В толпе мгновенно воцарилась паника.

Сначала их отгоняли, а затем начали убивать. Крики, проклятья и яростная брань слились в один пронзительный вой. Люди уворачивались от мечей, вопили, поддерживали друг друга, но никто не поворачивался и не убегал.

— Если вы сами так безнадежно запутались, не вините Цитадель Тяньинь в жестокости!

— Когда это Цитадель Тяньинь была добра к кому-то? — внезапно из толпы послышался дребезжащий старческий голос старосты деревни Юйлян. — Сегодня этот старик пришел сюда, чтобы добиться справедливости, и даже если умру тут, я не буду ни о чем сожалеть.

Барышня Линь из той же деревни была не менее возмущена. Стоя стеной вместе с другими жителями своей деревни, она тоже не собиралась отступать:

— Хотите убить нас, порезать всех на куски, так подходите. Сегодня я своими глазами увижу, осмелитесь ли вы убить весь народ Сычуани, чтобы заткнуть людям рты!

Командующий отборными войсками Цитадели Тяньинь заскрежетал зубами:

— Вы просто стадо смутьянов, которые сами выстроились в очередь на убой, — когда вся толпа была готова снова броситься в бой, им навстречу поднялась сияющая стена атакующих заклинаний.

Внезапно оперенная стрела с пронзительным свистом вонзилась в землю и ярко вспыхнула золотым светом! Сразу вслед за этим ярко-желтый магический барьер с грохотом взмыл в небеса, заблокировав обе стороны.

Кто-то из элитных воинов Цитадели Тяньинь злобно крикнул:

— Это еще кто?!

Казалось, белая комета пронеслась по небу, инкрустированный рогом золотой лук пронзил облака, и волчий вой сотряс землю! Окруженный ореолом потрясающей воображение неукротимой духовной силы, к ним с небес спустился исполненный мужества и благородства невероятно прекрасный заклинатель. Окутанный медленно рассеивающейся дымкой, с готовым к бою большим жестким луком в руках, он встал перед людьми Сычуани. Чуть позади него стоял огромный демонический волк, ростом с двух взрослых мужчин, с белоснежной шерстью, золотыми когтями и темно-красными глазами. Оскалив зубы, он свирепо рыкнул на людей Цитадели.

Увидев этого человека, стоящий у окна Ши Мэй прищурился:

— Е Ванси…

Выверенным движением Е Ванси одной рукой натянула лук, а другой призвала свой длинный меч. В одиночестве она стояла на ветру, но во взгляде ее была лишь железная воля и твердая решимость бороться до конца.

— Это опять ты?! — кто-то из людей Цитадели Тяньинь узнал ее и, злобно уставившись, выплюнул. — Недобитый выродок Духовной школы Жуфэн.

Е Ванси не проронила ни звука, лишь сделала шаг вперед.

— В прошлый раз, когда я увидел, как ты настаиваешь на том, чтобы напоить Мо Жаня, я сразу понял, что с тобой что-то не так! — продолжил тот элитный воин Цитадели Тяньинь. — Ты и Мо Жань в самом деле негодяи из одной шайки! Оба монстры и главные зачинщики всех бедствий!

Словно водный поток, длинный меч плавно вышел из ножен.

— Кто тут монстр и главный зачинщик, в глубине души вы все и сами прекрасно знаете! — прищурившись, ответила Е Ванси. — Тем не менее кое-что вы, милостивые государи, верно сказали, — чуть помолчав, она продолжила. — Эта Е действительно на стороне образцового наставника Мо.

Командир элитного отряда Цитадели Тяньинь усмехнулся:

— Е Ванси, ничтожная женщина, ты собралась в одиночку сразиться с нами?

Е Ванси и без того была до глубины души возмущена тем, что случилось с Пиком Сышэн, а уж после этих слов горевшее в глубине ее зрачков пламя ярости взвилось до небес. Внезапно она взмахнула мечом, и в него влилась ее необыкновенно мощная духовная энергия. Когда напоенное духовной силой лезвие меча, который даже не был божественным оружием, вонзилось в каменные плиты, по ним тут же прошла ужасающе длинная трещина!

— Я терпела вас слишком долго, — процедила она сквозь зубы. — Хватит целыми днями твердить «ничтожная женщина», «всего лишь женщина»!

— …

Прежде, когда заклинатели сталкивались с Е Ванси, она вела себя очень сдержанно, шла на уступки и старалась уладить дело миром. Сегодня они впервые увидели ее в гневе.

— Все вы, слушайте меня внимательно, — словно у гепарда перед прыжком, каждая частичка тела Е Ванси была напряжена до предела, а в направленном на этих мужчин взгляде не было ни капли сдержанности или готовности уступать. — Прежде, когда моя духовная школа Жуфэн пала, Пик Сышэн не бросал в нее камни, пытаясь добить лежачего. Кроме того, они помогали простым людям в Линьи выбраться из моря огня… И пусть Пика Сышэн больше нет, эта Е все еще здесь и не позволит вам снова причинить хоть какой-то вред тем, кто выжил в Сычуани!

Прежде никому из Цитадели Тяньинь не приходилось столкнуться в бою с Е Ванси, поэтому никто тут не знал ее реальной мощи. Эти люди думали, что она просто вечно хнычущая подстилка, которую молодой господин из жалости держал подле себя. Поэтому, услышав ее слова, кто-то из воинов с насмешкой сказал:

— Эй, крошка, ты сама-то понимаешь, о чем говоришь? Ты правда думаешь, что в одиночку можешь защитить эту стайку щипаных перепелов, прячущихся за твоей спиной? Однако какое высокое самомнение! Вот только откуда у тебя нужные для этого способности и умения?!

