улыбалась, может быть:

— Я так понимаю, твоя карьера до этого момента сделала из тебя эксперта по лжи.

Я кивнула, хотя от этого у меня закружилась голова:

— Да, Староста Азазэ. Но я никогда не лгу Розторн. У неё есть способы от этого… м-м-м… отучить.

— У нас с Эвви установилось взаимопонимание. — Розторн вернулась с пакетиками трав и кружкой. Она взяла чайник, и налила в кружку горячей воды. — Она говорит мне правду, а я не вешаю её в первом же попавшемся колодце. Это решение в достаточной степени удовлетворяет нас обеих.

Я с грустью наблюдала за тем, как она высыпала в кружку порошки. Знание того, что она добавляла туда магию, не помогало. Её порошки просто придавали её вареву ещё более противный вкус.

— Эта Эвви и впрямь настолько хлопотная? Вчера она казалась довольно смирной. — Теперь на лице Азазэ была настоящая улыбка. Деревенские мельник, ткачиха, и плотник, сидевшие вместе с нами, неприкрыто посмеивались.

— В той же мере, в какой мой ученик — и её бывший наставник — Браяр был хлопотным, — сказала Розторн. — У нас с ним было похожее взаимопонимание. Эвви, прекрати кривиться. Сегодня ночью тебе потребуется ясная голова. Нравится тебе или нет, но ты это выпьешь.

— Даже без мёда? — Я обязана была спросить, хотя я видела, что она не стала искать горшок с мёдом.

— Это сделало бы вкус приятным. Я ещё не простила тебя за то, что ты сбежала, не сказав ни слова. — Розторн посмотрела на меня, и её лицо немножко смягчилось: — А ещё мёд даёт этому чаю неприятные побочные эффекты. Прости, но это так. Пей до дна, Эвви.

Я взяла кружку:

— Ты могла бы прилагать больше усилий, чтобы у них был хороший вкус, знаешь ли.

Она одарила меня насмешливой улыбкой:

— Да, но разве это бы доставило мне такое же удовольствие? — Она повернулась к служанке, обслуживавшей старших: — Ещё остался тот суп с яйцом и лимоном?

Девушка кивнула.

— Для начала ей потребуется тарелка этого супа, а потом ещё тарелка супа из белых бобов. Если она не потеряет аппетит, то артишоки в масле, — приказала Розторн.

Я зажала нос, и глотнула чаю. Даже так я подумала, что смогу удержать эту дрянь в себе только чудом. У чая был затхлый, зеленоватый вкус погребной плесени. До того, как я познакомилась с Браяром, я ела овощи, украденные из погребов. Я знала, что это был за вкус. Где она вообще находит травы для этого пойла? Я всегда боялась спросить. Она ведь могла и рассказать.

Тем не менее, пот у меня на лице начал высыхать. Ещё после трёх глотков варева мой живот угомонился. Пропал звон в ушах. В мои колени, щиколотки, локти, и запястья снова вернулось ощущение того, что они из костей, а не из зелёных прутиков. Мой мозг решил, что находится уже не на качающейся земле, а на устойчивой скамейке. Сердце перестало молотить.

Я поставил кружку.

— Только не осадок. — Я умоляла Розторн своим взглядом не произносить эти внушающие ужас слова.

Она посмотрела в кружке, где ждала жижа из трав. Потом она проверила мой лоб, затем мой пульс.

— Гораздо лучше. — Она вылила осадок в открытый огонь очага. С рёвом взметнулось пламя. Все дёрнулись, втянув в себя воздух. Я с восторгом посмотрела на Розторн. Да что она вообще кладёт в этот чай?

Служанка поставила передо мной артишоки и оба супа. Помня о том, что случилось, когда Джаят показал мне те колобки, я стала есть медленно и осторожно.

— Как ты могла отправиться под землю, если твоё тело осталось на месте? — Ожидая, пока Розторн закончит меня лечить, Азазэ задавала вопросы. — Такое всем магам под силу?

Я покачала головой:

— Одни — могут, другие — нет. — Я почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы вытащить камни, которые я собрала ранее, и выложить их на стол. Когда я только вошла, у меня не было сил поднять даже самый маленький из них.

— Не разговаривай с набитым ртом, Эвви. — Розторн села рядом со мной, приняв из рук служанки чашку обычного чая. — Моя юная подруга будет пить воду. — Пришли двое из людей, за которыми посылала Азазэ. Служанки поспешили их обслужить.

Я проглотила свои бобы, чтобы ответить Азазэ:

— Это полезно, если ты это можешь — передвигаться в своей магии. Именно так Луво видит вещи на своей горе. Пешком он бы целую вечность её обходил. Его гора огромная. — Я широко улыбнулась Луво. — Поэтому он просто передвигается в виде своей магической сущности.

— Но как его гора делает свои дела, когда Луво нет? — Это Мёрртайд для разнообразия задал нормальный вопрос. Он посмотрел на мою маленькую горку камней, и даже не хмыкнул.