— Лгал?

— Чтобы я мог подобраться к ней поближе. Чтобы я мог получить твои уравнения.

Эйдан смотрит на меня. От того, что я вижу в его глазах, мне хочется кричать. Это так глупо. Так глупо и безрассудно, и это так чертовски похоже на него, самоотверженного дурака.

Нет, боже, нет, этого не происходит, этого не может быть.

Он оглядывается на Майкла и спокойно говорит:

— Отпусти ее. Мы с тобой сможем лучше поговорить, если ее здесь не будет.

— Нет, Эйдан, я не...

— Помолчи, Кайла.

— Я не сойду с этой лодки!

— Сойдешь. Прямо сейчас. Давай.

Дикий взгляд Майкла мечется между нами. В его глазах я не вижу ничего от человека, за которым была замужем. Психоз поглотил его целиком.

Мой пульс — раскат грома в моих ушах.

Как я могу отвлечь его? Чем я могу его ударить? Огнетушитель! Это прямо тут!

Увидев, что я в панике оглядываюсь по сторонам, Майкл внезапно кричит:

— Ты тоже из ЦРУ!

— Она просто напугана, — говорит Эйдан. — Ты наставляешь на нее пистолет. Любой бы испугался.

Тяжело дыша, Майкл шипит:

— Ты не боишься.

— Это из-за моей подготовки в ЦРУ. Кайла, убирайся на хуй с этой лодки.

Черт возьми, Эйдан, нет! Нет! Прекрати!

Слезы текут по моему лицу. Я ничего не вижу из-за них. Мне трудно дышать. Я делаю неуверенный шаг назад, затем еще один, истерика сжимает меня холодной, сокрушительной рукой.

Я могу позвонить 9-1-1. Если я смогу добраться до дома, а Эйдан сможет разговорить Майкла, я смогу позвонить в полицию и привести их сюда, прежде чем случится что-нибудь ужасное.

Я резко останавливаюсь, когда Майкл говорит едва слышным шепотом:

— Нет. Она тоже работает на ЦРУ. Я вижу это по твоему лицу. — Майкл смотрит на меня, повышая голос. — Вы оба должны умереть!

Когда я всхлипываю и закрываю рот руками, Эйдан говорит командным голосом:

— Никто не должен умирать. Просто опусти пистолет, и мы сможем поговорить об этом.

Раскачиваясь взад-вперед с ноги на ногу, с дрожащими руками и выпученными глазами, Майкл кричит:

— Один из вас должен умереть, вы должны прямо сейчас выбрать, кто умрет, кто умрет, кто умрет, если вы не выберете, мне придется убить вас обоих!

Майкл снова наставляет на меня пистолет. Он направляет его прямо мне в лицо. Единственная причина, по которой я не падаю, заключается в том, что ужас превратил мои мышцы в камень.

Эйдан говорит:

— Если мы выберем, ты застрелишь только одного из нас?

Тогда мое сердце перестает биться. Оно замирает у меня в груди, заглушенное ужасом.

— Нет, Эйдан, прекрати, не говори больше ни слова…

— Майкл?

— Эйдан, нет! Прекрати это!

Майкл кричит:

— Да! — и большим пальцем взводит курок пистолета.

Эйдан смотрит на меня. Его сердце сияет в его глазах. Он мягко говорит:

— Я люблю тебя, зайка. Я буду любить тебя до скончания времен.

Затем он снова смотрит на Майкла и произносит слова, которые я хотела бы никогда не слышать. Но они будут эхом отдаваться в моей голове целую вечность.

— Тогда пристрели меня.

Время начинает течь иначе. Все становится сюрреалистичным, как во сне. Все, что происходит дальше, разворачивается передо мной, как фильм с искаженным звуком и размытыми цветами, который прокручивают на замедленной скорости.

Майкл взмахивает рукой в сторону Эйдана.

Эйдан делает выпад.

Из пистолета Майкла вылетает огненный шар.

Голова Эйдана откидывается назад.

Движение его тела вперед резко прекращается, как будто его ударили о стену.

В центре его лба появляется маленькая красная дырочка.

Кровь и куски мозгового вещества забрызгивают окно позади него.

Эйдан падает на спину, его глаза широко распахнуты, а рот приоткрыт.

