— Не без Тристана, — огрызаюсь я, а затем поворачиваюсь и убегаю в лес, обратно в направлении бассейна.

Сцена, на которую мы натыкаемся, ужасна: Тристан на коленях, из его головы течёт кровь, глаза закрыты. Грег приставил пистолет к его лбу.

Возможно, у нас есть секунды, чтобы спасти его. Секунды.

Не раздумывая, я спрыгиваю с края и врезаюсь в Грега. Раздаётся выстрел, но я не знаю, попал ли он в Тристана или нет. Я не видела.

Другие парни в одно мгновение оказываются в бассейне, оттаскивая Грега от меня.

Зейд и Зак удерживают его неподвижно, в то время как Виндзор отстраняется и бьёт засранца по лицу так сильно, как только может, роняя его, как мешок с камнями.

Крид помогает мне выбраться из мутной воды, и я оглядываюсь, чтобы увидеть Тристана, изо всех сил пытающегося подняться на ноги. Пуля застряла в стене прямо за его головой, но он жив. Жив. Он, блядь, жив. Мы оба.

— Нам нужно убираться отсюда и бежать к «Мазерати», — инструктирует Виндзор, и мне приходится на мгновение задуматься, прежде чем я вспоминаю, что у пруда остановился не мой розово-золотой кабриолет с откидным верхом, а синий «Ягуар» Зейда. — Мы привезли две машины, на всякий случай. Я полагаю, они уже прокололи шины у другого автомобиля.

Виндзор и Зак помогают Тристану выбраться из бассейна, в то время как Крид и Зейд делают то же самое для меня.

Затем мы бежим во всю силу к старому дереву, которое является такой достопримечательностью, что мы видим его нарисованным на фоне оранжево-жёлтого неба. Если бы оно не возвышалась так высоко над всем остальным, мы, возможно, даже не знали бы, как оттуда выбраться.

Огонь сейчас распространяется от сарая для технического обслуживания и по деревьям, пользуясь сухой летней жарой, чтобы охватить пламенем всё. Вскоре это, вероятно, перерастёт в полномасштабный лесной пожар.

Чёрт возьми, Харпер!

Мы забежали на парковку только для того, чтобы обнаружить, что нас ждут несколько представителей Голубой крови, включая Джона Ганнибала.

— Вы так просто отсюда не выберетесь, — говорит он, направляя пистолет Харпер в нашу сторону. Он нажимает на спусковой крючок, и пуля попадает в гравий у наших ног.

— Нет, я думаю, что так и будет, — поправляет Виндзор, вытаскивая револьвер из-под своего пиджака. — Я застрелю тебя. Просто знай это. Легче попросить прощения, чем разрешения, не так ли? Держу пари, Клуб совсем забыл бы о тебе, если бы я заплатил им достаточно. Ты просто не настолько важен, Джон Ганнибал.

Джон стискивает зубы, но не бросает оружие, пока Тристан не делает шаг вперёд, всё ещё сжимая его руку.

— Знаешь, почему вы все сразу же с радостью вернулись? — спрашивает он, и его голос эхом отдаётся в тихом пустом пространстве. — Это потому, что я Король Академии Бёрберри, и я всегда им буду. А теперь убирайся на хрен с дороги, иначе электронные письма, которые мы отправим сегодня в полночь, разрушат бизнес твоей семьи так, как ты себе и представить не мог. Если тебе нравится быть бедным, во что бы то ни стало, дерзай.

Оба пистолета опущены, аккуратно и медленно. И вот тогда я слышу крик.

— Где Харпер? — спрашиваю я как раз перед тем, как Бекки, спотыкаясь, выходит из-за деревьев.

— Харпер была сожжена. Это, типа, действительно, действительно чертовски хреново, — всхлипывает она, и остальные мгновение смотрят друг на друга, прежде чем некоторые бросаются вслед за Бекки обратно в лес.

— Мы могли бы помочь, но, может быть, будет лучше, если мы вызовем пожарных? — Крид растягивает слова, и Зейд кивает.

— Да, давайте убираться отсюда к чёртовой матери, пока ещё можем. — Он наклоняется, чтобы взять меня за руку, и мы выходим за ворота и направляемся к «Мазерати». Если вам нужно объяснение, почему машина Зейда осталась здесь, то я уверена, что деньги могли бы позаботиться об этом. Я не собираюсь торчать здесь и пытаться сдвинуть её с места.

«Мазерати» катится по дороге, и когда я бросаю взгляд через заднее сиденье: языки пламени лижут тёмное небо. Вдалеке я слышу вой сирен, но им потребуется некоторое время, чтобы добраться сюда. А пока мы направляемся в больницу и к Чарли.

«Пожалуйста, пусть с моим папой всё будет в порядке», — думаю я, откидываясь на спину Крида, и его руки обнимают меня. «Пожалуйста, пусть с ним вс» будет в порядке».

Чарли Рид не умирает в ту ночь.

Вместо этого он живёт ещё много ночей после этого. Немного, но достаточно, чтобы мы как следует попрощались, достаточно, чтобы, когда придёт время, я была рядом с ним, наши пальцы переплелись. Я рядом, когда он улыбается в последний раз, когда он смотрит на меня и говорит, что любит меня.

— Мне страшно, Марни, — молвит он, но я прижимаюсь щекой к его щеке, слёзы текут по моим щекам и капают на подушку под его головой.

— Не нужно. Я здесь. Я всегда буду здесь, — шепчу я, и когда он, наконец, умирает, я оказываюсь рядом с ним, держась за него, всегда держась.

