26

Воскресное утро рассветает искрящимся синим цветом. Солнце прогнало дождевые тучи, и впервые за несколько недель на улице великолепно.

Эйдан готовит нам на завтрак уже привычную яичницу-болтунью, а еще тосты и бекон. Затем мы вместе принимаем душ. Он напевает, когда моет мое тело, ухмыляется, когда вытирает меня насухо, насвистывает, когда мы одеваемся.

Эйдан в хорошем настроении опьяняет. С сияющим лицом он еще красивее, чем обычно.

Поскольку погода хорошая, он предлагает мне съездить к дому на его байке. Когда я соглашаюсь и говорю ему, что в детстве бывала на мотокроссе, он недоверчиво смотрит на меня, оглядывая с ног до головы.

— Ты?

— Не суди о книге по ее обложке, любовничек. Я знаю, что выгляжу как девушка по соседству, но внутри я больше похожа на «Девушку с татуировкой дракона»⁷, — я делаю паузу, чтобы подумать. — Только без татуировок, гениального IQ, компьютерных навыков или феноменальной памяти. — Затем я светлею лицом. — Но зато я, как и она, социофоб.

Эйдан хихикает.

— Ты восхитительна такая, какая есть.

— Правда? — я притворяюсь, будто это не заставило меня засветиться от счастья.

— Правда. Давай посмотрим, есть ли у меня куртка, которую ты можешь надеть, зайка.

— Я утону в любой из твоих огромных курток.

Эйдан роется в своем шкафу и достает черный кожаный бомбер⁸ такого размера, что я смело могу отправиться в поход и использовать его как палатку.

Улыбаясь выражению моего лица, он приказывает:

— Надень это.

Я одеваюсь. Выглядит это так, будто кто-то решил здорово надо мной подшутить.

— Если я пойду в ней, ветер подхватит меня, и я полечу за тобой, как воздушный шарик.

— Не волнуйся, мой гигантский шлем прибавит тебе веса.

Он не шутит. Протягивает мне шлем, подходящий для суперзлодея Мегамозга. Когда я смеюсь, он говорит:

— Ничего не могу с этим поделать. Мой мозг огромен, — Эйдан ухмыляется. — И не только.

Я ласково говорю:

— Ты ведь сейчас о своем эго.

Эйдан с важным видом проходит мимо, на ходу шлепая меня по заднице.

— Давай, маленькая зайка. Если будешь хорошо себя вести, я позже накормлю тебя морковкой, — он поворачивается и подмигивает.

Я бы хотела сделать умное замечание, но, черт возьми, я ведь очень хочу эту морковку. Поэтому я прикусываю язык и выхожу вслед за Эйданом за дверь.

За баром есть небольшой гараж, где он держит свой «харлей», блестящую мачо-штуковину, сделанную на заказ, чтобы пугать старушек и маленьких собачек и оглушать всех остальных. Он заводится с грохотом и работает на холостом ходу с пронзительной для барабанных перепонок громкостью, заставляя вибрировать землю у меня под ногами.

Эйдан дергает подбородком, показывая, что я должна залезть сзади. Когда я забираюсь на байк, и у меня возникает эта приятная вибрация меж бедер, я решаю, что мне следует подумать о покупке такого же транспорта для себя.

Возможно, тогда я вообще больше не выйду из дома.

Обхватив Эйдана руками за талию, я крепко сжимаю объятье, и мы с ревом трогаемся с места.

До другой стороны острова всего десять минут езды, но там так красиво, что я жалею, что это не продлилось дольше. Воздух пахнет свежестью, холмы залиты золотистым светом, и куда бы я ни посмотрела, я вижу миллион оттенков зеленого, от бледно-яблочного до темно-изумрудного. Кажется, весь мир полон этих цветов.

Мы поворачиваем и проезжаем придорожный фермерский киоск и винодельню. Затем спускаемся с холма в Порт-Мэдисон, исторический прибрежный район, полный парков и пешеходных троп. Еще несколько поворотов, и мы выезжаем на длинную грунтовую подъездную дорожку, обсаженную с обеих сторон высокими деревьями. Подъездная дорожка заканчивается на пустом участке с лохматой травой, откуда открывается прямой вид на спокойные кристально чистые воды Хидден-Коув.

Эйдан останавливается под гигантским кедром и глушит двигатель. Я спрыгиваю первой, стаскиваю шлем с головы и с благоговением оглядываюсь по сторонам.

— Ух ты! Невероятный вид.

Эйдан перекидывает ногу через мотоцикл и стягивает ремешок шлема на подбородке. Сняв, он кладет его на сиденье байка и улыбается мне.

— Много места для игр с зайкой, да?

Мои щеки пылают, я кривлю губы и смотрю на него.

Эйдан смеется над выражением моего лица.

— Давай. Дом стоит здесь, наверху.

Я думала, мы на главном участке, но он указывает на склон за просветом в деревьях, и протягивает мне руку. Я беру ее и следую за ним вверх по пологому склону по тропинке, которая выглядит хорошо протоптанной.

Когда мы достигаем вершины, я резко останавливаюсь и ахаю.

Каркас дома расположен в середине полукруга гигантских западных белых сосен, которые достигают, по меньшей мере, тридцати метров в высоту. Дом с видом на воду имеет два этажа, фундамент, крышу — и все. Внутренних стен или окон пока нет. Ни ландшафтного дизайна, ни подъездной дорожки тоже. Это скорее набросок идеи, но идея обретает прекрасную форму.

— Впереди будет круглое крыльцо, — тихо говорит Эйдан, с гордостью глядя на скелет своего дома. — И тропинка вон там, которая ведет вниз к причалу.

