Широко открыв глаза, он переспросил:

— Так власть в школе Жуфэн была захвачена чужаком?

— Да. Поскольку в то постыдное дело был вовлечен нынешний глава, в обществе не принято вспоминать эту историю, — ответил Чу Ваньнин. — Путь Наньгун Лю к ведущей позиции в его ордене нельзя назвать легким. Он был еще молод, когда отец сошел с ума и умер. Несмотря на то, что перед смертью он указал на него как на своего преемника, очень искуссному в заклинательстве и весьма честолюбивому младшему брату Наньгун Лю это решение пришлось не по вкусу. В ночь, когда умер их отец, он силой отнял у старшего брата перстень главы ордена и занял место Наньгун Лю.

— Но если узурпатор его младший брат, значит он тоже должен носить фамилию Наньгун, причем тут Ло?

— Дослушай меня, — ответил Чу Ваньнин, наблюдая, как дрожащий Наньгун Лю медленно поднялся с земли и, закутавшись с ног до головы в брошенную ему Сюй Шуанлинем свободную одежду, опять начал карабкаться по позвоночнику скелета к факелу, пылающему в центре его груди. — Младший брат Наньгун Лю был очень кровожадным и жестоким, — продолжил свой рассказ Чу Ваньнин. — Всего через три месяца после того, как ему удалось узурпировать пост главы, воспользовавшись своим положением, он убил двух глав орденов Верхнего Царства. Поговаривали, что поводом стала обида, затаенная со времен соревнования на горе Линшань: вроде как из-за того, что он был незаконнорожденным младшим сыном главы Духовной школы Жуфэн, они создавали ему проблемы во время прохождения этапов состязания и были предвзяты при выборе победителя… Но на этом этот человек не остановился и впоследствии всех, на кого он затаил обиду, всех тех, кто когда-то оскорблял и порицал его, он приказал вытащить на главную площадь Духовной школы Жуфэн и выколоть им глаза. Я не видел собственными глазами это злодеяние, но по сохранившимся в летописях свидетельствам очевидцев, чтобы вывезти вырванные глаза с площади потребовалось три повозки.

Сердце Мо Жаня перехватило от ужаса, но он не проронил ни слова.

Сейчас вполне естественно было бы гневно бранить жестокого тирана, вот только в его положении разве имел он право кого-то осуждать и проклинать?

Чу Ваньнин в этой жизни знать не знает, что в прошлом существовании Мо Жань делал вещи и похуже. Так из-за личной обиды он под корень истребил почти всех людей, живших в семидесяти двух городах Жуфэн, а также во время казни начальника одного из городов использовал плод линчи[164.2], чтобы растянуть его агонию на год.

На самом деле, когда он на этот раз приехал в Жуфэн, Мо Жань всеми силами старался избежать встречи с тем градоначальником, ведь его ненависть к этому человеку была слишком глубока, и он боялся, что, увидев его, может вновь потерять человеческий облик и сделать что-нибудь безумное.

Приходилось признать, что ему до сих пор так и не удалось изменить свою жестокую натуру.

Так как он мог осуждать кого-то за кровожадность и жестокость?

Тем временем Наньгун Лю все ближе подбирался к сердцу огромного скелета, и по мере того, как он приближался к своей цели, холодное сияние меча в его руке становилось все интенсивнее.

— Ло Фэнхуа был учителем этого человека. Не в силах смириться с его бесчинствами и жестокостью, в союзе с Наньгун Лю он устроил мятеж. Однажды ночью они подняли восстание и успешно сместили этого человека с позиции лидера Духовной школы Жуфэн. Но тут жажда власти охватила Ло Фэнхуа и, завладев перстнем главы, он не отдал его Наньгун Лю…

Пораженный Мо Жань спросил:

— Он что, сам его надел?

— Верно, — ответил Чу Ваньнин. — Символ главы каждой духовной школы несет на себе мощное заклятье, кратно усиливающее духовную силу, и признает лишь одного хозяина. В ордене Жуфэн таким атрибутом власти[164.3] является перстень. Кто бы не надел его, он будет признан главой, и только смерть может разорвать эти узы.

— …Учитывая, что Ло Фэнхуа пробыл у власти всего два года, прежде чем внезапно скончался, неужели Наньгун Лю убил его, чтобы вернуть себе место главы ордена?

Чу Ваньнин покачал головой:

— В официальной хронике школы Жуфэн говорится, что Ло Фэнхуа умер от болезни, после чего Наньгун Лю вернул себе перстень главы ордена, но как там все было на самом деле вряд ли кто теперь расскажет. Сам видишь, Наньгун Лю приложил все силы, чтобы выманить этого монстра на бой, а теперь сыпет обвинениями и проклятиями… так что, боюсь, в этой истории все не так просто.

Мо Жань тоже думал, что дело это непростое, но в голове у него созрел еще один важный вопрос:

— А младший брат? Что случилось с младшим братом Наньгун Лю, после того, как его свергли?

— Умер, — ответил Чу Ваньнин. — В ночь мятежа Ло Фэнхуа «очистился от плевел[164.4]» и своими руками прервал жизнью своего ученика. Говорят, он разрезал его на множество кусков, изрубил в кровавую кашу.

Мо Жань: — …

Он чувствовал себя совершенно опустошенным, не в силах избавиться от мыслей о том, что если бы в этой жизни Чу Ваньнин узнал о его былых деяниях, то не захотел бы тогда его Учитель также «очиститься от плевел» и порубить его на куски?

