29

— Кайла? Ты в порядке?

Эйдан оглядывается через плечо, прослеживая за моим взглядом. Я быстро поворачиваюсь обратно к столу и заставляю себя улыбнуться.

— Мне просто показалось, что я увидела кого-то знакомого.

Это не ложь. И это вовсе не значит, что я намерена все-таки признать, что кто-то, кого я, как мне казалось, знала, может оказаться призраком. Так что я просто сохраню на лице глупую улыбку, пока мое сердцебиение не придет в норму и разум не перестанет вопить.

Призраков не существует. Призраков не существует. Призраков не существует.

Господи боже, пожалуйста, пусть призраков не существует.

Мы приступаем к нашим закускам. Мы ведем светскую беседу. Заказываем первые блюда и едим. Я почти ничего не помню из остального ужина, потому что мой мозг занят попытками разгадать загадку о том, кто такой человек в плаще, если он не призрак из другого измерения, который преследует меня по всему городу.

Мне правда нужно сходить к этому психиатру.

Когда мы заканчиваем есть и прощаемся с Деб и Джейком, Эйдан выводит меня из ресторана, положив руку мне на плечо. Пока он ведет меня к своему грузовику, припаркованному на стоянке снаружи, я говорю:

— Я так понимаю, что сегодня вечером я не пойду домой.

— Тебе повезет, если я вообще когда-нибудь отпущу тебя домой.

О боже. Похоже, у меня большие неприятности. Я думаю, тот поцелуй за столом не исправит того, что произошло ранее. Я нервно говорю:

— Я оставила свою сумочку в машине.

Он бросает на меня напряженный взгляд, его энергия потрескивает в воздухе.

— Забудь о сумочке. У тебя есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться.

Я уверена, что Эйдан услышал мой вздох.

Поездка до его квартиры проходит в напряжении и тишине. Я снова и снова открываю рот, чтобы что-то сказать, но закрываю его, не находя слов. К тому времени, как мы добираемся до его дома, уже темно, и начинается дождь.

Эйдан паркуется, глушит двигатель и поворачивается ко мне, сверкая глазами.

Он ничего не говорит, поэтому я начинаю первой.

— Прости, я не была честна, когда ты спросил меня, что случилось. — Он ждет большего, его молчание обжигает. — Я должна была сказать тебе правду, но… Мне было больно. И я злилась. И почувствовала себя дурой.

— Ты обещала, что не будешь мне лгать.

Я шепчу:

— Я знаю. Мне очень жаль.

— Я верю. Но что произойдет в следующий раз? Что произойдет, если я задам вопрос, на который ты не хочешь отвечать? Ты собираешься снова мне солгать?

Не доверяя своему голосу — слишком много нахлынувших эмоций, — я качаю головой.

— Нет, хорошенько подумай об этом, прежде чем отвечать. Ты чувствуешь, что не можешь мне доверять?

Я смотрю через лобовое стекло на морось и глотаю слезы.

— Это себе я не могу доверять. У меня в голове полный пиздец. Я не знаю, что со мной не так. Все, что я знаю, это то, что я хочу тебя. Я хочу тебя больше всего на свете, и я не понимаю, как это могло произойти так быстро.

Эйдан тянется через сиденье и берет меня за руку. Крепко сжимая ее, он бормочет:

— То же самое… И я так же напуган, как и ты, зайка, но я не позволю этому помешать мне наслаждаться каждой гребаной секундой. Ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной.

О боже. Он убивает меня. Я вот-вот умру прямо тут, на переднем сиденье этого грузовика.

Я закрываю лицо руками. Он притягивает меня через сиденье в свои объятия. Потом мы сидим в тишине, нарушаемой только стуком дождя по крыше.

Спустя долгое время он говорит хриплым голосом:

— Ты готова принять свое наказание?

Дрожь пробегает по мне. Я шепчу:

— Да, сэр.

Он целует меня в висок, затем шепчет рядом с моим ухом:

— Хорошая девочка.

То, что происходит внутри моего тела, когда я слышу эти слова, не может быть нормальным. Покалывание, дрожь, бабочки в животе, фейерверки. Но все это резко прекращается, когда Эйдан отпускает меня и снова заводит машину.

Сбитая с толку, я спрашиваю:

— Что ты делаешь?

Он не отвечает, просто выезжает со стоянки на улицу.

— Эйдан?

— Я отвезу тебя обратно к твоей машине.

— Что? Почему?

— Ты едешь домой.

— Я не понимаю. Почему я еду домой?

Когда он просто продолжает молча ехать под дождем, я с несчастным видом говорю:

— Потому что это мое наказание.

Уставившись в лобовое стекло, Эйдан говорит:

— Я говорил тебе, что дам тебе то, что тебе нужно, и что это может оказаться не тем, чего ты хочешь. Прямо сейчас тебе нужно пространство.

Мое сердце подскакивает к горлу, я шепчу:

— Мне нужен ты.

Морщась, будто от боли, он качает головой.

— Меньше всего я хочу, чтобы ты оглядывалась назад и думала, что мы поторопились. Я не хочу, чтобы ты сожалела. Только не о нас. Так что мы замедлимся и пойдем вперед маленькими шажками.

— Я думаю, что уже слишком поздно для маленьких шажков.

Эйдан смотрит на меня. Даже в полумраке машины его взгляд обжигает, как огонь. Когда он снова поворачивается, чтобы посмотреть на дорогу, и все это тепло уходит вместе со взглядом, мне становится жутко холодно. К тому времени, как мы возвращаемся к ресторану, и он паркуется на улице за моей машиной, у меня стучат зубы.

