ГЛАВА 3

За бортом — вне судна, в воде.

Что теперь? Я на самом деле задаю себе этот вопрос, когда Линкольн переступает порог моего дома.

Мне поцеловать его?

Пригласить в свою спальню?

Черт возьми. Почему я так неопытна?

Бьюсь об заклад, другие почти двадцатитрехлетние девушки знают, как вести себя в подобной ситуации.

Когда мы заходим в дом, мои мысли в беспорядке, я не знаю, чего ожидать. Может быть, начать светскую беседу? Предложить ему кофе? Понятия не имею. В слабоосвещенной комнате море в окне отливает зеленым, под ботинками Линкольна скрипит паркетный пол, и меня окутывает запах корицы и сигарет.

Я достаточно долго работаю в баре, поэтому знаю, когда мужчина хочет женщину. Линкольна трудно разгадать, но в его глазах читается неоспоримое желание. Это именно то, что мне нужно, и я веду его в свою спальню. Как только запираю дверь, Линкольн резко прижимает меня своим крепким телом к стене.

Хорошо, значит, так все происходит. Это радует, поскольку я не была уверена, что смогу сама сделать первый шаг.

В моем животе порхают бабочки от предвкушения. Я улыбаюсь, провожу руками по его груди, сжимая его фланелевую рубашку под курткой, и шепчу:

— Привет. — Чувствую себя очень неловко.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спрашивает Линкольн хриплым от желания голосом, его взгляд прикован к моим губам. От его теплого дыхания по моей спине бегут мурашки. Горло пересыхает, и я не могу вымолвить ни слова из-за мысли, что такой парень, как он, хочет меня.

Я ничего не отвечаю. Рассматриваю вблизи его лицо. Запоминаю его красивый нос, густые черные ресницы, влажные от дождя, и то, как искусно он высовывает язык и проводит им по нижней губе. Мое дыхание учащается, волна желания захлестывает меня.

Хочу ли я этого? Да, черт возьми.

Я киваю, потому что это сложный вопрос. Посмотрите на Линкольна. Конечно, я хочу переспать с ним. Любая женщина сошла бы с ума, если бы упустила такую возможность. В то время как мудак Деверо был сдержанным бизнесменом, который хорошо одевался — Линкольн Харди не такой. Он задиристый, грубый, и это именно то, что мне нужно, чтобы выкинуть мудака Деверо из головы. И да, я прекрасно понимаю, что постоянно называю Деверо мудаком, но… к черту этого подонка.

— Кивка недостаточно. — Линкольн крепко сжимает мои бедра, словно подчеркивая значение своих слов. — Ты должна сказать вслух свой ответ, — говорит он с мягким рычанием в голосе. Он нежный, грубый и нуждающийся.

Линкольн вжимается в меня своей толстой и твердой эрекцией, и меня охватывает жар. Хныкая, я приоткрываю губы. Черт возьми.

— Я хочу тебя, — уверенно признаюсь. Я на сто процентов уверена, что хочу его.

Линкольн проводит рукой по моему затылку и слегка тянет за волосы, запрокидывая мою голову. Он медленно наклоняется, целуя меня. Его поцелуи… о, боже, эти поцелуи проникают в самую темную, самую нуждающуюся часть меня, и я добровольно отдаю ему всю себя. Его прикосновения грубые, сексуальные, я и не подозревала до этого момента, что именно это мне и нужно.

Где-то на пути от двери до моей кровати Линкольн нетерпеливо сбрасывает с себя куртку и рубашку, ни на секунду не переставая меня целовать. Теперь его ремень расстегнут, и джинсы низко висят на бедрах. Затем он прерывает поцелуй и переключается на мою шею и ключицу, пока я пытаюсь снять с себя рубашку.

На мгновение останавливаюсь, теребя низ, мои руки дрожат. Страх сжимает горло. Мне никогда не нравилось, когда кто-то видит мой шрам, мою реальность, мою постоянную борьбу с неуверенностью. Я не хочу, чтобы Линкольн видел мою грудь, поэтому скольжу рукой в его джинсы и поглаживаю гладкий твердый ствол между его ног. Его член больше, чем я представляла, но у меня мало опыта.

Я глажу его нежно. Парень стонет и резко наклоняется, пряча лицо в изгибе моей шеи. Когда я ускоряю темп, он дрожит и начинает покачивать бедрами в такт с моей рукой.

Желая попробовать его на вкус, опускаюсь на колени и расстегиваю молнию на его джинсах. Но Линкольн качает головой и хватает меня за локоть, чтобы я снова встала на ноги. Сжав челюсти, он что-то обдумывает. Но я в этом не уверена.

— Ты ни перед кем не должна стоять на коленях, — шепчет Линкольн, в его глазах пылает желание, которое он, кажется, пытается обуздать. — Особенно передо мной.

Женись на мне? Нет, серьезно, если бы он сделал мне предложение, я тайно вышла бы за него замуж сегодня вечером.

Я не знаю, что сказать, и нужно ли мне вообще что-то говорить. Это было мило с его стороны, правда? Нерешительность лишает меня голоса, а вместе с ним и мужества. Стою, не зная, что делать дальше. Не сводя с меня глаз, Линкольн снимает с меня рубашку через голову.

Словно почувствовав мой страх, осторожно кладет руку на мою грудь и легонько подталкивает меня к кровати. Я лежу, готовая к тому, чтобы Линкольн овладел моим телом, но замечаю, что он пристально смотрит на меня. Видит ли он шрам? Больную девушку, которая живет взаймы?

