Глава 166. Уважаемая Учителем госпожа Жун

Это в самом деле было озеро Цзиньчэн. На его каменистом берегу можно было увидеть все ту же табличку с начертанной красной краской надписью «Путь вперед труден».

Действующими лицами этой иллюзии были все те же два человека: Наньгун Лю и Сюй Шуанлинь. Точнее, здесь было только два живых человека, потому что вся земля вокруг них была завалена множеством трупов людей.

Хотя, правильнее было бы сказать, трупами людей из племени русалок.

— Поторопись, если мы снова заблокируем дорогу и заклинатели не смогут подняться на гору, это может вызвать подозрения.

— Почти готово, — Сюй Шуанлинь сунул в рот одному из мертвых черный камень и затем мысленно прочитал тайное магическое заклинание, после чего русал неуверенно поднялся с земли и, поклонившись людям, с громким плеском прыгнул обратно в покрытое колотым льдом озеро Цзиньчэн. Сюй Шуанлинь сказал:

— Я еще не в полной мере овладел этой запрещенной техникой. Когда я достигну мастерства в ее использовании, больше не нужно будет помещать камень в каждого, достаточно будет подняться над ними и бросить камни сверху, и все они тут же окажутся в моей власти и будут подчиняться всем моим приказам.

— Настолько потрясающая мощь?

— Не зря же это назвали запретной техникой. Когда достигнешь высшего уровня, все живые существа становятся просто меховыми или кожаными мешками. Видел я одного… — Сюй Шуанлинь внезапно замолчал, а потом со смехом сказал, — я хотел сказать, читал в древних книгах, что настоящий мастер может оставить человека живым и в полном сознании, но при этом тот будет беспрекословно выполнять все его команды. Вот это, я считаю, потрясающе! На моем текущем уровне я могу управлять только мертвыми телами, но не контролирую души. Неплохо, конечно, но не идет ни в какое сравнение с реальной мощью этой техники.

Наньгун Лю кивнул:

— Тебе и незачем слишком быстро совершенствоваться в этом. Не стоит привлекать лишнее внимание.

— Уважаемый Глава, конечно, прав.

— Но благодаря тебе мы смогли найти способ… как снять с меня это проклятие. Нужно открыть врата на Последний Круг Ада, используя объединенную чистую энергию пяти элементов: дерева, земли, огня, воды и металла. Найти людей с подходящей духовной сущностью нелегко, ведь не можем же мы ходить по всем школам и искать тех, кто соответствует по всем параметрам. Но ты в корне преобразовал обитателей озера Цзиньчэн, и теперь они будут проверять всех, кто будет приходить сюда за божественным оружием и извещать тебя, если найдется кто-то подходящий. Так что можно просто расслабиться и получать удовольствие, пока другие сделают за нас грязную работу.

Разглагольствуя, Наньгун Лю подошел к лошади, достал из седельного мешка мандарин и, аккуратно очистив его от шкурки, с довольным вздохом вгрызся в сочную мякоть:

— Шуанлинь, вся нечисть озера Цзиньчэн не смогла одолеть тебя. Все-таки ты по-настоящему талантлив.

Сюй Шуанлинь со смехом ответил:

— Хотя озеро Цзиньчэн — очень древняя реликвия, но минуло слишком много времени и божественная сила, некогда вложенная в него Гоучэнем Шангуном, почти исчезла. Будь иначе, вряд ли я смог бы найти лазейку в его защите. Так что, Уважаемый Глава, спасибо за комплимент, но не стоит меня перехваливать

Наньгун Лю расхохотался:

— Но все же, скажи, как я могу тебя наградить?

— Мне не о чем просить.

— Эй, так не годится! Ты обязательно должен что-то попросить!

— Тогда, может, Уважаемый Глава наградит меня, позволив съесть половинку его мандарина.

Сначала Наньгун Лю изумленно замер, но тут же рассмеялся:

— И это все? — но все же очистил целый мандарин и отдал его Сюй Шуанлиню. — Тогда уж, бери целый.

— Половины достаточно, — губ Сюй Шуанлиня коснула бледная тень улыбки, — я не желаю многого.

— А ты и правда чудной[166.1]. Ну половину, так половину.

Наньгун Лю протянул ему очищенную половинку мандарина, но так как пальцы Сюй Шуанлиня были в крови, он не захотел брать его и съел истекающую соком мякоть прямо из рук Наньгун Лю, после чего, осклабившись, сказал:

— Сладкий и сочный. Хороший вкус.

В это мгновение в лучах солнца улыбка Сюй Шуанлиня выглядела немного пугающей. Мандариновый сок вытек из уголка его губ, и он, словно ядовитая змея, вытянул язык, чтобы слизнуть его.

Наньгун Лю испугался и тут же отдернул руку. Но тут же на его лице отразилась досада и смущение, словно он и сам не мог понять, почему ему вдруг стало страшно.

Сюй Шуанлинь неожиданно сказал:

— Взгляните-ка на это.

Наньгун Лю проследил взглядом, и через мгновение его глаза расширились, а на круглом лице отразилась сложная смесь очень разных эмоций:

— Это… он…

— Да, это помфрет-каннибал[166.2].

Сюй Шуанлинь, взяв ветку, вытащив зеркального помфрета на песчаный берег, и, чуть наклонившись, внимательно изучил его. У монстра было тело рыбы и оскалившаяся голова льва, на клыках все еще не высохла кровь, а пара пустых пепельно-серых глаз вылезла из орбит и бессмысленно смотрела в небеса.

Сюй Шуанлинь случайно испачкался в его крови и, принюхавшись, тут же инстинктивно начал обтирать об песок свои босые ноги. Нахмурившись, он резюмировал:

— Фу, настоящая тухлятина.

Он распрямил спину и тут же пнул труп помфрета.

— Должно быть в озере Цзиньчэн редко встречаются такие злые создания. Говорят, Гоучэнь оставил охранять озеро с непревзойденным оружием тварей благородных и чистых сердцем, но с тех пор много воды утекло и здесь многое изменилось. Даже демоны могут вырваться из Преисподней, а боги пасть, так как можно требовать вечной святости от маленьких мифических зверей.

Наньгун Лю пробормотал:

— Так это он… хотел, чтобы я подарил ему сердце Жун Янь[166.3].

Зрители за пределами иллюзии, за исключением давно знавшего правду Чу Ваньнина, услышав это, вздрогнули от ужаса. Изумленные и напуганные они потрясенно переспрашивали друг у друга:

— Что?!

— Жун Янь… это ведь… это…

Одни бормотали себе под нос, другие с изумлением и жалостью поглядывали на Наньгун Сы:

— Это ведь его...

Наньгун Сы оцепенел, а потом весь затрясся. Пошатываясь, он отступил назад, но тут же споткнулся и упал на колени. Без единой кровинки в лице он был бледнее покойника и ужаснее призрака.

— Мама? Это невозможно… невозможно!

При взгляде на него Е Ванси не могла сдержать слезы:

— А-Сы…

— Это невозможно! — Наньгун Сы был на грани безумия. Его мужественное лицо от ужаса, гнева, горя и страха исказилось до неузнаваемости. Сейчас он вообще ничего не слышал, и любые слова проходили мимо его сознания. — Это невозможно! Моя мать умерла в сражении с демоническим зверем! Отец сказал, что она обезглавила монстра, но он успел пронзить ей сердце!

Его тело прошила волна дрожи и он пробормотал себе под нос:

— Без сердца… пронзил сердце[166.4]… насмерть…

Он не плакал. Его широко открытые глаза были сухими и вылезли из орбит от охватившего его ужаса. Он хрипло повторял снова и снова, то шепча, то срываясь на крик, а потом крик перешел в исполненный ярости и боли безумный вой:

— Пронзил сердце! Пронзил сердце!

Внезапно нахлынули воспоминания.

Он был еще совсем мал, когда его родители вместе с группой других заклинателей из ордена отправились к озеру Цзиньчэн просить меч. Он помнил очень хорошо, как вечером накануне их отъезда убежал вместе с Наобайцзинем на задний склон горы в лесную часть охотничьих угодий и развлекался там до позднего вечера. Была уже глубокая ночь, когда он вернулся и тайком проскользнул в свою комнату. Он планировал сделать вид, что все это время просидел там, занимаясь чтением и каллиграфией, не зная, что после ужина матушка уже приходила его искать. Она хотела подарить ему недавно вышитый ею колчан для стрел, но в итоге, обойдя все крыло, занимаемое молодым баричем, так и не смогла его найти. Конечно, женщина тут же поняла, что вместо занятий он опять тайком убежал играть и развлекаться.

Жун Янь была очень сдержанной и холодной женщиной. Она никогда не баловала Наньгун Сы, относясь к нему без душевной теплоты, которую люди ждут от матери любящей своего сына. Когда она второй раз зашла в покои сына, то увидела, что полностью одетый Наньгун Сы сидит за столом и делает вид, что увлеченно читает «Свободное скитание[166.5]». Кивая головой, он вдохновенно читал вслух. Жун Янь попросила его оторваться от книги, а затем спросила:

— Чем ты занимался после ужина?

Наньгун Сы, конечно, не знал, что Жун Янь давно уже раскрыла, что он занимался посторонними делами. Отложив бамбуковые дощечки, он почесал в затылке и, сияя улыбкой, ответил:

— Мама, я учился: книгу заучивал.

— Читал весь день?

Боясь наказания, мальчик немного помялся, но все же кивнул головой:

— Д-да… Да!

Жун Янь расправила плечи, гордо вытянула шею, вскинула подбородок и, взглянув на сына сверху вниз, холодно сказала:

— Лжешь.

Испуганный Наньгун Сы покраснел, но упрямо возразил:

— Я не лгу.

Жун Янь без лишних слов взяла его бамбуковые дощечки и, сложив их, спросила:

— «И если бы весь свет принялся его бранить, он бы не счел себя опозоренным*»... Что за фраза стоит перед этим предложением?

— Пока… весь свет… ээ…

— «Да если бы целый свет его хвалил, он все равно бы не загордился[166.6]»! — Жун Янь нахмурила свои изящные брови.

— Наньгун Сы, это так ты обычно учишься? Мало того, что бездумно развлекаешься допоздна вне дома, так теперь еще и врать научился?!

— Матушка…

— Не зови меня так!

Увидев, что она в гневе, Наньгунь Сы запаниковал. В отличии от его мягкого и доброжелательного отца, его сильная духовно, воинственная[166.7] и подавляющая мать пугала его.

— Ты такой никчемный!

У мальчика покраснели глаза, ведь больше всего он боялся, что она опять будет его ругать. Поэтому он, затаив маленькую надежду на удачный исход, принялся выкручиваться:

— Я… я не долго гулял. Всего лишь после ужина совсем немного поиграл во дворе.