Глава 16

Вывеска Академии Адамсон для парней лежит на траве у края дороги, а вместо неё устанавливается новая, на которой просто написано Академия Адамсон.

— Когда они должны появиться? — спрашивает Спенсер, пристально глядя на дорогу и нахмурившись. Поскольку сегодня первый день четверти, пришло время представить ученикам моих новых одноклассниц. Папа специально выбрал меня для этой задачи, и, как бы мне ни хотелось отказаться от этого, я чувствую, что немного в долгу перед ним.

Когда я вернулась из Лондона, я не знала, что ему сказать, поэтому вообще ничего не сказала. Действительно ли ему нужно знать о нападении? Или Марке? Я тоже не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— Скоро, — отвечаю я, проверяя телефон и вздыхая. Мой взгляд падает на Рейнджера, стоящего, одна рука на груди, взгляд устремлён в лес. Он, конечно, не нашёл никаких доказательств причастности отца к Братству, но разбитой губы было достаточно, чтобы подтвердить, что он, на самом деле, всё ещё работает с ними. — Знаем ли мы, как планируем поступить с выборами в Студенческий совет? У нас все ещё нет плана.

— Мы не победим, — хором говорят близнецы, театрально опуская плечи. — Зачем волноваться? — они поднимают руки вверх и разводят их в стороны, фактически сдаваясь. — Кроме того, — продолжает Тобиас, мягко улыбаясь мне, в то время как ветер треплет его волосы вокруг лица. — У нас есть более важные вещи, о которых стоит беспокоиться: такие, как ты.

— Вы не можете так просто отказаться от Студенческого совета, — говорю я, зная, что это много значит для них. — Мы можем что-нибудь придумать.

От звука машины, подъезжающей по замёрзшей гравийной дорожке, моя и без того холодная кожа покрывается гусиной. На земле лежит снег, и здесь всё время чертовски холодно. Клянусь вам, я мерзлячка, и мне нужны целых два шарфа и три куртки, чтобы не замёрзнуть.

Как только машина припаркована, девушки вылезают, и я приветствую их лёгким взмахом руки. Позже будет собрание, но папа хотел дать им возможность начать утро с обычной рутины.

— Привет, Шарлотта, — говорит Астер, лучезарно улыбаясь и глядя на нас с Рейнджером. — Черч, я надеюсь, ты знаешь, что у твоей девушки есть кое-кто на стороне.

— Мы полиамурная группа, спасибо, что заметили, — отвечает он, но с таким же успехом это могли быть слова «пошла ты и лошадь, на которой ты приехала». — Это не похоже на то, что ты затеяла, шныряя вокруг и трахаясь с Марком за спиной Селены.

Шутка срабатывает, и лицо Астер вспыхивает, прежде чем она обходит нас, хрустя снегом, а за ней следуют две другие студентки по обмену из Эверли.

— Это было… довольно грубо, — говорю я, когда близнецы ухмыляются.

— Мы ещё положили презервативы в её шкафчик. — Каждый из них хватает меня за руку и поворачивает к главному зданию.

— Мы подумали, что она может решить, что Селена положила их туда, — добавляет Тобиас.

— О, и ещё, мы её ненавидим, — добавляет Мика, когда мы проходим через двойные широкие двери в передней части школы. — Ну знаешь, за то, что выступает против нас, когда выпускной год должен быть проще простого.

— Честно говоря, между культом и выборами я в бешенстве, — добавляет Спенсер, ухмыляясь. — Так как же нам её обезвредить? И что, чёрт возьми, нам делать с Марком?

— Часть меня считает, что мы должны попытаться выиграть выборы честным путём, — начинает Черч, поднимая взгляд на изогнутые каменные потолки над нами. — Остальная часть меня знает, что если Марк связан с Братством, то я скорее умру, чем отдам ему школу.

— Итак, давай сделаем это по-нашему, — говорит Спенсер, доставая телефон из кармана. — У меня есть идея.

Показывать девочкам окрестности в понедельник — не совсем приятная задача, особенно с учётом того, что один из моих парней отчитал Астер за роман с парнем Селены, двое других моих парней набили её шкафчик гондонами, а серебристо-волосый активно строит против неё козни за кулисами.

Пятый и последний парень решает подождать до заседания нашего Кулинарного клуба во вторник, чтобы позлить её.

— Ты не войдёшь ко мне на кухню, — говорит Рейнджер, стоя в дверях класса в фартуке и скрестив руки на груди. Его губа приподнята в оскале, когда он смотрит сверху вниз на учителя домоводства мистера Йохансена. Технически, мистер Йохансен должен быть нашим вспомогательным сотрудником, но я видела, что он приходил на наши собрания только мимоходом. По крайней мере, он ставит нам всем высокие оценки — даже я получила пятёрку за оба семестра в прошлом году.

— Мистер Вудрафф, — ругается мистер Йохансен, протягивая руку, чтобы поправить очки. — Я потрясён вашим поведением. Кулинарный клуб не принадлежит ни вам, ни Студенческому совету, как бы вам этого ни хотелось. А теперь отойдите в сторону и сделайте так, чтобы Астер чувствовала себя здесь как дома.

На его челюсти подёргивается мускул, Рейнджер отходит в сторону и впускает Астер Хейз в комнату. Она сияет, рыжие волосы вьющимися локонами обрамляют её лицо. У неё даже есть лёгкая россыпь веснушек на носике-пуговке. Думать о ней как об убийце… трудно.