Он смотрит на меня сияющими глазами.

— Я собираюсь купить лодку. Ничего особенного. Маленькая плоскодонная озерная лодка, на которой я могу кататься не больше часа.

Я так впечатлена, что едва нахожу, что сказать.

— Как долго ты над этим работаешь?

— Уже пару лет.

Широко раскрыв глаза, я оглядываюсь вокруг.

— И ты делаешь все это сам?

Он усмехается.

— Я бы хотел. Но потом в ход идут сантехника и электрика, и именно тогда все начинает дорожать, — он оглядывается на дом, делает глубокий вдох и улыбается. — Многое из этого я могу сделать по бартеру. И это хорошо, потому что у меня нет денег для проекта. Одна только стоимость пиломатериалов чуть не разорила меня.

Я придвигаюсь к нему. Все еще глядя на дом, он обнимает меня за плечи и притягивает ближе.

— Рискуя быть наказанной, скажу, что я определенно намерена заплатить тебе сейчас за работу с моей крышей.

Его смех мягкий. Он откидывает голову назад и закрывает глаза, наслаждаясь солнцем на своем лице.

— Тебе повезло, что я в хорошем настроении, зайка, иначе твоя задница уже бы горела от порки.

Я обвиваю руками талию Эйдана и прижимаюсь щекой к его груди.

— Обещания, обещания.

Эйдан целует меня в макушку. Затем мы стоим там в уютной тишине, обняв друг друга, слушая, как ветерок играет в кронах деревьев. Звук далекого детского смеха доносится до нас над водой.

Эйдан тихо спрашивает:

— Ты когда-нибудь хотела детей?

Мой пульс бешено колотится. Руки начинают дрожать. Я закрываю глаза, утыкаюсь лицом в его грудь и шепчу:

— Да.

Энергия его тела меняется. В руках появляется напряжение.

— Это был неправильный вопрос?

Я качаю головой.

— Нет, это просто... я пыталась однажды. Мы пытались.

Он прижимается щекой к моей макушке и крепче обнимает меня.

— Ты не обязана мне рассказывать.

— Все в порядке. Это не секрет или что-то в этом роде. — Я выдыхаю. — У меня был выкидыш. Я была довольно долго морально мертва.

Воспоминание поражает меня, как удар под дых: боль, крики, кровь, стекающая по моим голым бедрам. Я ползу по полу кабинета и, рыдая, отчаянно пытаюсь добраться до телефона на стене. Это мешанина впечатлений, которая приходит внезапно, как отрывок из фильма, прокрученный слишком быстро с включенным на полную громкость звуком.

Но чей это голос? Этот крик не похож на мой. Это незнакомый голос, полный ярости, обрушивающийся на меня, как ураган.

Воспоминание исчезает так же быстро, как и появилось, отключается, как будто выдернули вилку из проектора.

И оставляет отчетливое и пугающее впечатление, что чего-то не хватает. Что что-то важное было упущено.

Или вообще стерто.

Я ищу что-нибудь еще в своей памяти, но ничего не нахожу. Я уперлась в кирпичную стену.

— Ты дрожишь, — говорит Эйдан, в его голосе звучит беспокойство, когда он обнимает меня крепче. — В чем дело, Кайла? Что случилось?

— Ничего. Просто не отпускай меня, пожалуйста.

Он заключает меня в объятия, прижимая к себе еще крепче. Я тоже прижимаюсь к нему, проглатывая кислый привкус желчи.

Через несколько минут, когда я немного успокоилась, Эйдан мягко говорит:

— Я пойму, если ты не готова говорить о некоторых вещах. Ты можешь просто сказать, что не готова, и я приму это. Я не буду давить. Но не лги мне больше, ладно?

Я шепчу:

— Мне жаль.

Его голос становится твердым.

— Скажи, что ты больше не будешь мне лгать, Кайла.

— Я не буду. Я обещаю.

Утыкаясь носом в мою щеку, он бормочет:

— Хорошо. Потому что тебе это не нужно. Тебе никогда не придется прятаться от меня.

Мой голос срывается, когда я говорю:

— Я не понимаю, почему ты такой удивительный.

Он целует мою шею, ухо, щеку, нежными поцелуями-бабочками, наполненными нежностью.

— Я удивителен только тогда, когда я с тобой. В остальное время я никто.

Я прижимаюсь ближе к Эйдану, нуждаясь в его надежности, наслаждаясь тем, как безопасно я чувствую себя в его теплых объятиях. Эйдан издает низкий горловой звук удовольствия и выдыхает в мои волосы. Затем снова целует мою шею, только на этот раз его рот более требовательный.

— Мне нравится твой вкус, зайка, — хрипло говорит Эйдан. — Мне нравится вкус твоей кожи. Еще мне нравится твой запах. Как ты теряешь контроль, когда я заставляю тебя кончать. Как смотришь на меня. Я чувствую себя королем, когда ты так смотришь на меня.

Эйдан запускает руку в мои волосы и оттягивает голову назад, обнажая горло. Крепко прижимая меня к себе, он языком и поцелуями прокладывает дорожку от мочки моего уха до ключицы, впиваясь зубами в кожу каждые несколько сантиметров, как будто хочет откусить от меня кусочек и проглотить.

Когда я издаю тихий стон, он сжимает мою задницу и прижимается членом к моему бедру.

Моя реакция мгновенна.

Мои соски твердеют. Мое сердце колотится. Моя кожа нагревается, а киску покалывает. Я никогда не встречала мужчину, на которого у меня была бы такая физическая реакция, так легко и мгновенно. Даже на мужа я так не реагировала.