- Не наложил в штаны? - Артур шумно принюхался.
- У тебя что, крыша съехала? - Павел первым обрел дар речи. - Убери ствол!
- Не лезь! Это наше дело.
- Так и разбирались бы у себя дома!
Зинаида Антоновна бросила на сына негодующий взгляд.
- Сынок... - прочавкал Юрий Антонович. - Ты... что?
- Не догадываешься? - Артур на миг призадумался. - А может, шлепнуть тебя без разъяснений?
- Опомнись, - прохрипела Илга Дайнисовна. - Ты пьян!
- А все равно попаду.
- Да ты спятил! - Регина приподнялась.
- Щас пальну, - вполне серьезно пообещал Артур.
Елена Антоновна схватила дочь за руку, усадила на место.
- За что, сынок? - снова спросил Юрий Антонович, дожевав кусок.
Артур, решая, как быть дальше, нервно поерзал, наконец, спросил:
- Объясни мне, Бога ради: на кой черт вы поженились? Только не вздумай даже заикнуться о любви - пристрелю тут же!
Юрий Антонович не ответил. И Артур продолжил:
- Я всю жизнь гадал: в чем тут дело? Вы с таким трудом переносите друг друга, цапаетесь из-за любой мелочи. Когда раз в год я видел вас обнимающимися, вместо радости испытывал раздражение - так ненормально это выглядело. Что вас связывает?
Илга Дайнисовна прослезилась.
- Жизнь, сынок, не из одной любви состоит.
- Знаю, - кивнул Артур. - Как и предысторию вашей свадьбы. Рассказать, отчего это я родился всего через четыре месяца после нее?
- Не надо, - еле слышно попросил отец.
- Чего так? - воскликнул Артур. - Ты, старый маньяк, не хочешь похвастаться еще одним эротическим подвигом?
- Но мы любим тебя, - пропищала Илга Дайнисовна.
- Да? А помните, как ровно пятнадцать лет назад поочередно лупили меня два самых долгих в моей жизни дня?
Юрий Антонович наморщил лоб.
- Это когда тебя забрали в милицию?
- Надо же! - Артур похлопал отца по плечу. - Вспомнил!
- Но ты был виноват, - мать уже не плакала.
- В том, что трое пятнадцатилетних дундуков под видом интересной игры поставили меня, восьмилетнего сопляка, "на шухер" у склада продуктового магазина, - голос Артура был предельно саркастичен, - а сами стащили из него пару ящиков гнилых мандаринов? - он перешел почти на визг: - За это вы лупили меня два нескончаемых дня?!
Стараясь не делать подозрительных телодвижений, Юрий Антонович прерывисто вздохнул, провел по скатерти взмокшими ладонями.
- Но мы боялись, что ты станешь вором.
Мигрень вновь напомнила Артуру о себе. Он потер висок, хрипло произнес:
- Да-а, ты орал: "В моем доме вора не будет!" А я, забившись в угол, пытался представить, как буду жить на улице, если меня выгонят... Только повзрослев, я понял, почему ты так разорялся тогда, - лицо исказила боль. Я ведь был и без того ненавистной причиной на фиг тебе не нужной женитьбы! А тут еще выяснилось, что со мной надо возиться - воспитывать. Я был пацаном совершенно обыкновенным - ничуть не лучше и не хуже других. Но тебе казалось, что сама судьба покарала тебя худшим в мире сыном! И чтобы не стыдиться окружающих, ты стал лепить из меня липовый образ чудного ребенка все за меня делал, всегда и везде выгораживал... Пашка, "догоняешь" теперь, почему тебе частенько за меня доставалось?
- Да пошел ты...
Юрий Антонович неожиданно повысил голос:
- Может, и в бандюгу я тебя превратил?
Илга Дайнисовна, ожидая взрыва, зажмурила глаза.
- Какие бандиты, папуля? - усмехнулся Артур. - Я обыкновенный кот! Су-те-нер - сексуальный антрепренер, - он нагнулся к самому уху отца. Девок под таких, как ты, подкладываю.
Елена Антоновна брезгливо поморщилась. Илга Дайнисовна замерла в оцепенении: бандит - это еще куда ни шло, при случае можно соседей пугнуть, но сутенер...
- Что ты, сынок? - она еще надеялась на опровержение.
Но Артур был неумолим.
- Сколько лет вы друг к другу не прикасаетесь? А-а, - он махнул, какое это имеет значение? Так или иначе, но папка мой в постели полный ноль. Раз в два-три месяца он прилично надирается и со "штукой" в кармане...