Рухнув на диван, он лежит неподвижно и безмолвно, невидящим взглядом уставившись в потолок, в то время как по бежевой подушке под его головой расползается темное пятно.

В ночном небе над нами фейерверк взрывается разноцветными брызгами с треском и грохотом.

Мой крик — это живое существо. Порождение ужаса, неверия и разбитого сердца, пробивающееся когтями к моему горлу. Я лечу через пространство между нами с криком — и он окружил меня повсюду, вибрирует в моих ушах и в моей голове, внутри всех скрытых священных мест в моей душе, к которым прикасается.

Я падаю на безжизненное тело Эйдана, крича и повторяя одно и то же снова и снова, каждая клеточка моего тела кричит вместе со мной.

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Он не смотрит на меня. Он не отвечает ни на мои отчаянные мольбы, ни на поцелуи, которыми я осыпаю его щеки и губы.

Он не может.

Он умер.

Истерически рыдая, я цепляюсь за Эйдана, пока что-то твердое и увесистое не ударяет меня по затылку.

Боль пронзает мою голову. Я вижу звезды. На мгновение у меня в глазах темнеет.

Когда я снова могу видеть свет, я лежу на спине, а Майкл тащит меня за запястья по деревянному настилу к ступенькам для купания в задней части лодки.

Мои слова выходят невнятными.

— Майкл. Что ты делаешь?

Я не могу разобрать, что он бормочет себе под нос. Это поток бессмысленных слов, произносимых между затрудненными вдохами, пока он тащит меня прочь от тела Эйдана. Я пытаюсь вырвать свои запястья из его хватки, но у меня не хватает сил.

Горячая жидкость стекает по моей шее. Кровь. Должно быть, он ударил меня чем-то тяжелым.

Пистолет. Майкл ударил меня пистолетом.

Еще больше фейерверков взрывается над головой. Я вижу их над нами, разноцветные вспышки звезд, окрашивающие полуночное небо, как куполообразная крыша собора. Дым стелется над водой. Где-то далеко лает собака.

Майкл подтаскивает меня к краю кормы и скатывает с нее.

Вода — это холодный черный удар, пронзающий мое оцепенение, как лезвие. Я погружаюсь на мгновение, прежде чем начать брыкаться и молотить руками. Я выныриваю на поверхность, отплевываясь и задыхаясь, дезориентированная и в панике. Страх острый, как нож, вонзается мне между ребер.

Я кашляю и кричу. Двигатели лодки гудят и грохочут. Майкл нависает надо мной на ступеньке, теперь он безумно смеется, его губы обнажили зубы.

Я пытаюсь уцепиться за ступеньку, промахиваясь на несколько дюймов. Майкл опускается на колени и протягивает руку. Я хватаю его за руку, думая, что он предлагает помощь, но быстро обнаруживаю, что это не так.

Он хватает меня за горло и сжимает.

Он толкает меня вниз и держит под водой. Даже здесь я слышу его безумный смех.

Что-то выскальзывает из кармана его рубашки. Оно падает в воду и кувыркается, проносясь мимо моего лица, маленькое и круглое, серебристое и сверкающее.

Это его счастливый никель «Буффало» 1937 года выпуска, без которого он никогда не выходил из дома.

Я брыкаюсь и сопротивляюсь. Мое сердце колотится о грудную клетку. Соленая вода щиплет глаза и обжигает легкие. Фейерверки освещают поверхность воды мерцающим калейдоскопом цветов.

Я не могу убрать его пальцы со своей шеи. Я цепляюсь за руки Майкла, извиваясь и кашляя, чувствуя запах дизельного топлива и пороха, дыма, моря и крови.

Эйдан.

Эйдан.

Эйдан, я люблю тебя. Я люблю тебя.

Мое тело тяжелое. Бурлящая вода надо мной замирает. Я дрейфую, мои волосы развеваются вокруг головы, мои глаза обращены к поверхности, моя рука протянута за помощью, которая не придет.

Ослепительный расцвет красок заливает море надо мной оттенками красного, зеленого и золотого, затем фейерверк гаснет, и все становится черным.

Мое сердце делает последний толчок, прежде чем остановиться навсегда.