Как я раньше не заметила ее? Борода была не такой уж густой.

Когда парень завершает звонок и кладет телефон, то посмеивается.

— Мама проводит тренировочный лагерь по фитнесу.

Я поняла это из своего подслушивания.

— Сколько сейчас времени дома?

— Около пяти утра. Она рано встала, хотя обычно спит до обеда.

— О-ла-ла.

Эшли кивает.

— Она настоящая принцесса, да и гнездо опустело.

Похоже, у нее было пустое гнездо большую часть жизни, учитывая, что Эшли отправили в школу-интернат, но я держу рот на замке по этому поводу.

Кроме того, он кажется достаточно хорошо приспособленным, и похоже, у них с матерью прекрасные отношения. Не думаю, что это первый раз, когда они разговаривают за последние двенадцать часов, с момента как я переехала.

— Как часто вы разговариваете?

Он обдумывает это.

— Несколько раз в неделю. Думаю, ей одиноко. — Эшли наклоняется и достает из пакета несколько морковок, отправляя одну в рот. — Мой брат Джек живет в Лондоне и нечасто бывает дома, а папа много работает. Приятно, что она присоединилась к тренировочному лагерю, а непросто к благотворительному клубу, где они собирают средства и хвастаются у кого больше ботокса.

Его жевание и близко не такое громкое, как мое, или, может быть, я просто слишком стесняюсь этого. В любом случае, нет никаких шансов, что я снова засуну морковку в рот.

Не буду рисковать.

Спросите меня через неделю, и, возможно, я передумаю, но я не подписывалась на эту версию Эшли Драйден-Джонса. Я подписалась на волосатую, неряшливую версию.

— Мама славная, — добавляет он, и мое сердце смягчается.

Мама славная.

Не уверена, что такого в этом предложении, но если бы я была мороженым, то начала бы таять по бокам рожка и превращаться в лужицу.

— Сколько лет твоему брату? У тебя только один?

Он кивает.

— Джек младше меня, и уже работает на папу летом, пока я остаюсь здесь играть в регби. Не уверен, обижается ли он на меня прямо сейчас… Узнаю, когда вернусь. — Эшли жует еще одну морковку. — Ты близка со своей семьей?

— Да, я единственный ребенок в семье, так что мы близки, но мои родители не из тех, кто просто заскакивает ненадолго. Даже когда я была в том же штате, они все равно редко навещали меня. Они проводят много времени вместе.

— Ты сказала им, что съехала из общежития?

— Да.

— А что живешь с парнем?

— Да.

Он терпеливо ждет дополнительной информации, а когда таковой не поступает, подталкивает меня:

— И?

Он хуже, чем девчонка!

— И... они в порядке с этим. Им нечего было сказать по этому поводу.

— Нечего сказать по этому поводу?

Вот он продолжает, превращая заявления в вопросы.

— Нечего.

— Почему? — Внезапно Эшли встает с дивана и кружится по кругу. — Во мне сто восемьдесят семь сантиметров — рослый парень. Они не беспокоятся?

— А о чем им беспокоиться? — Я притворяюсь невежественной.

Хотя точно знаю, о чем он говорит; Эшли хочет, чтобы я рассказала ему, какой он большой и страшный и как, возможно, напуганы мои родители тем, что я живу с гигантским неуклюжим самцом.

— Об этом! — Он жестикулирует руками вверх и вниз по своему телу, как будто представляет себя в качестве главного приза.

— А что не так? — Я беру морковку и сую ее в рот, в основном для того, чтобы не расхохотаться. Он так старается быть крутым.

Эшли плюхается обратно.

— Какие родители не беспокоятся, что ты живешь одна с мужчиной?

Мужчина.

Я смеюсь, продолжая жевать.

Он хмурится.

— Они доверяют мне, и, следовательно, доверяют тебе. — Сделав паузу, я вспоминаю разговор, который он только что имел со своей мамой. — Что сказала твоя мама, когда ты сказал ей, что твой новый сосед по комнате — девушка?

Это ставит его в тупик.

— Ничего.

Лжец! Ей определенно было что сказать по этому поводу, потому что, если я правильно помню, он сказал ей, что мы познакомились на вечеринке и вместе ходим на занятия. Затем сказал, что ни с кем не встречается. А после посмотрел на меня и сказал: «Да, она такая».

Какая ТАКАЯ?

— Маме тоже нечего было сказать по этому поводу.

— Совсем ничего? — Я закатываю глаза. — Тогда о чем она спросила, когда ты ответил; «да, она такая»?

Эшли хихикает.

— Похоже у кого-то длинные уши.

Он прав. И что из этого?

Я пожимаю плечами, не собираясь оправдываться.

— Если хотел уединения, тебе следовало выйти из комнаты. — Я пожимаю плечами. — Так что она спросила?

Парень продолжает смотреть телевизор, уделяя этому все свое внимание, пытаясь игнорировать меня.

— Ну же, скажи мне! —Бросаю в него подушку, потому что я девочка, но в то же время веду себя как ребенок, устраиваю мини-истерику, чтобы получить то, что хочу.

— Что мешает мне солгать и просто что-то выдумать?

— Ты слишком честен для этого.

— Черт. Ты права.

Я поднимаю брови.

— Так что?

— Почему тебя это волнует? Разговор состоялся десять минут назад.

Потому что она спросила его кое-что обо мне, и он сказал: «Да, она такая», и я хочу знать, что это было.

Она одинокая? Да, она такая.

Она умная? Да, она такая.

Она трудолюбивая? Да, она такая.

