Глава 301. Пик Сышэн. История повторяется вновь

Перед горой под проливным дождем стояло недавно собранное народное ополчение из представителей всех духовных школ.

Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти только что открылись, и пока было непонятно, чье это логово[301.1] и какие опасности подстерегают их впереди. По этой причине внутри этой наспех созданной армии союзников не было единства, у каждого имелся свой интерес, и никто не желал брать на себя инициативу и сражаться в первых рядах. Все они боялись, что, если потревожить впавших в спячку на Пике Сышэн марионеток Вэйци Чжэньлун, им вновь придется биться с той самой не знающей страха и жалости непобедимой армией[301.2], с которой они столкнулись когда-то на горе Цзяо.

С затаенным страхом люди смотрели вдаль… Кто знает, может, там, в скрытом за пеленой дождя Дворце Ушань, выпрямив спину и закрыв глаза, сидит тот страшный демон и только и ждет, когда кто-то из них, отбросив осторожность, бросит первый камень[301.3], чтобы потом схватить и разорвать их всех на куски?

Кто-то из толпы, высоко подняв зажженный при помощи магии факел, запрокинул голову, чтобы взглянуть на эту величественную горную вершину и, тяжело вздохнув, пробормотал:

— Кто мог подумать, что Цитадель Тяньинь способна на такое… Мне до сих пор кажется, что я вижу это во сне…

— Хватит сокрушаться, — Чжэнь Цунмин из Усадьбы Битань похлопал его по плечу. — Вместо того, чтобы болтать без толку, лучше подумал бы, как нам атаковать эту гору и побыстрее покончить с этим кошмаром.

— Боюсь, это не так просто, — с мрачным выражением на лице сказал другой человек из толпы. — В Му Яньли течет кровь богов, Хуа Биньань из школы целителей, а Наступающий на бессмертных Император Тасянь-Цзюнь… фактически тот же Мо Жань. Магические силы и навыки этого парня непостижимы, а по натуре он очень жесток и коварен. Нам следует быть очень осторожными и не относиться к этой угрозе излишне легкомысленно.

Слова этого заклинателя получили одобрение большинства.

Если бы Сюэ Мэн из прошлой жизни стоял тут, он наверняка бы почувствовал, что его жизнь ходит по кругу, всегда возвращаясь в исходную точку.

Все происходящее сейчас было слишком похоже на то, что случилось той ночью, когда великие школы этого мира атаковали Пик Сышэн, а император Тасянь-Цзюнь покончил с собой.

К сожалению, сейчас в толпе был не тот Сюэ Мэн из прошлой жизни, а совсем недавно потерявший родителей юноша.

Хотя он был как и прежде хорош собой, но лицо его выглядело слишком изможденным. В знак траура по родителям он не надел серебристо-синие доспехи Пика Сышэн. Сейчас на нем были лишь простые голубые одежды, а собранные в хвост волосы были перевязаны белой траурной лентой.

— К чему вся эта пустая болтовня, — сказал Сюэ Мэн. — Пока мы тут впустую тратим время, ситуация может повернуться, и все станет совсем необратимым. С чего вдруг коварство и осторожность ценятся превыше всего… Если так сильно всего боишься, так оставайся здесь. Ни к чему тебе подниматься.

Вся ситуация шла по той же колее, что и в прошлой жизни. Как только Сюэ Мэн произнес эти слова, толпа вокруг него взорвалась возмущенными возгласами. Он снова стал мишенью для всеобщего осуждения и порицания…

— Молодой господин Сюэ, твои слова излишне резки. На что ты намекаешь, когда говоришь, что кто-то здесь боится? — высоко подняв свои похожие на листья ивы красивые брови, возмутилась заклинательница из Палаты Цзяндун. — Ты вот у нас ничего не боишься, и, помнится, несколько дней назад, не подумав даже о своей заднице, сломя голову помчался во Дворец Ушань, намереваясь убить Тасянь-Цзюня. Ну и каков результат?

— …

— В результате ты не только потерпел поражение, но еще и втянул в это брата-наставника Мэя, которому пришлось спасать положение и убирать весь устроенный тобой беспорядок!

— Ты…

Путь Сюэ Мэну преградила белая рука, на запястье звякнул серебряный колокольчик.

— Не лезь не в свое дело! — сердито рявкнул Сюэ Мэн.

Как обычно доброжелательно и мягко Мэй Ханьсюэ возразил ему:

— Если это дело сына моих благодетелей, как можно называть его не моим?

Сказав это, он повернул голову и улыбнулся той заклинательнице, после чего та вдруг ни с того ни с сего густо покраснела.

— К тому же, когда такая красивая девушка ведет такие неблагозвучные речи, конечно нужно разъяснить ей, в чем она неправа, чтобы девушка могла осознать ошибку и сразу исправить ее, — каждое его слово звучало предельно вежливо и учтиво. — Помощь Сюэ Мэну — это помощь другу, а не необходимость убирать за ним беспорядок. Небо и земля свидетели, сердце мое чисто, поэтому, барышня, прошу, не будьте несправедливы к вашему покорному слуге.

Кто в этом мире не был наслышан о непобедимой силе обаяния очаровательного брата-наставника Мэя. Эта женщина вмиг потеряла дар речи, а лицо ее стало таким же красным, как свиная печень.

