— Черт возьми, что за вздор ты несешь?!

Мэй Ханьсюэ тоже почувствовал, что тут что-то не так. Этот мужчина совсем не походил на того образцового наставника Мо, которого он знал. Его переполняла ненависть, а от всего облика исходила удушающе темная убийственная аура.

Но как ни посмотри, выглядел он один в один как Мо Жань, даже голос звучал точно так же, поэтому ошибки быть не могло... Кто способен за столь короткое время полностью и до мельчайших мелочей скопировать внешность и голос человека?

Вмешался один из старейшин школы Гуюэе:

— Образцовый наставник Мо, боюсь, вы пострадали от проклятья злого духа дракона на горе Цзяо. Присядьте, и этот старейшина сейчас проверит ваш пульс…

Прежде чем он закончил говорить, его перебили.

— Это еще зачем? — Мо Жань прищурился. — Старый дурак, не надо ходить вокруг да около, ты обозвал этого достопочтенного больным?

— … — старейшина просто дар речи потерял.

— Раз уж ты так стремишься исцелять, этот достопочтенный тебе поможет. Если во всем мире будут лишь здоровые люди, целители умрут с голоду. Сей принцип этот достопочтенный хорошо понимает, — после этих слов он вдруг превратился в темную тень, уничтожающую все на своем пути. В одно мгновение приемный зал наполнился криками ужаса, алая кровь брызнула во все стороны.

Чуть погодя Мо Жань, неспешно отряхнув свои черные одежды, вернулся в центр зала, встав на темно-красную дорожку, украшенную узорами в виде листьев и цветов поллии. Вся комната была усыпана отрезанными руками и ногами, но куда хуже пришлось тем, кому он выпустил кишки и вырвал внутренности, ведь большинство из них были мертвы или на последнем издыхании.

Взглянув на рухнувшего на пол старейшину, Мо Жань сказал:

— Ну как тебе? Этот достопочтенный преподнес тебе столько больных для лечения, ты рад?

— Мо… Мо Вэйюй…

— Всех благ и удачи в развитии вашего дела! Желаю богатства и процветания! — губы Мо Жаня растянулись в насмешливой улыбке. Перешагивая через катающихся от боли людей и мертвых, чьи души вряд ли смогут обрести покой и переродиться, после того, что он с ними сотворил, он неспешно прошел к выходу. — Ах да, — у самых дверей он повернулся и произнес, обращаясь к тем, кто был еще жив, — чуть не забыл, что хотел сказать. Уже не одно столетие Верхнее Царство совершенствования только и делает, что жрет, да ждет смерти[244.4]. Напомните главам своих орденов… рано или поздно этот достопочтенный полностью сровняет с землей все духовные школы Верхнего Царства.

Какой-то смельчак прохрипел:

— Мо Жань, ты трусливый слабак! Только и можешь, что заявиться в зал, отведенный под лечение тяжелораненых заклинателей, а встретиться лицом к лицу с главами школ боишься!

— Боюсь их? — Мо Жань заинтересованно прищурился. — Даже если вы все вновь объединитесь и всей своей армией пожалуете к моему порогу, пока этот достопочтенный сам не захочет умереть, будете ли вы способны причинить ему вред?

— Мо Жань, ты с ума сошел?! Неужели ты заодно с Хуа Биньанем?! В конце концов, что ты задумал?!

Ямочки на щеках Мо Жаня стали еще глубже, в глазах вспыхнул тусклый огонек. Немного помедлив, он неспешно сказал:

— Ты спрашиваешь, чего желает этот достопочтенный?

Всего на миг его красивое лицо, казалось, осветил необыкновенный внутренний свет, но он тут же закрыл глаза, пряча его.

— Даже этому достопочтенному, неясно чего он желает. Одним словом, в этом мире нет никого, кто мог бы дать это ему, также как нет никого, кто способен снова развлечь и порадовать этого достопочтенного, — после он добавил лишенным эмоций голосом, — этот достопочтенный уже много лет ходячий труп, у него давным-давно нет никаких желаний и стремлений. Но раз уж ты спросил, есть одна мелочь…

Внезапно он широко улыбнулся.

Когда его глаза открылись, в черных зрачках, казалось, вспыхнул багряно-алый свет.

— Посмотреть, как вы все умрете.

Люди замерли в испуге. Мо Жань обвел взглядом побелевшие от ужаса лица и, спрятав глаза за опущенными ресницами, больше не в силах сдерживаться, рассмеялся в голос:

— Давно я не видел столь забавной картины. Какое увлекательное зрелище.

— Мо Жань… ты в самом деле сошел с ума…

— Ты говоришь это уже второй раз, — внезапно его натянутая улыбка погасла, а потом послышался резкий хлопок. Со скоростью молнии Мо Жань метнулся вперед и, схватив того человека сзади, одним ударом ладони раздробил ему череп, так что мозги разлетелись во все стороны.

— А-а-а!..

Под шквал испуганных криков Мо Жань поднял свое забрызганное кровью прекрасное лицо, оглядывая охваченных паникой людей. Стоило людям увидеть эти полные коварства и звериной жестокости глаза, они тут же бросились врассыпную, словно стая испуганных воробьев.

— Даже если этот достопочтенный не безумен, то просто обязан сойти с ума, чтобы соответствовать вашим добрым пожеланиям, милостивый государь.