- Заткнись! - рявкнул отец, губы его задрожали, на подбородок стекла жидкая слюна.
Артур рывком прижал его лицо щекой к столу и опустил дуло на висок.
- Больненько? - он откровенно злорадствовал. - За минуту, бедняга, замучался! Может, хоть теперь поймешь, каково было мне... - голову обдала горячая волна, он заговорил с усилием. - Только как ты поймешь? Ты и такие, как ты, с энтузиазмом калечили землю и собственных детей, слепили этот сральник, в котором мы теперь братва, барыги, проститутки, доходяги...
- Говорил бы за себя, мерзавец! - Елена Антоновна всем своим видом выразила племяннику предельное презрение. - Мы еще и виноваты.
Артур медленно перевел взгляд на нее, глянул на побледневшую Регину. В глазах сестры отчетливо читалась немая мольба. Но тетка дрогнула, принялась поправлять прическу, и возможность добить ее показалась слишком уж заманчивой.
- Я и за тебя кое-что скажу, дорогуша, - зловеще передразнил Артур Елену Антоновну. - Ты ведь из Регинки проститутку сделала!
- Заткнись! - тетка вскочила и взвизгнула: - Заткнись, подонок!
Крику не доставало твердости. Елена Антоновна неожиданно скривилась и, закрыв лицо, громко разревелась. Регина продержалась на три секунды дольше...
- Регин, она и не удивляется, - поразился Артур. - Знала, оказывается!
- Ничего я не знала, - проклокотала Елена Антоновна. - Заткнись, прошу тебя.
Родственничкам совсем не часто доводилось видеть ее сломленной, не зная, как и реагировать, они молча следили за происходящим и жадно ловили каждое слово. Даже уткнутый в стол Юрий Антонович.
- А казалась такой непрошибаемой, - выразил общее мнение Артур. - Тоже больно? Зачем же ты дочь до панели довела? Какого хрена, психанув однажды, вытолкала на улицу?
- Я не выгоняла. Просто припугнуть хотела. Откуда мне было знать?..
- Теперь знаешь!
- Регина, - осторожно подала голос Зинаида Антоновна. - Ты ведь могла найти работу...
- Какую? - простонала племянница. - Без гражданства, без этой чертовой категории по языку, с одним только школьным образованием... С таким набором и уборщицей не везде возьмут! Да и какой смысл уродоваться за тыщу-полторы?
- Ничего, доченька, - Елена Антоновна обхватила ее за плечи. - Все еще поправимо. У тебя есть голландец...
- Голландец? - воскликнул Артур, скривившись, энергично потер висок.
- Остановись же ты! - взмолилась сестра.
Артур отпустил отца, обеими руками надавил на виски.
- А нет никакого голландца... - казалось, он говорил сам с собой. Был да сплыл! Полгодика, считай, задарма... Регинку потрахал, да и смылся в свою Голландию. - И простонал: - Я ведь предупреждал!
Елена Антоновна и Регина, обнявшись, разревелись с новой силой. Видя, как страдальчески исказилось лицо сына, Илга Дайнисовна испугалась.
- Тебе плохо?
- Ну ты козел, - покачал головой Павел и с жалостью глянул на сестру.
Артур вдруг пошатнулся, отпрянул к стене и, кряхтя, съехал по ней на корточки.
- Что с тобой? - встрепенулся отец.
- Сидеть! - Артур слепо помахал пистолетом и уткнулся лицом в колени.
Голова болела нестерпимо. Он плохо слышал и почти не видел, так смутные тени вместо людей. Но еще мог думать и говорить.
- Голландец... Хорошо звучит, однако. Даже "эстонец"... Есть что-то в этом слове... - он сдавленно ахнул. - А я-то кто? Как называются латышско-украинско-русские гибриды, рожденные в Эсто...
Пистолет брякнулся на пол. Отец и мать бросились к завалившемуся на бок сыну. Павел выбежал в прихожую - к телефону. Юрий Антонович расстегнул Артуру рубашку, трясущимися пальцами прикоснулся к его восковому лицу.
- Что же с ним такое?
Артур уже ничего не видел, не слышал, не воспринимал. Перед закатывающимися глазами вспыхнул огненный шар, в голове что-то треснуло, и мозг залила кипящая лава. Артур изогнулся, потом затих и едва заметно шевельнул губами: