11

Эшли

Джорджия переезжает ко мне.

Черт возьми, у меня будет соседка, чего не было с тех пор, как впервые переехал в Штаты, когда целый семестр жил в общежитии, прежде чем решил, что с меня хватит общинной жизни.

Я смотрю на Энди Кляйна, парня, страхующего меня в жиме лежа, затем на Стюарта, который на тренажере для приседаний.

— Могу я одолжить твой грузовик на эти выходные?

Стюарт прекращает то, что делает, чтобы уставиться на меня, тяжело дыша.

— Конечно, но... зачем? У тебя проблемы со своим?

— Нет. Джорджия переезжает ко мне, и не думаю, что все ее вещи поместятся в моем, так что было бы неплохо…

Глаза Стью вылезают из орбит.

— Джорджия переезжает к тебе! Вы только начали встречаться! Вы хоть на свидание ходили?

Черт, я и забыл, что он думает, что мы с ней пара.

— Мы больше не вместе, но ей нужно где-то остановиться.

Энди фыркает.

— Ты теперь впускаешь бродяг? Круто, я всегда мог бы этим воспользоваться. Могу забрать свое дерьмо из моей убогой квартиры сегодня же вечером.

Я качаю головой.

— Я не впускаю бродяг, отвали.

Стюарт все еще выглядит озадаченным.

— Значит, вы не встречаетесь, но ты позволяешь ей переехать к тебе? Как ей это удалось? Я умолял пожить у тебя три года.

— Потому что у нее есть сиськи. — Энди смеется.

— Думаешь, я позволил бы кому-то жить со мной, только потому что у нее есть сиськи? — Они такие незрелые. Я качаю головой, штанга все еще на стойке надо мной. — Она чистоплотная, а ни один из вас, придурков, не убирает за собой.

— Я могу попробовать. — Это от Энди, который подталкивает меня к продолжению тренировки, поднимая штангу со стойки, чтобы я сделал свои повторы. — Дай мне шанс.

— Ты не будешь жить со мной, приятель.

Тяжело выдыхаю, перекладина сжата в моей хватке. Тяжело.

Вверх, один.

Вниз.

Вверх, два.

Вниз.

Я делаю еще шесть жимов, прежде чем Энди помогает мне поставить штангу обратно на стойку. Вдыхаю и выдыхаю, потянувшись за бутылкой с водой рядом со скамейкой. Впрыскиваю жидкость в свой широко открытый рот, жадно глотая.

— Хорошая работа, — говорит он. — Если с тобой будет жить девушка, могу я приходить и тусоваться там чаще? Типа, потренироваться в твоем гараже?

— Ты собираешься прийти только для того, чтобы бросать сальные взгляды на Джорджи?

— Сальные взгляды? Что, черт возьми, это значит?

— Глазеть. Пялиться. Подкатывать. Это странно, и это мой дом, а не место размножения.

— Да, но ты единственный из нас, кто живет совместно с девушкой, а она одинока, верно?

Стюарт внимательно слушает.

— Подожди, если ты не встречаешься с ней, то можешь пойти на свидание с Ариэль.

Опять?

— Пожалуйста, не начинай это дерьмо снова.

— Но…

Я поднимаю руку, готовый встать со скамейки, если он начнет говорить о двойных свиданиях и той девушке с огненно-рыжими волосами.

— Если я одолжу тебе свой грузовик, смогу ли я потусоваться с тобой у тебя дома? — спрашивает Энди, прерывая нас обоих.

Почему они оба такие? И у Энди нет грузовика, у него есть старый «Субурбан» его матери, который, думаю, подошел бы.

— Ты не одалживаешь его мне, ты помогаешь Джорджии переехать. — Я чувствую необходимость внести ясность.

Он молчит еще несколько секунд.

— И мне не разрешается приглашать ее на свидание?

— Я этого не говорил. — Я делаю паузу. — Ты даже не знаешь, как она выглядит, придурок. Откуда тебе знать, что захочешь пригласить ее на свидание?

— Стью сказал, что она секси, а Тайлер сказал, что видел ее на одной из вечеринок, и ты отбил ее у него, так что думаю, что она должна быть ничего. Кроме того, ты бы не стал жить с троллем.

Я оскорблен.

— Я бы жил с троллем — внешность тут ни при чем.

— Не стал бы. Тебе нравятся только красотки.

Нравятся только красотки?

— На чем основаны такие выводы?

Откуда он это берет?

— Основываясь на том факте, что ты встречался только с красотками.

— Я ни с кем не встречаюсь, так что твой аргумент недействителен.

Стюарт и Энди не останавливаются.

— Помнишь ту блондинку, Джессику? Ты встречался с ней половину второго курса, потому что ее родители владеют баром в центре города, и ты хотел бесплатную выпивку.

— Тогда я был засранцем, и это было совпадением, что она оказалась симпатичной.

Стюарт фыркает.

— Ну ты и трепло.

— Что? У нее был богатый внутренний мир. — Я смеюсь. — Не моя вина, что ее родители владеют единственным местом, где мы тусуемся.

— Раньше тусовались. Ты, блядь, все испортил, когда порвал с ней.

Черт возьми, он прав — мы больше не можем ходить в этот паб, потому что я порвал с дочерью владельца, но в свою защиту скажу, что она стала немного одержима мной до такой степени, что захотела выйти замуж.

Замуж, черт возьми.

За меня.

В двадцать лет.

Она выжила из ума, поэтому я порвал с ней, что вызвало волну возмущения в сообществе игроков регби, так как я испортил всем жизнь.

Я сделал одолжение ее родителям, ради Христа. Ее отец убил бы меня, если бы мы обручились.

Точно убил.