— Мне это не нравится, — бормочет Спенсер, следя глазами за её перемещением по классу. Мистер Йохансен быстро извиняется и исчезает в коридоре, чтобы почитать свои эротические романы. Он всегда оставляет свой Kindle включённым и всегда на сомнительной сцене сомнительного характера. Старый извращенец.

— Мне тоже, — уклоняюсь я, когда Астер разворачивается, держа перед собой сумку с книгами и сияя, как сумасшедшая.

— Я была в пекарском клубе в Эверли, — объясняет она, оглядывая комнату под наши взгляды, хмурые брови и — в случае близнецов — высунутые языки. — Это в некотором роде моя тема. Большое вам спасибо за то, что пригласили меня.

— Ты же знаешь, что ты нам не нравишься, — говорит Спенсер, когда Рейнджер начинает бурлить от гнева. — Так какого чёрта ты здесь делаешь?

— Я знаю, что, должно быть, тяжело иметь настоящую конкуренцию на выборах, но разве не в этом суть политики? Жёсткая конкуренция, честность и неподкупность? — зелёные глаза Астер осматривают класс, останавливаясь на нашем уютном уголке для чтения с разложенными по алфавиту кулинарными книгами (моя работа), сверкающих столешницах и полностью укомплектованных холодильнике и кладовой. Это наш дом вдали от дома, понимаете? Присутствие её здесь ощущается как нарушение.

— Э-э, ты вообще следишь за американской политикой? Потому что это в значительной степени противоположно тому, как это работает. — Спенсер закатывает глаза и обменивается долгим изучающим взглядом с близнецами. Конечно, они замышляют что-то недоброе, но также есть очень большая вероятность, что Астер Хейз виновна, так что… справедливость есть справедливость.

— Что мы сегодня готовим? — спрашивает она, подходя к шкафчикам и просматривая их. Когда девушка направляется к тому, в котором фартуки, я встаю перед ней и прерываю её.

— Это личный шкаф, — говорю я, в то время как Рейнджер напряжённо наблюдает за мной из-за её спины.

— Этот класс для всех, — утверждает она, всё ещё улыбаясь мне. — Но, если ты не хочешь, чтобы я туда заглядывала, я не буду. Я бы предпочла, чтобы мы не ссорились. Я здесь для того, чтобы быть частью этого клуба.

— Конечно же, — говорит Спенсер, но это его не убеждает. Никого из нас.

Вместо наших обычных шуток и игр в комнате царит тишина, пока каждый из нас работает над своими собственными рецептами. Иногда мы работаем индивидуально, в других случаях создаём что-то вместе. Но с Астер здесь каждый остаётся на своей полосе.

— Похоже, она из тех, кто мог бы доложит о нас, если бы мы, скажем, разбили яйцо у неё на спине, — шепчет Тобиас, глядя на неё через всю комнату. Я заметила, как Рейнджер съёжился, когда она начала делать изменения в рецепте из одной из старых кулинарных книг. — Знаешь, это одна из тех черт, которые нам так в тебе нравились, Чак.

— Разбивать яйца у меня на спине? — спрашиваю я, думая о пластиковом пауке с кладбища и прищуривая глаза.

— Нет, глупышка, тот факт, что из-за тебя мы не были наказаны за то, что вели себя как придурки. — Мика погружает миксер в миску, а я ухмыляюсь.

— Придурок. Это что-то новенькое, но мне нравится.

Думая об этом, я перемешиваю полезную смесь для бананово-шоколадно-овсяных блинчиков. Мне никогда по-настоящему не приходило в голову, что я могла бы привлечь парней к ответственности за то, что они со мной делали. Это просто не по мне. В конце концов, всю жизнь моим отцом был директор школы, и поверьте мне, беготня к нему и доносы никогда не приносили мне ничего хорошего.

Иногда нам приходится сталкиваться с собственными проблемами. И иногда эти проблемы превращаются в благословение.

Ближе к концу дня Спенсер заканчивает кексы и начинает намазывать на них лисьи мордочки красной глазурью. Он ставит поднос на столик, где работает Астер, но, хотя она поднимает глаза, никакой реакции нет.

— Если бы я не думал, что из-за этого меня могут убить, я бы нарисовал тот уродливый символ на всех них, — говорит он, наблюдая, как маленькая, низенькая девочка выкладывает ежевику на верхушку своего торта.

Поэтому, на остаток дня мы оставляем Астер в покое.

Но она не останется здесь и не разрушит наш Кулинарный клуб до конца года.

Ни за что на свете.

Дебаты в Студенческий совет проводятся в большом зрительном зале в задней части главного здания, в этом душном старом театре с таким количеством неоклассических элементов в архитектуре, что можно задушить лошадь. Поскольку на самом деле я не состою в Студенческом совете — должность помощника назначается членами и не выставляется на выборы, — я сижу в первом ряду, чтобы понаблюдать за дебатами, а не на сцене с парнями.

Сомнительно, что кто-то стал бы появляться на подобных мероприятиях без специального разрешения, но, конечно, когда Арчибальд Карсон добивается своего, все неизбежно становится скучным. Вся школа в сборе, парни ссутулились и стонут на своих местах.