Так много возможностей, но я хочу знать наверняка!

— Она спросила, привлекательная ли ты, и я сказал «да».

Кроме этого.

Этого я не предвидела.

— О.

Привлекательная.

Это по-британски значит «милая»? Или хорошенькая?

Или горячая?

Эшли хмыкает, не реагируя, скрестив руки на груди и уставившись в телевизор, морковка торчит у него изо рта как сигара.

Суть в том, что он считает меня привлекательной.

И признался мне в этом прямо в лицо.

«Успокойся, Джорджия. Он разговаривал со своей матерью; она задала ему простой вопрос, и тот ответил, что я вроде как не тролль».

Я симпатичная. Милая.

Привлекательная.

Так или иначе, это кажется маленькой победой.

Мы сидим в тишине еще несколько минут, пока я не теряю интерес и не встаю, зевая, и, извиняясь, отправляюсь спать. Проверяю кухонную дверь, чтобы убедиться, что она заперта, и убираю тарелку, которую использовала для перекуса, проверяю входную дверь, чтобы убедиться, что она тоже заперта.

— Никто не собирается вламываться, — кричит Эшли из логова.

Разве он никогда не слышал о студентах колледжа, которые напиваются и заходят не в тот дом?

Поверьте мне.

Это случалось.

В своей комнате я, наконец, готова лечь спать и плюхаюсь на матрас, уставившись в потолок с выключенным светом. Только мой телефон иногда загорается сообщениями от Наллы или Прии, которые весь день спрашивали о моем дне, как все прошло, как Эшли, чисто ли в доме и бла-бла-бла.

Сообщение от моей матери, которая проверяет меня и хочет, чтобы я позвонила ей утром.

Смотрю сквозь непроглядную тьму, поворачиваясь лицом к двери, телефон на тумбочке.

Он снова пищит, загораясь, и я тянусь к нему, ожидая увидеть еще одно сообщение от девчонок.

Это не от них

Оно от Эшли.

Эшли: Все еще не спишь?

Я: Нет. Что случилось?

Почему он пишет мне, когда его комната всего в нескольких шагах по коридору?

Эшли: Ты устала?

Я: Эм. Вроде того? Но я рада, что завтра смогу выспаться.

Никакой тренировки в воскресенье.

Эшли: Нам нужно чем-нибудь заняться.

Я: Э-э-э... например, чем?

Эшли: Я не знаю, возможно, мы могли бы отправиться в поход. Тропа ледникового периода в Данхейвене.

Он серьезно?

Пешие прогулки — мое любимое занятие.

Я: Звучит весело.

Эшли: Круто. Погода должна быть хорошей, нежарко, и нам ненужно спешить утром. Мы можем выпить кофе и позавтракать по дороге из города.

Я: Круто.

Боже, теперь я повторяю то, что он сказал.

Эшли: Поспи немного, увидимся утром.

Я: Спокойной ночи.

Вот только я не сплю. Лежу долгое время, гадая, во что я вляпалась. Жить с девочками — это одно, а с мальчиками — совсем другое, и я не знаю, смогу ли помешать своим мыслям блуждать, когда увижу его татуированные руки и буду вынуждена смотреть на щель между зубов, когда он улыбается.

У нас общие занятия.

Теперь мы живем вместе.

Слишком поздно признавать, что Эшли интересует меня так, как не должен сосед по комнате, а ведь не прошло еще и суток.

— Какой кофе ты хочешь?

Мы едем по дороге в кофейню рано утром. Я не могла заснуть, и, хотя старалась оставаться в постели подольше, все-таки вылезла и спустилась вниз, найдя своего соседа на кухне, уже сидящего за стойкой.

Без рубашки.

Весь в татуировках и накачанных мышцах, опустошал миску хлопьев, на его лице было удивление, когда он увидел меня стоящей в дверях так рано.

— Я думал, ты спишь, — сказал он, вытирая молоко со рта и выпрямляясь на месте. Он также убрал локти со стойки.

Если бы он не был наполовину голый, то шкала хороших манер резко взлетела бы вверх.

— Не смогла уснуть. — Я стояла там в одной майке и шортах, встав посреди ночи и переодевшись, потому что мне стало жарко, затем пошла проверить термостат в коридоре и обнаружила, что он установлен на семьдесят градусов.

Скрестив руки на груди, я стеснялась того, что не надела лифчик.

— Пойду переоденусь, а потом мы сможем ехать?

Эшли кивнул, и через несколько минут мы выехали с подъездной дорожки и направились за город.

Первая остановка: кофе.

Я не смогу проглотить обычную порцию, поэтому заказываю что-нибудь со льдом — по-видимому, слишком сладкое на вкус Эшли, потому что он фыркает, заказывая себе порцию эспрессо, который подается в таком милом и маленьком стаканчике.

— Боже мой, это восхитительно. — Не могу не сказать я, когда он передает мне наш заказ, в то время как бариста подает их в окно.

Я поднимаю крошечную чашечку и заглядываю внутрь.

— Там почти ничего нет.

Какая пустая трата денег.

— Всего на несколько глотков.

— И что ты с этим делаешь?

Он смеется.

— Пью?

— Пьешь. — Хм. — Это не займет много времени. Я люблю не торопиться и потягивать свой напиток. — Сжимаю руками стаканчик с латте, несмотря на то, что он холодный.

— Иногда, — размышляю я вслух, глядя в окно на проплывающий мимо пейзаж, — днем я выпиваю теплый латте с теплым печеньем, и это лучшее, что есть в мире.

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как его брови взлетают вверх.