— Ваше Величество не знает… но он давно уже почил с миром. За всю жизнь мастер не написал ни одного трактата, а относительно техники «Возрождение», оставил лишь пару слов: «Менять судьбу против воли Небес слишком опасно». И это все, что осталось…
Отрывки воспоминаний о сказанных кем-то когда-то словах стремительно проносились у него в голове.
— Мастер Хуайцзуй глубоко изучил путь человеческой души в круге перерождений. По слухам, он может выменять душу и вернуть ее из Призрачного Царства. Если бы он все еще находился среди людей, возможно, он смог бы оживить старшего брата Ши Минцзина. Но, к сожалению…
— Мастер Хуайцзуй сам был как призрак, живущий при света Солнца. Инь и Ян не те вещи, которые можно легко контролировать…
Мо Жань глубоко вздохнул и, не в силах сдержать дрожь в голосе, пробормотал:
— Старый друг… Старый друг…
Его взгляд встретился с чистыми сияющими внутренним светом глазами великого мастера. В ушах зазвенело, мокрая от пота одежда прилипла к спине, но он все же смог прошептать:
— Кто этот старый друг?
Монах медленно поднялся со стула. В тусклом свете свечи его фигура не отбрасывала тени.
Тонкая желтая одежда монаха ниспадала до пола. Хотя она выглядела порядком изношенной, но на ней не было ни одной складки. Казалось, ткань вместе с тенью скрытой за ней души трепещет на ветру. Этот мастер Хуайцзуй действительно был непостижимой загадкой.
Мо Жань отчетливо слышал стук своего сердца. Поневоле последовав за монахом, он встал на ноги, и теперь два человека стояли рядом и смотрели друг на друга.
— Великий мастер, — если бы в эту минуту перед ним появилось зеркало, то Мо Жань увидел бы почти безумную надежду и отчаянную мольбу в своих глазах. — Кто… этот старый друг?
Это же он? Это же он?!
Хуайцзуй вдруг опустил ресницы, вздохнул, и, сложив руки, склонился перед ним:
— Мой ученик Чу Ваньнин умер семь дней назад. Этой ночью его душа вернулась из мрака. Этот бедный монах не может вынести, что его юный ученик ушел раньше старика-учителя. Поэтому он пришел на Пик Сышэн просить благодетеля Мо сжалиться и помочь вернуть старому монаху его единственного ученика.