Заметив состояние девицы, ее партнер на пути совершенствования неожиданно почувствовал, что у него пробиваются рога[301.4], поэтому выступил вперед и с язвительной усмешкой сказал:

— А мне вот интересно, если молодой господин Сюэ такой не имеющий себе равных отважный герой, а мы все тут только и можем, что всего бояться, так почему бы этому уважаемому господину первому не подняться на гору, проложив нам дорогу? Так или иначе, кто лучше знаком с Пиком Сышэн? Кроме того, я слышал, что этот засевший наверху Наступающий на бессмертных Император Тасянь-Цзюнь — это все-таки предыдущее перерождение вашего двоюродного брата Мо Вэйюя. Жизнь вашу он вряд ли заберет, так что для вас это совершенно безопасно.

Одного упоминания Тасянь-Цзюня было достаточно, чтобы на лицах многих людей отразилось смущение.

Когда-то образцовый наставник Мо сказал им правду, но тогда те, кто стояли во главе их школ, приняли ее за коварный план и до абсурдности лживые речи. Однако с фактами не поспоришь, теперь, когда один за другим они выплыли наружу, все оказалось именно так, как говорил Мо Жань, и многие из присутствующих здесь чувствовали угрызения совести.

К сожалению, не все придерживались этой позиции. Один из престарелых заклиталей, покручивая ус, слегка откашлялся и вступил в разговор:

— На самом деле, я полагаю, что личность этого императора Тасянь-Цзюня нужно еще подтвердить.

Сюэ Мэн бросил на него холодный взгляд:

— Что подтвердить?

— Мое мнение таково, — ответил старик, — хотя этот Наступающий на бессмертных Император Тасянь-Цзюнь выглядит как Мо Жань, это не означает, что утверждение Мо Жаня, что якобы это он в прошлой жизни, является правдой. В конце концов, с марионетками Вэйци Чжэньлун возможно все.

— Именно! И я по-прежнему считаю, что резню в Гуюэе устроил сам Мо Жань. А все эти байки про прошлую жизнь просто отговорки!

Даже сейчас в этой толпе были люди, которые продолжали верить в то, что образцовый наставник Мо лгал, а значит, они не обошлись с ним несправедливо.

В конце концов тогда в Цитадели Тяньинь многие из них произносили пылкие речи, оскорбляя и позоря его. Кто-то из них все три дня публичного суда насмехался над Мо Жанем и швырял в него камни и объедки. Сейчас признать, что образцовый наставник Мо тогда говорил правду, было равносильно признанию того, что, будучи обманутыми, они опозорили хорошего человека. Для некоторых людей это было действительно слишком унизительно.

Признание ошибок порой требует большего мужества, чем их совершение, а трусам этого мужества всегда так явно не хватает. Чтобы настоять на том, что они не совершили никакой ошибки, эти люди были полны решимости до последнего отрицать, что Мо Жань пострадал несправедливо. И пусть теперь он перенесет еще больше обид и оскорблений, снова и снова будет унижен, опозорен и несправедливо обвинен, на протяжении двух жизней не зная ни сна ни покоя. Они хотели, чтобы он нес на себе груз этого преступления до самого конца.

Для этих «благородных господ», по сравнению с их репутацией, чужая честь не стоила и медяка.

Услышав это, Мэй Ханьсюэ с насмешливой улыбкой и елейным восхищением в голосе заявил:

— Даос Сюнь действительно тверд и несгибаем, вас просто невозможно поколебать.

Этот старик вначале опешил от похвалы, но, хорошенько поразмыслив, понял, что Мэй Ханьсюэ просто смеется над ним. Он тут же пришел в ярость и бросился вперед, собираясь дать волю рукам, однако почтенный старый монах преградил ему путь.

— Полноте, — принялся увещевать его наставник Сюаньцзин, — благодетели, перестаньте спорить, сначала послушайте, что скажет этот старый монах. Не так уж и важно, кто такой Тасянь-Цзюнь, важно то, как противостоять ему, когда мы поднимемся в гору. Сейчас надо решить, как нам распределить наши войска.

Повернувшись, он доброжелательно спросил Сюэ Мэна:

— Молодой господин Сюэ, вы ведь уже сражались с этим Тасянь-Цзюнем. По вашему мнению, насколько он силен?

Сюэ Мэн какое-то время, стиснув зубы, молчал, но затем, сжав руку в кулак, ответил:

— Даже объединив силы всех присутствующих здесь глав, вряд ли удастся его победить.

— Ого! — даос Сюнь приподнял свои седые брови. — Неужели гордый Любимец Небес действительно может так преувеличить силу другого, поступившись собственным величием!

В свою очередь наставник Сюаньцзин был даже немного поражен откровенностью Сюэ Мэна:

— Другими словами, этот человек даже сильнее образцового наставника Чу. Тогда неудивительно, что образцовый наставник Чу был захвачен им…

— Захвачен? Кому сейчас неизвестно о грязных делишках Чу Ваньнина и Мо Жаня. По-моему, с самого начала никто его не захватывал, и Тасянь-Цзюнь этот вовсе не из прошлой жизни. Все это время всем из-за кулис управлял Мо Жань, а Чу Ваньнин с ним заодно! Если не верите мне, давайте просто поднимемся на гору и посмотрим!

Лицо Сюэ Мэна моментально побелело. Если бы это случилось раньше, он бы уже давно с яростной бранью разбил нос этому старому дураку. Однако совсем недавно он узнал правду об отношениях между Учителем и Мо Жанем, от которой ему самому было тошно от омерзения. Поэтому он с убитым видом застыл на месте, не в силах произнести ни слова.