Глава 205. Учитель, надвигается страшное бедствие

Несколько человек подошли и вытащили тело из кустов. Этот труп буквально обгорел с головы до пят, но даже так с первого взгляда становилось ясно, что человек до последнего сражался за жизнь, барахтаясь в безбрежном огненном море. Лицо спеклось настолько, что черт было не разглядеть, и только судя по костяку и уцелевшей в огне сетке из серебряных нитей, можно было предположить, что при жизни это была женщина.

Чу Ваньнин закрыл глаза и провел рукой над трупом, после чего уверенно сказал:

— Нет следов присутствия камня Вэйци Чжэньлун.

Кто-то пробормотал:

— Не так уж это и странно. На этой горе Сюй Шуанлинь использовал такое огромное количество трупов для своих шашек Чжэньлун, что мог ведь кого-то и пропустить.

Немедленно нашелся тот, кто поспешил ему возразить:

— Думаете, если бы этот труп был пропущен, он бы остался вот так лежать в одиночестве на самой вершине?

Мо Жань тоже слонялся поблизости, то и дело поглядывая на этот женский труп. Как человек, который в прошлой жизни в совершенстве овладел Вэйци Чжэньлун, он знал некоторые слабые места и ограничения этой техники, поэтому у него уже были некоторые догадки относительно того, кем при жизни была эта женщина. Однако, чтобы что-то утверждать, ему требовалось найти доказательства своей теории и очень скоро ему это удалось.

Мо Жань снял с обгоревшей руки обугленную цепочку и, стерев темно-серый налет сажи, обнаружил под ним кроваво-красные духовные камни.

Вручив браслет Цзян Си, он назвал имя:

— Сун Цютун.

— Откуда ты… — начал было говорить Цзян Си, но замолк на полуслове, когда рассмотрел браслет, после чего спросил о другом, — тебе знакома эта цепочка?

— Это мой свадебный подарок, — кратко пояснил Мо Жань. — Сун Цютун — прямой потомок выходца из клана прекрасных костяных бабочек — Сун Синъи, который когда-то смог укротить злой дух Феникса. Именно поэтому Сун Цютун была использована как ключ для открытия свободного прохода в запретные земли горы Хуан.

— Сюй Шуанлинь убил Сун Цютун, чтобы использовать ее как ключ к барьеру горы Хуан? — переспросил кто-то.

Мо Жань лишь покачал головой, вглядываясь в то, что когда-то было лицом Сун Цютун. Нельзя сказать, что ему было ее жаль, но все же при виде этого тела он испытывал довольно смешанные чувства. Помолчав, он все-таки ответил:

— Нет, боюсь, когда они поднялись на гору, она была еще жива.

— Почему?

На сей раз не успел Мо Жань рот открыть, как вмешался Цзян Си. По-видимому, чтобы восстановить свою репутацию и не дать молодому выскочке в очередной раз вылезти вперед, он решил сам дать ответ на этот вопрос и с деланным равнодушием сказал:

— Потому что она была нужна живой, чтобы отдать приказ горе Хуан.

Мо Жань взглянул на него, про себя подумав, что так даже лучше. Начни он опять говорить, это породило бы еще больше подозрений насчет его осведомленности, и в дальнейшем ему было бы еще сложнее оправдаться. Поэтому он просто отошел в сторону, уступив Цзян Си право быть в центре внимания жадно внимающей толпы.

Тем временем кто-то спросил:

— Отдать приказ? Сун Цютун — слабая девушка, какие приказы она могла бы отдать?

— Хоть она и слаба, но далеко не все ее предки были такими ничтожествами. В горе Хуан заточен злой дух Феникса, который мог подчинить только тот, в ком течет кровь героя, покорившего его когда-то, — нисколько не смутившись, ответил Цзян Си и твердо закончил, — а Сун Цютун как раз является этим последним потомком.

У того человека, что спрашивал, от шока даже дыхание перехватило:

— А?! Злой дух Феникса покорил кто-то из прекрасных костяных бабочек?

— Верно.

— Никогда о подобном не слышал…

— Неудивительно, об этом почти никому не известно, — ответил Цзян Си. — Четыре Великие Демонические горы пригодны только для охраны самих себя, поэтому мало кому интересно, кто может открыть их барьер и пробудить их защиту. Когда-то, оставшись без кола и двора, Сун Цютун бродяжничала до тех пор, пока ее не схватили, чтобы продать как вещь на аукционе. Вряд ли эта женщина вообще знала о том, что при желании могла бы укрыться на горе Хуан… Скорее всего, она даже не слышала о том, что ее предок покорил злой дух Феникса.

— Так выходит… поэтому Сюй Шуанлинь перенес ее сюда?

— Должно быть так, — Цзян Си продолжил развивать свою мысль, — когда внезапно в Духовной школе Жуфэн вспыхнул пожар и множество людей в панике бросились бежать, вряд ли кто-то вернулся в главный зал, чтобы позаботиться о слабой девушке. Единственным человеком, которому была интересна ее судьба, был Сюй Шуанлинь или, возможно, тот самый его сообщник, что все это время прячется в тени.

Стоящий рядом с ним Сюэ Чжэнъюн, поразмыслив, кивнул, поддерживая его идею:

— Раз уж тот неизвестный сообщник смог создать трещину в пространстве, чтобы утащить Сюй Шуанлиня в другое место прямо у нас из-под носа, думаю, что и с Сун Цютун он мог проделать это без особых усилий. Я даже могу предположить, как развивались события… Когда он перенес ее на гору Хуан, то, учитывая, что по натуре своей эта женщина была склонна стремиться к блеску и льнуть к силе[205.1], в попытке спастись она не могла не ухватиться за спасительную соломинку и слепо повиновалась всем приказам. Так что этому человеку всего лишь было нужно перенести ее сюда и сказать, чтобы она отдала приказ горе Хуан.

— Но почему он не использовал черный камень Вэйци Чжэньлун, чтобы контролировать Сун Цютун? — спросил кто-то.

— Потому что дух Феникса может распознать, сам человек отдает приказ или находится под контролем чужой воли, — ответил Цзян Си. — Гора покорится, только если приказ отдан по своей воле живым человеком, пребывающим в здравом уме и трезвой памяти.

Люди примолкли, обдумывая полученную информацию. Вдруг кто-то из толпы истерично выкрикнул:

— Тогда что мы все здесь делаем? Мало того, что нас провели, как детей, отправив плутать по этому «закулисью» вместо выступления на «сцене», так еще из-за магической защиты этой чертовой горы Хуан мы даже не можем искоренить этих богомерзких жуков-шихунь… и что нам теперь делать?

Цзян Си нахмурился. Похоже, ему не слишком нравились придуманные Мо Жанем метафоры со «сценой» и «закулисьем», но раз уж эти термины укоренились в сознании людей, ему оставалось только оперировать ими:

— Найти «сцену» и уничтожить «марионеток» Сюй Шуанлиня.

— Образцовый наставник Мо, — закончив свою речь, Цзян Си тут же обратился к Мо Жаню. Тот все это время стоял поодаль от основной массы людей и, скрестив руки на груди, внимательно слушал его выступление. Услышав, что его зовут, он невольно вздрогнул от неожиданности:

— А? В чем дело?

— Анализ ситуации, сделанный образцовым наставником Мо, был очень точным, — без особого энтузиазма признал Цзян Си. — Так что этот скромный глава Цзян хотел бы снова обратиться к нему за советом и спросить: образцовый наставник Мо, как ты думаешь, где может находиться эта «сцена» и как нам ее найти?

— …Может попробовать Цзяньгуй[205.2]? — ответил Мо Жань

— Попробовать… что?

Мо Жань смущенно кашлянул. В центре его ладони вспыхнул свет, и в считанные секунды в его руке материализовалась сияющая алым божественная ивовая лоза.

— Вот, это и есть «Цзяньгуй», — сказал Мо Жань.

Цзян Си: — …

Так же как и Тяньвэнь, Цзяньгуй мог допросить живого человека, злого духа и труп, чья душа покинула тело. Различие лишь в том, что для того, чтобы допросить живого человека и труп, нужно было заставить их говорить через рот, а для допроса злых и добрых духов — напрямую взаимодействовать с душами.

Сун Цютун умерла несколько месяцев назад, и ее душа уже давно покинула тело, но, к счастью, гора Хуан была полна мощной иньской энергии, поэтому мертвое тело еще не разложилось.

— Цзяньгуй, начинай допрос, — шепотом скомандовал Мо Жань.

Повинуясь приказу, Цзяньгуй, тихо шелестя листьями, несколько раз обвил тело Сун Цютун, отчего оно тут же начало светиться ярко-алым светом.

Это сияние потусторонним огнем отразилось в глазах Мо Жаня, когда он попытался задать первый вопрос:

— Кто привел тебя сюда? Это на самом деле был Сюй Шуанлинь?

Обгоревшее лицо Сун Цютун, черты которого было уже не различить, осталось совершенно неподвижным.

Кто-то в толпе прошептал:

— …Не сработало.

Прищурившись, Мо Жань снова задал свой вопрос:

— Верно ли, что тот, кто привел тебя сюда — Сюй Шуанлинь?

Опять ничего не произошло.

— По-видимому, образцовый наставник Мо еще слишком молод, — прокомментировал его неудачу Цзян Си. — Лучше, если за дело возьмется твой наставник.

Но в тот же момент шея Сун Цютун внезапно дернулась! Окоченевшее тело двигалось очень медленно, но было совершенно очевидно, что она покачала головой.

Увидев это, Сюэ Чжэнъюн воскликнул:

— Неужели это был не Сюй Шуанлинь?

Мо Жань еще сильнее стянул Цзяньгуй на теле Сун Цютун. От напряжения на тыльной стороне его рук вздулись вены, когда он задал следующий вопрос:

— До этого ты когда-нибудь видела человека, который привел тебя сюда?

После томительной паузы Сун Цютун вдруг открыла рот, но вовсе не для ответа. Из ее рта наружу выползла длинная скользкая змея, которая с громким шипением устремилась прочь.

Кто-то из учеников Гуюэе сразу же опознал эту тварь:

— У нее в животе была змея-туньянь[205.3]!

Змея-туньянь была неядовитым демоническим созданием с покрытым духовной оболочкой телом. Такая тварь могла прожить внутри человека больше двадцати лет и покидала его только после смерти носителя.

Множество духовных школ Верхнего Царства использовали этих неядовитых змей для сохранения своих тайн. Обычно молодого гада вынуждены были глотать те, кто служил в тайной страже ордена. После того как змея оказывалась внутри их тел, они не могли обмануть лишь одного человека — хозяина змеи, на вопросы же других людей способны были отвечать только неправду или смешанную с ложью полуправду. При попытке выдать тайну хозяина эта змея тут же пробуждалась от спячки, чтобы разорвать внутренности своего носителя, порвать ему глотку и изорвать в клочья язык.