Глава 209. Учитель возбужден? 18+

Мо Жань аж поперхнулся. Сюэ Мэн действительно невыносим! Чего, спрашивается, расшумелся-то?! Все мысли о том, рассказывать или нет о мрачных тайнах его прошлой жизни, окончательно исчезли. Вспыхнувшее негодование лишь усилило бушевавший в его крови огонь неудовлетворенного желания. Он не мог понять, зачем Сюэ Мэн вообще приперся поговорить с Чу Ваньнином посреди ночи?.. Ему заняться больше нечем?!

Но переспорить Чу Ваньнина было невозможно, поэтому, все еще лежа на нем, Мо Жань наклонился, чтобы заглянуть под кровать, после чего принял прежнее положение и, поцеловав этого упрямца, объявил:

— Ничего не выйдет.

— Ты…

— Не сердись, это не потому, что я тебя не слушаюсь, — ответил Мо Жань, — просто кровать очень низкая, так что при всем желании я под ней не помещусь.

Чу Ваньнин: — …

— В этой комнате нет даже шкафа для одежды, а окно и дверь выходят на одну сторону. Мне негде спрятаться, поэтому скажи ему, пусть уходит.

Чу Ваньнину после размышлений не оставалось ничего другого, кроме как послушно сказать:

— Давай поговорим об этом завтра. Я хочу спать.

— А можно мне просто посидеть с вами немного? — голос Сюэ Мэна звучал обиженно, плаксиво и даже немного гнусаво. — Учитель, мое сердце и правда в смятении. Есть кое-что, о чем мне нужно спросить вас с глазу на глаз.

— …

— ...Иначе сегодня я так и не смогу уснуть.

Неожиданно Мо Жань также проникся мольбами, произнесенными таким неожиданно мягким и вкрадчивым тоном, совершенно несвойственным Сюэ Мэну. Теперь уже и ему захотелось узнать, о каком деле тому так необходимо поговорить с Чу Ваньнином именно сегодня ночью. Приподнявшись, он принялся осматривать комнату, и тут его осенила прекрасная идея. Однако стоило ему нашептать ее на ухо Чу Ваньнину, как тот переменился в лице:

— Ты такой… Это слишком недостойно.

— Тогда отошли его поскорее.

Чу Ваньнин хотел что-то ответить, но в этот момент услышал, как за дверью Сюэ Мэн пинает опавшую листву, и невольно подумал, что этот его ученик редко проявляет подобную навязчивость в своем желании поговорить с ним, поэтому, мысленно выругавшись, он оттолкнул Мо Жаня и строго сказал:

— Это первый и последний раз… Кроме того, подбери с пола одежду и держи язык за зубами.

Мявшийся у двери Сюэ Мэн, так и не дождавшись ответа, несмотря на свое смущение, все же решил проявить настойчивость и снова позвал:

— Учитель?

— …Да, я слышу тебя. Заходи.

Получив разрешение, Сюэ Мэн толкнул дверь. Стоило ему зайти в комнату, он сразу же немного нахмурился, так как почуял какой-то специфический запах, и хотя тот был таким слабым, что ему не удалось вспомнить, что может так пахнуть, в любом случае, это точно было что-то знакомое.

Похоже, Чу Ваньнин на самом деле уже спал. Он лежал на кровати с опущенным пологом, скрывающим все, что было внутри. Услышав шаги Сюэ Мэна, он поднял к нему свое заспанное разрумяненное после сна лицо и, судя по его прищуренным глазам и покрасневшим немного влажным уголкам глаз, он все еще не до конца проснулся.

Когда он взглянул на Сюэ Мэна, тот стыдливо покраснел и смущенно пробормотал:

— Простите, Учитель, я потревожил ваш сон.

— Все хорошо. Садись.

Сюэ Мэн сел на край стола.

— О чем ты хотел со мной поговорить? — спросил Чу Ваньнин.

— Я… — Сюэ Мэн выглядел очень удрученным. Вернувшись к себе, он какое-то время еще думал о разговоре с двоюродным братцем, а потом до него вдруг дошло, почему кулон на его шее показался ему таким знакомым... По пути в Духовную школу Жуфэн Мо Жань купил точно такой же для Чу Ваньнина, и тогда ему удалось схватить его, чтобы рассмотреть повнимательнее. Сюэ Мэн помнил, что тот кулон показался ему достаточно красивым, чтобы он захотел себе такой же.

Но ведь тогда Мо Жань сам сказал ему, что кулон был последним и других таких не осталось.

Чем больше Сюэ Мэн думал об этой странной истории, тем сильнее становилось его беспокойство. Он был человеком прямолинейным, поэтому, разрываясь между молчанием и желанием получить разъяснения из первых рук, он помучился немного и, в конце концов, все-таки пришел сюда.

Однако, оказавшись под прицелом внимательного взгляда Чу Ваньнина, Сюэ Мэн опять начал сомневаться в своем решении, ведь на самом деле он не знал, как правильно задать такой деликатный вопрос.

Наконец, собравшись с мыслями, Сюэ Мэн глухо выдавил:

— Учитель, вам не кажется, что Мо Жань… он немного странный?

Стоило этим словам прозвучать, как сердца Чу Ваньнина и Мо Жаня одновременно пропустили удар. Впрочем, выражение лица Чу Ваньнина при этом осталось неизменным.

— …Что-то случилось? — спокойно спросил он.

— Учитель ничего не почувствовал? — каждое слово трудно давалось Сюэ Мэну. Какое-то время он мямлил себе под нос что-то нечленораздельное, пока, в конце концов, скрепя сердце, не решился говорить без обиняков. — У меня такое чувство, что он, кажется... эм… слишком рьяно старается снискать расположение Учителя.

Сюэ Мэн, конечно, не решился сказать «ухаживает за Учителем», но обращенный на Чу Ваньнина взгляд был полон тревоги и смущения.

— … Почему ты так говоришь? — спросил Чу Ваньнин.

— По правде говоря, это потому, что сегодня я… — Сюэ Мэн понимал, что, если уж решился прокатиться на тигре, спрыгнуть уже не получится, так что, собрав всю свою храбрость, закончил, — сегодня я... сегодня я заметил одну вещицу у него на шее.

Прятавшийся за пологом Мо Жань испуганно поднял руку, чтобы коснуться висевшего на шее кулона и даже немного спал с лица.

Чу Ваньнин все еще не сообразил, что именно увидел Сюэ Мэн, поэтому, нахмурившись, смотрел на него, ожидая разъяснений. Пока он ждал, а Сюэ Мэн смущенно мялся, подбирая слова, большая и горячая рука коснулась бедра Чу Ваньнина.

Взгляд Чу Ваньнина заметался. Решив, что Мо Жань собирается совершить что-то безрассудное, он поспешил воспользоваться тем, что Сюэ Мэн стыдливо отвел взгляд, чтобы заглянуть за полог. К его облегчению, Мо Жань лишь хотел показать ему цепочку с кулоном и беззвучно напомнить, о чем идет речь.

Чу Ваньнин тут же все понял.

Чуть подумав, он обратился к Сюэ Мэну:

— Ты увидел на теле Мо Жаня такую же цепочку с кулоном, как у меня?

— Нет-нет, я не имел в виду ничего такого! — взволнованный и смущенный Сюэ Мэн замахал руками. — Я просто подумал, что это немного странно и я…

— Все в порядке, — ответил Чу Ваньнин, — Я вернул тот кулон.

— А? Учитель, вы правда вернули его?

— Мне было неудобно носить его, поэтому я решил вернуть этот подарок.

Сюэ Мэн тут же облегченно выдохнул, а на его бледное как полотно лицо начал возвращаться румянец. Расплывшись в улыбке, он сказал:

— Я просто обязан пояснить, как так получилось. Он ведь мне ясно сказал, что тот кулон был последним. Я еще тогда подумал, что он…

Он на разные лады сбивчиво повторил одно и то же несколько раз, прежде чем хлопнул себя по лбу и расстроенно сказал:

— Учитель, сделайте вид, что вы ничего не слышали. Я знаю, что совсем не умею изъясняться и иногда несу полную чушь. Ох, я и правда такой дурак!

Чу Ваньнин никогда не умел складно лгать, и поэтому не представлял, как его теперь убедить, что все в порядке. На самом деле, любая ложь шла вразрез с его принципами и тяжким грузом ложилась на его совесть. Ему достаточно было всего лишь спокойно сказать, что у него нет никаких особых отношений с Мо Жанем, чтобы снять с себя все подозрения, тем более, что Сюэ Мэн, похоже, только этого и ждал.

Если бы он просто сказал «нет», даже при наличии неопровержимых улик прямо перед глазами, Сюэ Мэн все равно предпочел бы поверить Учителю. Но именно это полное доверие не позволяло Чу Ваньнину соврать, поэтому ему оставалось только молча смотреть на то, как сидящий перед ним Сюэ Мэн почесывает затылок и вздыхает, не находя себе места от волнения[209.1].

Он не хотел, чтобы его ложь прозвучала слишком категорично.

Глядя, как Сюэ Мэн продолжает извиняться, без продыху ругая себя за глупость и бестактность, Чу Ваньнин почувствовал угрызения совести, разъедающие его сердце изнутри. К счастью, все эти внутренние переживания никак не отразились на выражении его лица, похожем на спокойную гладь воды в древнем колодце.

— Сюэ Мэн… — тихо позвал он.

Сюэ Мэн тут же замолчал, ожидая, что он скажет.

Вот только что он должен был сказать?

«Мне очень жаль. Надеюсь, что ты окончательно не разочаруешься во мне и в будущем все так же будешь называть меня своим наставником»?.. Но он не мог так сказать, потому что это звучало слишком мягко, жалко и банально, но в то же время и очень жестоко.

Как он мог просить Сюэ Мэна полагаться на него, что бы ни случилось с ними в будущем? В этом мире все преходяще. На протяжении жизни люди проходят через встречи и разлуки, ссоры и примирения. Они растут, меняются и отбрасывают старое, так же, как молодые побеги бамбука, что постоянно тянутся вверх: рано или поздно внешний слой отмирает и отслаивается, жухнет и превращается в грязь.

Сюэ Мэн проживет еще не одно десятилетие, и на протяжении всех этих лет не так много людей смогут остаться рядом с ним. Старые дела и старые друзья со временем превратятся в змеиную линьку, в тесный внешний покров подросшего побега бамбука.

Не дождавшись продолжения, Сюэ Мэн еще шире открыл свои круглые глаза и с беспокойством позвал:

— Учитель?

— Не важно, — небрежно отмахнулся Чу Ваньнин, — мне кажется, ты слишком себя накрутил и тебе нужно немного успокоиться. Думаю, было бы неплохо, если бы ты разыскал старейшину Таньлана и попросил у него пару флаконов с Ароматной росой Тапира.

Сюэ Мэн: — …

— У тебя есть еще какое-то дело?

Чуть подумав, Сюэ Мэн ответил:

— Да, есть.

— Какое?

— Учитель, вы в самом деле планируете признать Наньгун Сы своим учеником? — этот вопрос долгое время бередил душу Сюэ Мэна. — В таком случае разве он не станет моим старшим братом-наставником?