После этого я позволяю парням отвезти меня к дому Дженнифер и открываю дверь своим ключом.

Она дарит мне самые тёплые объятия, которые я когда-либо получала от неё за всю свою жизнь, а затем я поднимаюсь по лестнице в спальню, которая никогда не будет моей, и засыпаю. Почти уверена, что после этого я просплю целую неделю.

Похороны хорошие. Грустные… но хорошие.

Я стою на кладбище в чёрном платье Тристана, задирая голову к небу, чтобы посмотреть на мягко колышущиеся ветви деревьев.

— Я слышал, ты заезжала навестить Харпер в больнице, — говорит Зейд, кладя свою руку поверх моей. Я бросаю взгляд чуть вправо и заставляю себя улыбнуться.

— Я пыталась. У неё ожоги по всему лицу. Вполне вероятно, что у неё останутся шрамы на всю жизнь. — Я оглядываюсь на свежее пятно грязи передо мной. Толпа разошлась, Дженнифер, Марли и Изабелла ушли. Здесь только я, Эндрю, Миранда и парни.

— Повесилась на своей собственной верёвке, да? — шепчет Зейд, и мы все снова замолкаем. Тут не так уж много можно сказать такого, что улучшило бы ситуацию. Через несколько недель я буду посещать ознакомительный курс в Борнстедском университете, найду свою комнату в общежитии, представлю своё будущее.

А Чарли… его там не будет, чтобы увидеть всё это.

Мои глаза снова наполняются слезами, но я крепко сжимаю зубы и опускаю голову. Это не мешает им упасть мне на колени, когда я сжимаю руки в кулаки, вероятно, сжимая руку Зейда так сильно, что становится больно. Он не жалуется. Нисколько.

— Я сделала свой выбор, — шепчу я через несколько мгновений. Зак садится по другую сторону от меня, а Миранда тянет Эндрю за руку, отводя его в сторону, чтобы оставить нас наедине.

— Твой выбор? — спрашивает Крид мягким и неуверенным голосом.

— С тех пор, как мы начали встречаться, я знала, что не смогу удерживать всех вас вечно, — говорю я, всё ещё глядя на блестящую поверхность надгробия. Мои глаза затуманиваются, и горе накатывает на меня болезненной волной. Это всё равно что получать удар молнии… снова, и снова, и снова. В течение нескольких минут то тут, то там кажется, что всё будет хорошо.

Солнце всё ещё светит.

Птицы всё ещё поют.

Но… потом я вспоминаю, что папы больше нет, и весь мой мир перестраивается. Цвета кажутся не такими яркими, музыка — не такой красивой.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Тристан Вандербильт смотрит на меня с мягкой нежностью в его серых глазах, которой раньше там не было. Его рука по-прежнему на перевязи, но он поправится. Со временем он поправится. Может быть, моё сердце… тоже однажды снова почувствует себя нормально? Не похоже на это, но я знаю, что жизнь продолжается, хочу я этого или нет.

— Ты не обязана делать его сейчас, — говорит Виндзор, опускаясь передо мной на колени.

Я качаю головой.

— Но я хочу. — Я встаю, и парни отодвигаются в сторону, чтобы я могла подойти к могиле, опуститься на колени и положить перед ней букет белых роз. Сейчас я улыбаюсь, но в то же время плачу. — Я люблю тебя, папа. Присмотри за мной, ладно?

Я встаю и оборачиваюсь, чтобы увидеть, что все пятеро уставились на меня.

Они все такие красивые, каждый по-своему. В глубине души я знаю, что частички злой тьмы внутри каждого из них всё ещё там, но это шанс, которым я готова воспользоваться. Все человеческие существа способны быть жестокими… они также способны любить.

И я вижу, как любовь отражается в пяти парах глаз.

— Я тут подумала… если бы это была манга, — начинаю я, присаживаясь на папино надгробие и на мгновение представляя, что мне снова пять лет, и я сижу у него на коленях. Моя левая рука сжимает браслет-оберег, свисающий с моего правого запястья. — Если бы это была манга — обратная манга о гареме, если быть точной — тогда я бы, вероятно, выбрала… Тристана.

Парни неловко переминаются с ноги на ногу, обмениваясь странными взглядами.

— А ты нет? — спрашивает Крид, в его голосе всё ещё звучит надежда.

— Хотя, если бы это была манга, я бы выбрала его, но он бросил бы меня ради Лиззи. — Тристан издаёт тихий звук себе под нос, но я не смотрю на него. Вместо этого я смотрю на блестящие носки своих туфель. — Виндзор в конечном итоге был бы мёртв, вероятно, убит, пытаясь спасти меня от Гарпий и Компании.

— Ах, значит, такова моя судьба, — шепчет он слегка удивлённым, но уважительным голосом.

— Крид уехал бы за границу, чтобы жить в Париже и стать писателем, который проводит большую часть своего времени, бездельничая в уличных кафе. — Моя улыбка становится немного шире, но я всё ещё чувствую солёный привкус своих слёз. — Зейд стал бы величайшей рок-звездой, которую когда-либо видел мир, и, хотя он всё ещё любил бы меня, он исчез бы в мировом турне, а я бы вышла бы замуж за Зака. Мы ходили бы в университет Борнстеда, и он играл в футбол, а я болела за него — плохо — пока работала над своим четырёхлетним дипломом. Однажды мы бы переехали в хороший дом, завели детей и были бы очень сильно влюблены друг в друга.