Мо Нянцзы тихо ахнула, в следующее мгновение слезы наполнили ее глаза:
— Он… он все эти годы не искал меня, потому что… а я думала… а я таила обиду на него…
— Прошло очень много лет, Мо Нянцзы, примиритесь с утратой, — со вздохом сказал господин сыскарь. — Да, кстати, госпожа Мо, у вас же есть сын?
— Да… да-да! — рыдая, задыхаясь и глотая слезы, Мо Нянцзы крикнула в сторону верхнего этажа дома:
— А-Нянь, А-Нянь… Мо Нянь! Быстрее спускайся!
Дверь в отапливаемые комнаты наверху открылась, однако вышел из нее не вовсе Мо Нянь, а очень маленький и хилый ребенок.
В руках этот ребенок нес кучу одежды для стирки, из-за которой его худое маленькое лицо было почти не видно. На щеках мальчика виднелись незажившие синяки, да и сам он выглядел очень забитым и робким.
Сыскарь в некотором замешательстве спросил:
— Это… ваш сын?
— Ах, нет, конечно нет, — утирая слезы, ответила Мо Нянцзы, — это маленький слуга, который растапливает печи в доме.
Господин тут же облегченно выдохнул и, улыбнувшись, с легким сердцем сказал:
— А, вот оно что.
Повернув голову, Мо Нянцзы спросила у этого ребенка:
— Мо Жань, куда ушел молодой господин?