Не выключая двигатель, Эйдан протягивает руку и гладит меня по волосам, затем сжимает мой затылок.

— Говори, — мягко позволяет он.

— Почему у меня такое чувство, что я никогда больше тебя не увижу?

— Потому что ты королева драмы. А теперь убирай свою сладкую задницу из моего грузовика, зайка. Позвони мне, когда у тебя будет ясность.

— Ясность? — Эмоции делают мой голос высоким и напряженным. — Что это вообще значит?

Он наклоняется, берет мое лицо в ладони и смотрит прямо мне в глаза.

— Когда ты будешь готова снять это обручальное кольцо, у тебя появится ясность. А до тех пор мое присутствие будет только мутить воду.

Эйдан крепко, не разжимая губ, целует меня, а когда отстраняется, забирает мое сердце с собой.

— Теперь иди, — хрипло командует он, глядя сквозь лобовое стекло на дождь. — Когда ты будешь готова, ты знаешь, где меня найти.

Я пытаюсь бороться со слезами. Мое лицо горит, а сердце колотится, когда я говорю:

— Я не хочу оставлять это так.

— Я знаю.

— Я думаю, мы можем решить это по-другому.

— Возможно.

— Эйдан, пожалуйста!

— Вылезай из машины, Кайла.

Моя нижняя губа дрожит, как у ребенка. Крик боли застрял у меня в груди, не давая дышать. Я гляжу на профиль Эйдана, но он отказывается смотреть на меня. Он просто вперил взгляд в дождь, одной рукой сжимая руль так, что побелели костяшки пальцев, и на его челюсти дергается мускул.

Мне требуется вся сила воли, чтобы взяться за дверную ручку. Что я действительно хочу сделать, так это броситься к нему и крепко обнять, но я знаю, что это ни к чему не приведет.

Однажды приняв решение, Эйдан его не изменит.

Я открываю дверь, вылезаю и стою на тротуаре под дождем, уставившись на него.

Он опускает голову и тяжело выдыхает. Не глядя на меня, он хрипло шепчет:

— Черт возьми, зайка. Просто, блядь, сделай это.

Я закрываю дверь. Она глухо лязгает. Грузовик трогается с места, отъезжает от тротуара, и, набирает скорость, пока не сворачивает за угол и не исчезает из виду.

Я поднимаю лицо к небу, закрываю глаза и позволяю дождю скользить по моим щекам, смешиваясь со слезами.

~

Я совсем не сплю в эту ночь. Лежу в постели без сна, уставившись на тени, играющие на потолке, и слушаю, как дождь барабанит по оконным стеклам. Моя голова полна мыслями об Эйдане, а сердце ноет от его потери.

Я могла бы позвонить ему, но знаю, что он не ответит. Я могла бы пойти к нему домой и постучать в дверь, но знаю, что он не откроет. Я могла бы написать ему письмо, просить и умолять, но я знаю, что все, что я получу в ответ, — это молчание.

Он делает это для меня — для нас — но, черт возьми, как же это больно.

Самое сильное лекарство всегда самое горькое на вкус.

Утром я вытаскиваю себя из постели и заставляю себя работать. Часы проходят так медленно, что кажутся годами. К трем часам я в таком состоянии, что бросаю работу на весь день и направляюсь в здание, где находится офис доктора Леттермана. Я полна решимости записаться на прием.

На полпути я замечаю вывеску «экстрасенс». Повинуясь импульсу, я съезжаю на обочину и останавливаюсь.

«Предсказания Судьбы!»⁹ гласит неоново-розовая вывеска. Свет льется из окна очаровательного желтого коттеджа с белой отделкой. Под вывеской приклеен грубый рисунок хрустального шара, плавающего между двумя руками. Внизу, написанные через трафарет, видны слова: «Только сегодня специальное предложение — 10 долларов!»

Хотя я подозреваю, что плакат висит на витрине каждый день, я решаю, что десять баксов — небольшая цена за то, чтобы женщина по имени Дестини предсказала мне судьбу.

Наверняка это будет забавная история.

Поднимаясь по каменной дорожке к входной двери, я слышу звуки ветра и вдыхаю сладкий аромат горящих благовоний. Чувствуя себя немного глупо, я звоню в звонок. Через мгновение дверь открывают, и за ней появляется невысокая пожилая женщина с глубокими морщинами на лице, одетая в фиолетовый спортивный костюм и фиолетовые кожаные кроссовки Air Jordan¹⁰.

— Привет, — говорю я, нервно улыбаясь. — Я просто проходила мимо и подумала, что хочу узнать свою судьбу.

Посмотрев налево, затем направо, женщина закрывает дверь у меня перед носом.

Восприняв это как знак Вселенной, говорящий, что мне следует отказаться от своей нелепой миссии, я поворачиваюсь и собираюсь уходить. Но дверь снова открывается, и женский голос окликает:

— Привет! Приве-е-ет!

Я поворачиваюсь и вижу более молодую версию первой женщины, стоящую в дверном проеме. Она тоже невысокая, но волосы, уложенные на макушке в сложную косу — черные, и вместо фиолетового спортивного костюма на ней броское бирюзово-золотистое платье.

На шее у нее нитки разноцветных пластиковых бус с праздника Марди Гра. Золотые браслеты украшают обе руки от запястий до локтей. У нее ярко-красная помада, а лак на длинных акриловых ногтях сверкает серебром. По всей прическе — россыпи страз, которые выглядят как украшения для рождественской елки.