Я медленно моргаю, в его взгляде могу прочитать лишь вожделение. Последние две недели он провел с мужчинами на рыболовном судне. Сомневаюсь, что его волнует, как я сейчас выгляжу.

Линкольн поспешно сбрасывает ботинки, затем опускает джинсы. Я вижу его там, но из-за отсутствия света не могу нормально рассмотреть. Его упругие мышцы двигаются, выпуклые сухожилия напрягаются, когда он нависает надо мной.

Благодаря гирлянде, прикрепленной к окну над моей кроватью, вижу в его глазах признательность и благоговение. Когда он накрывает меня своим телом, я понимаю, что мне не нужно стесняться, и это связано не просто с сексом, а с тем, что он хочет меня.

Опираясь на локти, Линкольн прокладывает дорожку поцелуев вниз по моему животу, его волосы скользят по моей коже, заставляя меня извиваться и улыбаться. Прежде чем я это осознаю, он уже между моих ног. Вздрагиваю, когда его щетина касается места между моих бедер. Его теплый язык ласкает меня именно там, где я хочу больше всего. Хотя мне трудно расслабиться, когда его лицо находится между моих ног. Чувствую себя неловко, но его грубые руки нежно блуждают по моей разгоряченной коже, заставляя меня задыхаться от желания и хотеть большего.

С рычанием Линкольн раздвигает языком мои половые губы и скользит им по клитору. Я подпрыгиваю, не готовая к электризующему импульсу, который вспыхивает внутри меня. Смотрю в потолок, тяжело дыша.

— Расслабься, — говорит он, запрокинув голову.

— Тебе легко говорить, — бормочу в ответ, отводя взгляд.

Закрываю глаза от нервов, не в силах смотреть на него, и сдаюсь. Больше не колеблясь, позволяю его рту довести меня до грани.

Линкольн посасывает мой клитор и ласкает его языком, вводя в меня два пальца. В нем нет ни капли нежности, но это именно то, чего я хочу. Каждое его движение, каждое мое ощущение поражает меня неожиданно.

Сначала, я ощущаю дрожь в ногах, затем она неудержимо пробегает по всему телу и собирается между бедрами. И это чувство не проходит. Я просто на грани. Линкольн сгибает пальцы внутри меня и двигает ими, подталкивая меня к пропасти. Как бы говоря: «Падай, детка, я тебя поймаю». По крайней мере, эти слова звучат в моей голове. Я не могу устоять, расслабляюсь и кончаю.

За все это время Линкольн ни разу не посмотрел на меня, но, когда он, наконец, нависает надо мной, и я чувствую, какой он твердый и готовый, его горящие глаза сосредоточены на моих.

— Есть презерватив? — спрашивает он хриплым от желания голосом. — У меня нет с собой.

Я указываю на прикроватную тумбочку.

— Там должен быть один.

Проклятье. А вдруг Линкольн подумает, что я шлюха, потому что у меня есть презервативы в спальне?

Меня охватывает тревога, и кожу покалывает от нервов, когда я вспоминаю, что в тумбочке лежит нечто более важное, чем презервативы. Мои лекарства. Все десять штук.

Он либо подумает, что я сижу на таблетках, либо поймет, что я больна.

Сглатываю, наблюдая, как Линкольн роется в ящике, слышу, как падают бутылочки с таблетками. Мои руки трясутся. Наблюдаю за ним, запоминая движения его тела, как перекатываются мышцы на его татуированных руках. Пытаюсь запечатлеть в своей памяти каждую деталь, словно никогда не хочу о нем забыть.

Линкольн замирает, хотя я точно не уверена, а затем разрывает зубами упаковку и достает презерватив. Он отбрасывает обертку в сторону и надевает презерватив.

Я ловлю его взгляд, когда он нависает надо мной и просовывает руку между нами. Не проронив ни слова, Линкольн толкается в меня. Какая-то часть меня думает, что я не должна этого делать, ведь я ничего не знаю об этом парне. Но затем та часть, которая не имеет ничего общего с логикой, берет верх, и я расслабляюсь. Меня бросает в жар, чувствую себя наполненной и целостной — я никогда не испытывала ничего подобного.

Я тяжело дышу, Линкольн стонет, и, кажется, будто наши тела созданы друг для друга. Это идеально.

Выгибаю спину, сильно сжимая его плечи, волна удовольствия накрывает меня. Прерывистое дыхание Линкольна опаляет мою кожу, он прижимается ртом к моему горлу, покрывает поцелуями мою челюсть и поднимается к губам.

Я закрываю глаза и обхватываю ногами его талию, растворяясь в его быстрых, жестких толчках, которые двигают меня вверх по кровати к изголовью, когда он снова и снова погружается в меня. Наши стоны смешиваются со звуком дождя, бьющего в окно. С ворчанием Линкольн утыкается головой в мое плечо, кажется, что он ведет себя со мной осторожно. Как будто пытается быть нежным, но это удается ему с трудом. Он поднимает голову, и я вижу, насколько он красив. Влажные спутанные волосы обрамляют его лицо, когда он смотрит на меня, такой воодушевленный и сосредоточенный.

Он наклоняется вперед, и наше тяжелое дыхание заполняет пространство между нами. Линкольн хмурится, нежно откидывая мои волосы назад, и целует меня страстно и медленно. Его рот и язык пробуждают ту часть меня, о существовании которой я и не подозревала.