Я едва могу дышать под его весом на мне, и это чертовски больно, но я никак не могу заставить его двигаться.

— Скучал по тебе, братан, — ворчу я ему на ухо.

— Чертовски люблю тебя, чувак.

— Как бы это ни было мило, — говорит Калли, — ты делаешь ему больно, Алекс.

— Черт, прости. Я просто… скучал.

Когда Алекс отстраняется, его лицо мокрое от слез, которые он быстро смахивает, как будто их никогда не было.

— Малыш, — выдыхает мама, самоотверженно ожидая до последнего, чтобы поприветствовать меня. — Ты здорово напугал нас там, сынок.

— Не могу сказать, что это было намеренно, — бормочу я, когда она обхватывает ладонями мое лицо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я хор—

— Честно, — предупреждает она. — Если ты подумаешь о том, чтобы солгать мне о чем-либо из этого, я отправлю тебя в больницу.

Я киваю, чертовски хорошо зная, что она не лжет.

— Все болит, но я думаю, что со мной все в порядке.

— Что они с тобой сделали? — Спрашивает Алекс, в его тоне ясно слышны гнев и обещание возмездия.

Мои глаза находят Калли, которая сейчас сидит рядом со мной, ее рука в моей, и я проглатываю слова. Ей не нужно слышать правду, холодную, жестокую правду о том, что я пережил в прошлом—

— Какой сегодня день?

— Вторник, — предлагает мама.

Я выдыхаю. — О.

— Что такое? — Спрашивает Калли, подходя ближе и сжимая мою руку в знак поддержки.

— Прошло всего два дня.

— Э-э…

— Нет, братан. Прошла неделя и два дня. Мы все должны были вернуться в школу еще вчера.

Я смотрю на них троих, не вижу в их глазах ничего, кроме правды, и киваю. — Верно, да. Это имеет больше смысла.

Мы все замолкаем, когда тяжесть всего, что произошло, давит на нас подобно физической силе.

— Что они с тобой сделали? — Алекс спрашивает снова, его потребность в правде сжигает его изнутри.

Я понимаю. Я был бы таким же, если бы ситуация была обратной, и он был бы на моем месте.

Я качаю головой. — Сейчас это не имеет значения. Они не сделали ничего такого, от чего я не мог бы исцелиться или избавиться с помощью детоксикации.

— Детоксикации? — выпаливает Калли.

— Я в порядке, Ангел. Я обещаю тебе.

Ее нижняя губа снова дрожит, но она больше ничего не говорит.

— Ты знаешь, что они тебе дали? — Спрашивает мама.

— Нет, но прошло некоторое время с момента моей последней дозы. Все уже кажется яснее.

— Я брала кровь, — говорит она. — Позже я должна получить результаты для вас обоих.

— Нас обоих, — выдыхаю я, мои глаза расширяются. — Где он? С ним все в порядке? Не говори мне, что ты отправила его обратно к ним.

Они все смотрят на меня так, как будто я сошел с ума.

Когда ответ, который мне нужен, приходит недостаточно быстро…

— Клянусь Богом, если ты—

— Все в порядке. Он в комнате для гостей.

— Черт. — Весь воздух из моих легких вырывается наружу. — Так должно оставаться. Он не может вернуться. Они убьют его.

Мама и Алекс придвигаются ближе, прежде чем опуститься на край кровати.

— Он вытащил меня из того здания прямо перед тем, как оно упало мне на голову. Я бы умер там, если бы не он, я это знаю.

Алекс опускает голову на руки, как будто просто слышать, как я произношу эти слова, слишком больно, чтобы иметь с этим дело.

— Он обещал мне, что будет охранять тебя.

— Что ж, он сделал это, Ангел. И он прошел через ад ради этого.

— Он не в хорошем состоянии, — признается мама.

— Я знаю. То, как они его… — Дрожь пробегает у меня по спине, когда я вспоминаю некоторые из его наиболее жестоких избиений. Тот факт, что мне удалось доставить его сюда еще живым, — это гребаное чудо. — Нам нужно сделать все возможное, чтобы держать его подальше от них, пока мы не исправим это дерьмо.

— Босс хочет прийти поговорить с тобой, — говорит Алекс, его глаза встречаются с моими. — Я сказал ему подождать, пока ты не станешь сильнее, но—

— Пусть он придет. Это слишком важно, чтобы сидеть сложа руки.

— Ладно, понял. Остальные тоже отчаянно хотят тебя увидеть.

— Может быть, завтра, хорошо? Я просто хочу побыть со всеми вами немного.

— Все, что тебе нужно, чувак.

Поднимая руку Калли, я прижимаюсь губами к тыльной стороне ее ладони.

— У меня есть все, что мне нужно, прямо здесь.

— Ты голоден? — Спрашивает Алекс, глядя на нас двоих с счастьем, наполняющим его глаза. И если бы я не знал его так хорошо, как знаю сейчас, тогда я мог бы пропустить ревность, которая тоже присутствует.

— Изголодавшийся по чему угодно, кроме чертового заплесневелого хлеба.

— Это то, что они тебе дали?

— Да, Ангел. Они не поселили нас в пятизвездочном отеле, — язвительно замечаю я.

— Есть какие-нибудь особые пожелания? — Спрашивает мама.

— Что угодно.

Я предполагаю, что она ускользает, чтобы что-нибудь заказать, потому что я не могу представить, что на моей кухне есть что-нибудь съедобное после недельного отсутствия.

Черт.

Я знал, что это было давно. Но прошло больше недели.

Я недоверчиво качаю головой.

— Ты в порядке, чувак? — Спрашивает Алекс, его рука опускается на мою ногу под одеялом.

— Да. Это просто слишком много, чтобы переварить.

— Поверь, мы, блядь, понимаем, — говорит он, заставляя себя немного посмеяться.

— Спасибо тебе, — говорю я, пресекая его попытку поднять настроение. — Спасибо тебе за то, что заботился о ней. За то, что был рядом с ней, когда я не мог. — Я смотрю на Калли, и в моем горле образуется огромный комок от слишком реального страха, с которым я жил последнюю неделю, что я, возможно, никогда больше не смогу взглянуть на нее, прикоснуться к ней.

— Я дал тебе обещание, и ты знаешь, что я всегда выполняю свои обещания.

— Я ценю это. Знание того, что вы были друг у друга, пока я был там, делало это более терпимым.

— Алекс был потрясающим, — говорит Калли, глядя на моего брата с такой любовью, что у меня сжимается сердце. Но не ревниво, потому что, несмотря на мои худшие опасения и кошмары, которые мучили меня, пока я был взаперти, она не любит его так, как любит меня. Я вижу это каждый раз, когда она просто смотрит в его сторону.

— Ты сама была довольно крута. Твоя девочка свирепая, Ди, такая чертовски свирепая.

— Я знаю, — соглашаюсь я, и широкая улыбка расплывается на моем лице. — Она, черт возьми, такая.

Он переводит взгляд с нас двоих, печаль все еще сохраняется в его чертах.

— Вам двоим, наверное, нужно поговорить, — говорит он, поднимаясь с кровати.

— Я позвоню боссу. Ты не против, если папа придет с ним?

— Да, Тео тоже, — говорю я, зная, что он не слишком благосклонно отнесется к тому, что его исключили. — Но это все до завтра.

— Договорились. — Алекс кивает мне, прежде чем посмотреть на Калли с ободряющей улыбкой, прежде чем закрыть дверь и оставить нас одних.