С тех пор я ни с кем не встречался. Трахался, да. Свидания, нет.

И даже трах со случайными девушками больше не возбуждает, сколько бы ко мне ни приставали.

Количество тех, кто домогается меня на вечеринках, поражает, но не настолько, чтобы позволить кому-то из них отсосать мне. Вероятно, потому, что большинство из них кажутся отчаявшимися. Гоняющиеся за бутсами девушки, хотят лишь популярного бойфренда, которым они могли бы похвастаться.

Я знаю заинтересованность во мне; понял это вскоре после приезда сюда, когда девушки жаждали моего общества, ворковали по поводу моего акцента, прикасались ко мне, хихикали и смеялись над вещами, которые, черт возьми, не были забавными.

Абсолютно нет.

Я встречался с несколькими из них, но никогда не был связан.

Думаю, я уже одной ногой вышел из дверей Америки и готов перейти к следующей главе.

Так почему же меня раздражает, что Стюарт и Энди говорят о Джорджии так, будто она какая-то случайная девушка, которую можно подцепить на вечеринке? Она будет моей соседкой по комнате; они должны относиться к ней с уважением.

Мой дом — не место для чертового съема.

Последнее, что мне нужно, это Энди и кто бы то ни было, кто неожиданно придет, чтобы приударить за Джорджией; она на это не подписалась.

— Сможешь помочь в эти выходные? Я куплю тебе пиво.

— В настоящем баре, или ты имеешь в виду пригласить меня домой и угостить бесплатным пивом?

Я смеюсь, потому что он меня поймал.

— В баре. И еще я тебя накормлю.

— Я тоже хочу, чтобы меня накормили! — скулит Стюарт.

Я смотрю на него с недоумением.

— У тебя был шанс, и ты его упустил, приставая ко мне по поводу Ариэль. Если даже она сменит цвет волос с «Пылающего ада» на нормальный, меня это все равно не интересует.

— Это ее естественный цвет волос.

Он что, сумасшедший?

— Ты сейчас серьезно? — Я смеюсь. — Черт возьми, похоже на то.

Стюарт обдумывает это, тупо уставившись в пол, прежде чем снова поднять взгляд на меня.

— Ты, наверное, прав. Они реально чересчур красные.

Ни хрена себе, Шерлок.

Волосы этой девушки — настоящий цветовой кошмар.

— Значит, персик Джорджия^[12] переезжает в эти выходные? В какой день?

Нахмурившись, я игнорирую его прозвище для нее.

— Ну... у нее уже есть ключ и дверные коды, и некоторые из ее вещей уже в спальне, но официально, думаю, в субботу.

— Это будет похоже на одну большую пижамную вечеринку.

— Это будет полная противоположность пижамной вечеринке, — раздраженно ворчу я.

— Вранье. Теперь ты живешь с девушкой. Элли остается у меня на несколько дней, а это все равно что жить с женой.

— Жизнь с Джорджией не будет похожа на жизнь с женой. Она платит арендную плату, ты охламон.

— А что ты собираешься делать, если случайно увидишь ее обнаженной?

Вот зачем Энди нужно было сказать нечто подобное? Я не думал об этом, да и не должен был, но теперь, когда он заговорил об этом…

— Ничего. — Я ничего не буду делать. И кроме того… — У нее есть своя ванная, так что этого никогда не случится.

— Конечно, нет.

Ясно, что ни один из них мне не верит, судя по взглядам, которыми парни стреляют друг в друга.

— Я не думаю о ней в таком плане.

Она красивая и все такое, но я не ходячий, бушующий гормон; и могу контролировать свои мысли и свой член.

— Конечно, не думаешь. — Они закатывают глаза. — А я падре Энди, а он монах Тук, и мы все просто кучка монахов, выполняющих работу господа.

— Говори за себя, придурок, — возражает Стюарт. — Я не монах.

— Ладно, так что... — продолжает Энди. — Если она случайно окажется голой на кухне, когда ты придешь домой?

Энди такой идиот.

— Во-первых, с чего бы ей быть голой на кухне?

— Например, она принимала душ и проголодалась.

Как будто в этом есть какой-то смысл.

— Я бы вышел из комнаты, чтобы она могла одеться.

— Хорошо, а если она ночью во сне войдет в твою комнату? — Кажется, он наслаждается этой игрой в притворство, придумывая сценарии, которые никогда не произойдут, даже через миллион лет. Однако это его не останавливает.

— Кто вообще ходит во сне?

— Я хожу во сне, — хвастается он.

— С каких это пор?

Он задумывается, хмуря брови.

— О! Однажды, когда мне было семь, я встал посреди ночи и поссал в шкафчики в ванной на лак для волос и косметику моей сестры.

— Значит, пятнадцать лет назад. — Теперь он меня изматывает. — Отличная история, братан.

— Может быть, я все еще это делаю, просто рядом нет никого, кто мог бы мне сказать, — рассуждает он.

— Джорджия не собирается заходить во сне в мою комнату. Ты бредишь.

— Только не говори мне, что это не твоя фантазия.

— Я собираюсь запереть дверь своей спальни, чтобы убедиться, что этого не случится. — Ха-ха.

— Ты бы не стал. — Стюарт выглядит шокировано.

Наконец, я поднимаюсь со скамейки, тянусь за бутылкой с водой и полотенцем, встаю, положив руку на бедро.

— Ты поможешь мне или нет?

— Да. — Энди ухмыляется. — Я помогу тебе.

Мы перевозим ее в кратчайшие сроки. У нее было меньше вещей, чем у меня, когда я переехал в Штаты, и в конечном итоге нам не понадобилась ничья помощь, кроме нашей собственной, чтобы перенести остальные ее вещи внутрь.