— Тогда разуй глаза и посмотри, есть ли у меня эти способности и умения!

Ножны отброшены в сторону, лезвие меча подобно инею.

Без лишних слов, по щелчку пальцев Е Ванси оттолкнулась от земли своими стройными ногами и словно стремительная ласточка взлетела на спину демонического волка. Подняв руку, она при помощи духовной силы призвала воткнутый в каменную плиту меч и бросилась на стадо то ли слишком неосведомленных, то ли слишком презрительно относящихся к ней заклинателей Цитадели Тяньинь, собираясь забить их до смерти.

Из отапливаемого флигеля наверху Ши Мэй невозмутимо наблюдал за устроенным ей хаосом внизу. Его влажно блестящие губы[287.3] сложились в холодную усмешку:

— Ох, а я-то думал, что больше никогда не смогу увидеть богиню войны из прошлой жизни. Но кто мог подумать, что, в конце концов, она все-таки будет вынуждена пойти по этому пути.

— Богиня войны?

Ши Мэй не ответил, лишь слегка сочувственно и с легкой иронией взглянул на Е Ванси:

— Вот видишь, старшая сестра, на протяжении жизни человек может долго петлять, на развилках дорог сворачивая не туда, однако конец его всегда один. Каким бы человеком он ни был в прошлой жизни, в этой также не сможет избежать своей судьбы.

Кровь брызнула и побежала ручьем, пламя столкнулось с молнией, в одно мгновение крики раненых и убитых сотрясли небеса. Среди яростной битвы в сверкании множества мечей она стояла перед барьером, защищающим людей, что не владели магией.

Эта женщина в черном, с тонкой талией и длинными ногами… когда рука ее сжимала меч, она была прежней Е Ванси.

Почти слившийся с ней в одно целое Наобайцзинь идеально подходил ей, а на ее поясе висел колчан для стрел, вышитый рукой госпожи Жун.

И в ту минуту, поднимая лук, она также была и Наньгун Сы.

В этой жизни она пережила больше, чем в прошлой: она познала чувство беспомощности, блуждала в тумане неопределенности, но был и тот короткий период, когда туманная дымка рассеялась, тучи расступились, и она познала нежные чувства по-детски чистой, первой любви.

В тот вечер, когда под закатными розовыми облаками на мосту Найхэ Наньгун Сы подарил ей яшмовую подвеску, она вдруг подумала, что с этого момента она, наконец-то, может расслабиться, немного отойти от своего естества благородного героя без страха и упрека и стать просто нежной девушкой, что без стеснения может смеяться и плакать.

Но Наньгун Сы умер.

Ничто не предвещало его смерть, а перед тем как отправиться сражаться с врагом, он сказал ей: «Знаю, что ты боишься темноты, и очень скоро вернусь».

Но он так и не вернулся.

Поэтому, потеряв свое слабое место и лишившись своих доспехов, Е Ванси в итоге все же стала такой же, как и в прошлой жизни. Она медленно растворяла в себе все, что осталось от нежных чувств к другому человеку, постепенно принимая свое абсолютное одиночество, которое может понять и разделить лишь собственная тень. В глубине души она негласно дважды себя похоронила…

Смерть старика Сюя забрала с собой Листочек. Она собственноручно похоронила своего названного отца — «весенний ветер, доброе вино, цвет персика и стройной сливы цвет[287.4]»

Смерть Наньгун Сы забрала с собой барышню Е. Она своими руками погасила их с А-Сы «десятилетний фонарь, что помнит озера, реки, ливни по ночам[287.4]».

Богиня войны запечатала могилы дочери и женщины.

И, повернувшись к ним спиной, встала одна перед Цитаделью Тяньинь, лицом к лицу с толпой облаченных в броню и вооруженных до зубов лучших бойцов мира совершенствования.

Глядя на развернувшуюся внизу ожесточенную битву, Ши Мэй сказал Му Яньли:

— Прикажи всем адептам высшей ступени Цитадели Тяньинь вступить в бой. Эту женщину нельзя оставлять в живых.

— Всех адептов высшей ступени? — изумилась Му Яньли. — Но она же всего лишь девушка…

Ши Мэй покосился на нее и с легкой улыбкой сказал:

— Как ни странно, но в прошлой жизни из-за этой девушки даже Тасянь-Цзюнь успел хлебнуть горя. Если ты недооцениваешь ее, то в будущем сама узнаешь, насколько тверды ее кости[287.5].

Арочные ворота распахнулись настежь, и все адепты высшей ступени Цитадели Тяньинь высыпали наружу. Теперь, поддерживая защитный барьер, Е Ванси ожесточено билась с целым войском.

На ее лбу по-прежнему была лента с журавлем Духовной школы Жуфэн, и каждый раз, когда она уклонялась от атак, лента развевалась и трепетала на ветру. Му Яньли вынесла ей смертный приговор, поэтому воины Цитадели Тяньинь делали все, чтобы убить ее. Как бы силен ни был человек, в одиночку ему сложно дать отпор, когда его атакует целый рой врагов, но Е Ванси, стиснув зубы, держала удар. Вопреки ожиданиям, в сочетании с доблестно бившимся Наобайцзинем, какое-то время ей удавалось компенсировать свое изначально невыгодное положение.