У того, кого он назвал милостивым государем, была расколота голова, так что кровь залила все лицо, однако Мо Жань даже не удосужился взглянуть на него, словно жестоко убивать людей было для него самым обычным делом вроде приема пищи. Он окинул толпу спокойным и холодным взглядом.

— Ладно, сегодня я отправил на тот свет достаточно идиотов, — уголки его рта опять растянулись в легкой улыбке. Безо всякого стеснения он пинком перевернул лежащий перед ним труп, а потом и вовсе отпихнул его в сторону. — Эти людишки. Одного убьешь — скучно, а если всех вас порешить, этот достопочтенный опять затоскует в одиночестве. Ладно, позволю вам влачить жалкое существование еще несколько дней, — после многозначительной паузы он продолжил, — чтобы, когда опять руки зачешутся, можно было развлечься и раскрошить пару голов.

Не обращая внимания на залитый кровью пол, он неспешно прошагал к выходу и уже у самой двери, покосившись в сторону оставшихся в зале людей, добавил:

— А до тех пор не забывайте о том, что нужно беречь свои мозги.

После этих слов он расхохотался и, завернувшись в свой плащ, вдруг едва оттолкнувшись от земли, легко взлетел на карниз. В следующий момент его темный силуэт скрылся за скатом крыши.

Три дня спустя.

В пещере на горе Лунсюэ под воздействием магии Мо Жань и Чу Ваньнин все еще были в беспамятстве. В какой-то момент курильница яростно задребезжала, из нее хлынула алая кровь и черный дым, а потом вырвался резкий пронзительный визг, эхом прокатившийся по пещере.

Мо Жань тут же очнулся и открыл глаза.

Сердце больше не болело, на теле не было никаких видимых повреждений, а таинственный дымок, что до этого связывал его с Чу Ваньнином, исчез.

— Учитель!

Он тут же поднялся и вдруг увидел, что в какой-то момент в пещеру успел войти третий человек.

Этот человек стоял перед каменным столом спиной к ним и внимательно рассматривал пахнущую гарью курильницу. Хотя у него была стройная и изящная фигура, сложно было назвать ее приятной для глаз. Незнакомец снял крышку и белоснежная изнеженная рука с длинными пальцами неспешно вытряхнула в раскрытую ладонь цветок со множеством лепестков. Какое-то время он просто смотрел на них, прежде чем прошептал:

— Все-таки все сгорело дотла.

С силой сжав пальцы, он размолол лепестки цветка в пепел.

Из пепла немедленно поднялся тонкий лучик белого цвета. Увидев эту нить света, нежданный гость, заложив руки за спину, с изрядной долей радости в голосе произнес:

— Что ж, к счастью, изначально, когда я создавал этот цветок, в него была вплавлена частица моей души. Если бы она не указала мне путь, было бы нелегко найти эту пещеру в огромном мире людей.

Словно услышав его слова, белый луч света медленно обернулся вокруг его талии, после чего довольно быстро поблек и исчез.

Мо Жань хрипло сказал:

— Ты…

Услышав его, человек поставил курильницу на стол и вздохнул:

— Очнулся?

— Кто ты?

— Как думаешь, кем еще я могу быть? — безэмоционально ответил этот человек.

Его голос звучал очень знакомо, однако Мо Жань только что очнулся. Словно после тысячелетнего сна его сознание было все еще затуманенным, поэтому он не смог сразу сориентироваться.

Кем может быть этот человек?

Учитывая то, что он только что сказал, похоже, он был как-то связан с тем черным цветком. В ордене Гуюэе лучшим в выращивании и изменении растений и ядовитых насекомых считался… это… Хуа Биньань?

Стоило ему вспомнить о Хуа Биньане, он сразу же подумал о Ши Мэе. В сердце Мо Жаня поднялась волна ненависти и гнева, но прежде чем он успел что-то сказать, этот человек повернулся.

Освещение в пещере было весьма тусклым, но стоило ему повернуться, и в одно мгновение пещера, казалось, наполнилась ярким сиянием, ведь этот мужчина и правда был рожден ослепительным красавцем.

Обычно распущенные волосы этого человека сейчас были высоко зачесаны и собраны лентой, того же цвета расшитая изысканным орнаментом широкая лента была аккуратно повязана на лоб[244.5]. Весь облик этого человека полностью отличался от привычного: бесследно исчезли слабохарактерность и природная мягкость, из чистых, как горные родники, персиковых глаз ушла нежность и любовь ко всему сущему.

Узрев этого несравненного красавца, Мо Жань замер, словно громом пораженный. Охваченный ужасом, он смог выдавить из себя лишь два слова, разящей стрелой пронзившие мертвую тишину:

— Ши Мэй?!

Вошедший в пещеру был не кем иным, как Ши Мэем… это и правда был Ши Мэй!

Несравненный красавец, пригладив выбившиеся из-под повязки волосы на висках, небрежно ответил ему:

— А-Жань, увидев меня, ты так удивлен?

Кровь прилила к голове, в ушах загудело, все мысли перепутались. Мо Жань никак не мог сообразить, почему именно здесь и сейчас так внезапно появился Ши Мэй, и почему у него такое странное выражение лица и совершенно чуждое ему поведение.

Все его тело одеревенело, в горле словно застряла рыбья кость. В конце концов, он очень неуверенно сказал лишь: