Глава 199. Первый ученик Учителя

— Эй, и кто это? Почему только она может открыть гору Хуан? А как же прочие потомки того, кому покорился дух Чжу-Цюэ?

Мо Жань не ответил прямо, а вместо этого сказал:

— Много веков назад дух Чжу-Цюэ был покорен Сун Цяо[199.1], более известным по второму имени Синъи[199.2].

Сюэ Мэн побледнел, с языка невольно сорвалось:

— Неужели речь идет о потомке прославленного героя[199.3] Сун Синъи?!

— Да.

— Это ведь Сун Синъи был последним из племени «прекрасных костяных бабочек», кто смог подняться до звания образцового наставника?

С нечитаемым выражением лица Мо Жань ответил:

— Именно так. А последний человек, который мог бы открыть доступ на гору Хуан, погиб в поглотившем Духовную школу Жуфэн огненном море. Это Сун Цютун.

Сюэ Мэн невольно открыл от изумления рот, но только он собрался что-то сказать, как в отдалении вдруг началась странная суматоха. Группа учеников в темно-зеленых одеждах Усадьбы Битань поспешно окружила место, где главы духовных школ пытались прорваться сквозь магический барьер горы Хуан.

— Глава Ли!

— Глава!

Чу Ваньнин нахмурился и направился к скоплению людей. Пробравшись сквозь толпу, он увидел Ли Усиня, которого поддерживали под руки его ученики. Лицо его было белее листа бумаги, изо рта шла кровь, пачкая седую бороду окровавленной слюной. Губы старика посинели до мертвенной белизны, глаза закатились, сознание помутилось, и голос дрожал:

— Это самое главное… это… самое главное…

Когда духовная сила Ли Усиня иссякла, отдача от магического барьера стала еще сильнее, и давление на оставшихся глав усилилось. Временно занимающий должность главы Палаты Цзяндун Хуан Сяоюэ был значительно слабее остальных глав, и подобное магическое воздействие стало для него слишком трудным испытанием. Он держался из последних сил и даже не смог повернуться, чтобы посмотреть, что случилось. В отличие от него, Цзян Си, лицо которого тоже побелело от напряжения, все же сумел повернуть голову, чтобы оценить состояние Ли Усиня и процедить:

— Он поражен Кошмаром Феникса[199.4].

К магической защите горы Хуан было прицеплено проклятье, и если заклинатель пытался прорваться, то, открывшись для удара по барьеру, он очень легко мог быть поглощен Кошмаром Феникса.

Это было похоже на иллюзию, созданную Чжайсинь Лю в озере Цзиньчэн, но из Кошмара Феникса было куда труднее выбраться, и пораженный им человек практически не имел шансов проснуться.

Видя состояние своего главы, ученики из Усадьбы Битань опустились на колени и начали громко звать его:

— Глава! Очнитесь, глава!..

Все глубже погружаясь в иллюзию, Ли Усинь вскоре начал безумно хохотать и бредить. Высвободившись из рук поддерживающего его Чжэнь Цунмина, он упал на спину и принялся размахивать руками и ногами, громко хохоча:

— Самое главное... смогу забрать его!.. Самое главное!.. Самое главное!!!

Ученики из других школ, стоявшие чуть поодаль, начали тихо перешептываться:

— Что за «самое главное»?..

Ли Усинь, конечно, не мог им ответить. В своем кошмаре он радостно улыбался, обнажив два ряда липких от кровавой слюны зубов. Он буквально упивался какой-то ему одному известной победой, но спустя минуту в видении что-то изменилось, и его морщинистое и сухое, как древесная кора, лицо застыло, а потом на нем вдруг проявилось негодование.

— Нет!.. Так нельзя! Вы не можете так поступить! Мы же условились, что вы вернете мне свитки с описанием тайной техники фехтования Усадьбы Битань! Вы не можете отказаться от своего слова!

Через мгновение на его лице появилась скорбная маска.

Эти метаморфозы не могли не пугать. Ли Усинь был даосом старой закалки, который больше всего заботился о поддержании своей незапятнанной репутации, не говоря уже о том, что он был главой известной в мире совершенствования духовной школы. Никогда еще люди не видели его таким жалким…

Сейчас он не был похож ни на главу духовной школы, ни на уважаемого даоса.

Да что там, теперь он и на взрослого мужчину похож не был.

Пуская слюни, старик скорбно щурился, словно пытаясь удержать в этих старческих морщинах остатки утерянного достоинства, и жалобно умолял:

— Восемь миллиардов золотом — это слишком много. Это тайное руководство по технике владения мечом изначально принадлежало Усадьбе Битань и моему почтенному наставнику. Да, все верно, когда наша духовная школа была в упадке, нам и правда пришлось продать его вам… Глава… умоляю вас… сбросьте цену…

Услышав его слова, люди начали переглядываться.

Восемь миллиардов золотом?

Руководство по технике владения мечом?

Тут вдруг кто-то вспомнил, что бывший глава Усадьбы Битань обладал вспыльчивым нравом и повышенным чувством справедливости, поэтому часто говорил без обиняков, не щадя чувства других людей, и умудрился настроить против себя всех руководителей духовных школ Верхнего Царства. Когда его орден столкнулся с великим бедствием, никто не захотел протянуть ему руку помощи, и Усадьба Битань быстро стала терять свои позиции. Дошло до того, что этот некогда великий орден три года не мог платить ежемесячное обеспечение своим ученикам. Впоследствии непонятно каким образом этот орден вдруг снова разбогател, но, странное дело, техника Отрезающего воду меча Усадьбы Битань, что столетиями внушала трепет заклинателям всего мира, перестала быть настолько впечатляющей, и ученики, что позднее пытались изучить это тайное искусство, так и не смогли достигнуть уровня предшествующего поколения.

По этой причине люди начали высмеивать Ли Усиня как никчемного учителя, обвиняя его в том, что орден, который раньше негласно называли Усадьбой Непревзойденного меча, по уровню боевых навыков своих учеников скатился на последнее место среди Десяти Великих духовных школ.

Но теперь, услышав произнесенные в бреду слова Ли Усиня, люди начали понимать, что все было не так просто, как казалось на первый взгляд... Неужели для того, чтобы преодолеть кризис после великого бедствия, Усадьбе Битань пришлось продать свою главную ценность — тайное руководство по искусству владения мечом?

Кто же этот мародер? Кто воспользовался чужой бедой, чтобы получить выгоду[199.5]? Были те, кто сразу заподозрил Гуюэе. Множество косых взглядов тут же обратилось в сторону Цзян Си.

— Неужто это Гуюэе?..

— Может ли это быть отец-наставник главы Цзяна?..

Охваченный душевной болью Ли Усинь продолжал кататься по земле, так что даже Чжэнь Цунмин уже не мог удержать его. Он то рыдал в голос, то громко выл и кричал, потом вдруг поднялся на четвереньки и начал бить земные поклоны, пачкая свежей кровью и соплями все вокруг.

— Верните его мне. Я копил всю жизнь и смог собрать только пять миллиардов сто миллионов золотом, — причитал Ли Усянь, — только пять миллиардов и сто миллионов… Я правда старался изо всех сил, но не смог скопить столько, сколько вы просите. Вы ведь понимаете, что я не могу убивать и грабить людей, чтобы собрать нужную сумму?! Ваш орден каждый день зарабатывает миллионы, а Усадьба Битань никогда не могла похвастаться достатком… я умоляю вас…

После этого «ваш орден каждый день зарабатывает миллионы» даже те, кто изначально не подумал на Цзян Си, посмотрели на него. Торговая Палата Сюаньюань находилась под полным контролем Цзян Си и была крупнейшим черным рынком в мире совершенствования. Если не он, то кто еще это мог быть?

Юный ученик Усадьбы Битань, не совладав с собой, поднял на Цзян Си покрасневшие от гнева глаза и закричал:

— Глава Цзян, значит, три завершающих свитка «Руководства Отрезающего воду меча», жизненно необходимые всем ученикам ордена Битань, на самом деле все это время были в Гуюэе?! Запросить за них восемь миллиардов золотом… Как можно быть таким бесстыжим?!

Цзян Си не успел ответить, как слева от него послышался хриплый голос:

— До выяснения всех обстоятельств, как ты смеешь без доказательств обвинять главу Цзяна?

К всеобщему удивлению, эти слова произнес Хуан Сяоюэ, который, казалось бы, только что едва мог перевести дыхание.

Руки даоса тряслись от напряжения, но все же он бросил последние силы на то, чтобы выразить свою преданность Цзян Си. Впрочем, причины такой внезапной «лояльности» были вполне очевидны для всех присутствующих.

Юноша из усадьбы Битань настолько разозлился, что был готов наброситься на Хуан Сяоюэ, но товарищи по ордену поспешили удержать его от опрометчивого поступка:

— Чжэнь Фу[199.6], не связывайся с ними.

Мо Жань слегка растерялся.

Услышь он это имя раньше, то так же, как и в случае с Чжэнь Цунмином[199.7], не смог бы удержаться от смеха, но сейчас, глядя на несчастного обезумевшего старика, который, стоя по колено в грязи, продолжал кланяться, он вдруг почувствовал сильную горечь.

Ему было совсем не до смеха.

— Пять миллиардов не устроит? Тогда… тогда пять миллиардов и пятьсот миллионов? — Ли Усинь плакал в голос, утирая слезы длинным рукавом. — Пять миллиардов и пятьсот миллионов. Если я отправлюсь в Инчжоу, займусь перепродажей кистей и чернил, а также продам несколько родовых артефактов и духовных камней, то смогу набрать пять миллиардов и пятьсот миллионов… Глава, сделайте доброе дело, будьте милосердны… верните нашему ордену Руководство по искусству владения мечом.

Кланяясь, он так сильно бился головой о землю, что, в конце концов, разбил лоб в кровь.

— Техника Отрезающего воду меча — это душа Усадьбы Битань… — тихо всхлипывал он. — С тех пор, как я возглавил наш орден, моей единственной целью было вернуть наследие, оставленное Первым Учителем. Я положил на это всю свою жизнь, отдал все силы… От черных до седых волос я умолял вашего отца, так же, как прошу сейчас вас… я даже обращался с просьбой к Ло Фэнхуа…

— А?!

Лица многих людей в толпе побледнели.