Из омута душевных терзаний его выдернул громкий грохот. Это Наньгун Лю все-таки смог пронзить мечом скрытого внутри огромного скелета человека. Скелет оскалил зубы и издал исполненный страдания оглушительный рев, ударил рукой по земле, сминая мандариновые деревья вместе с висящими на них золотистыми плодами.

Острый цитрусовый запах смешался с запахом крови, накрыв всю округу странным дурманящим ароматом. Монстр вдруг замер, затем опустился коленями на землю и в брызгах лавы его белые кости в один миг превратились в пепел и рассеялся, как дым на ветру…

Наньгун Лю извлек свой длинный меч из тела и, подхватив подмышки выпавшего из скелета мужчину, в экстазе закричал:

— Я сделал это! Я свободен! Теперь проклятие уничтожено… Разрушено проклятие! Ха-ха-ха!

Оседлав ветер, он вместе со своей ношей спустился на землю как раз в тот самый момент, когда у озера Ганьцюань появилась первая группа совершенствующихся из Дворца Шилэ.

Когда прибывший первым глава Гуюэе, Цзянь Си, увидел клокочущую лаву, даже его бесстрастное надменное лицо дрогнуло:

— Негасимое Адское Пламя[164.5]?

Он тут же повернулся и, взмахнув рукавом, посыпал идущих следом за ним людей духовным порошком Водных Уз. Каждая школа имеет свои методы защиты от воздействия стихий. Если не брать в расчет разницу в мастерстве и заклинаниях, для защиты от пламени обычно применялись барьеры, и только в ордене Гу Юэе для этого использовались духовные порошки, которые были способны противостоять даже адскому пламени.

Закончив с этим, Цзянь Си сердито повернул голову и строго спросил:

— Наньгун Лю, что тут происходит?!

Но Наньгун Лю как будто и не слышал его, крепко вцепившись в выпавшего из огромного скелета человека. Пламя вокруг тела этого мужчины уже погасло, а с ним мертвеца покинули сознание и духовная сила. Глаза были закрыты, и сейчас он мало чем отличался от обычного трупа, бессильно лежавшего в когтях у Наньгун Лю.

Сюэ Чжэнъюн, заметив Мо Жаня и Чу Ваньнина, тут же бросился к ним, взволнованно крича на ходу:

— Жань-эр, Юйхэн, с вами все в порядке? Мэн-эр… Где Мэн-эр?!

Мо Жань поспешил успокоить его:

— С Сюэ Мэном все в порядке, он там…

Взглянув в указанном направлении, Сюэ Чжэнъюн увидел, что все тело Сюэ Мэна опутала огромная ивовая лоза, оставив открытым только бледное безжизненное лицо. Пошатнувшись от нахлынувших чувств, он бросился к Сюэ Мэну, но Мо Жань успел перехватить его, крепко схватив за плечо:

— Дядя, Сюэ Мэн сейчас без сознания, но это временно. Так будет лучше для него. Внутри этой ивовой лозы он сейчас в сравнительной безопасности. Не ходи, останься с нами.

Разгоряченный и взволнованный Сюэ Чжэнъюн тут же потребовал ответа:

— В конце-то концов, что здесь случилось? Даже с большого расстояния мы видели, как в мир прорвался огромный демон! Глава Наньгун… — его речь оборвалась, как только, развернувшись, он увидел сидящего в озере лавы Наньгун Лю с безжизненным телом на руках.

Он внезапно почувствовал, что было в этом что-то неправильное. Почему этот труп кажется ему знакомым?

Кажется, это и правда было очень давно, прошло так много лет… и все же когда-то он уже видел лицо этого мужчины…

Черты этого человека были настолько обычные, что за прошедшие годы почти стерлись из памяти Сюэ Чжэнъюна, и ему никак не удавалось вспомнить, где именно он видел его прежде, однако ощущение неправильности с каждой секундой только нарастало. В этот момент Наньгун Лю внезапно поднял окровавленное лицо и уголки его рта искривились в широкой улыбке, глаза вспыхнули странным блеском, а с губ сорвался безумный хохот. Сейчас его поведение и облик полностью отличались от привычной заискивающей и льстивой личины.

Тем временем подоспели еще несколько человек, среди которых оказались Е Ванси и Наньгун Сы.

— Отец... — пробормотал Наньгун Сы.

Заметив Сюй Шуанлиня, Е Ванси изумленно воскликнула:

— Отец?!

Сюй Шуанлинь взглянул на Е Ванси и, покачав головой, сделал ей знак не подходить ближе. Адская лава бушевала у подола его одежд, распахнутое белоснежное нижнее платье развевалось на ветру, а на губах играла легкая ленивая улыбка. Чуть вздернув подбородок, он с интересом наблюдал за шумной суетой, порожденной призванным им на землю Адом Пылающего лотоса.

Стоя босыми ногами на голой земле, Сюй Шуанлинь то и дело шевелил округлыми пальцами, когда из-под них вылетали огненные искры. Опустив голову, он словно чего-то ждал, и отблески огня отражались в его глазах словно резвящиеся в ночном пруду золотисто-красные карпы.

— А-а-а!.. — вдруг из толпы собравшихся у берега заклинателей раздался женский вопль.

Сюй Шуанлинь даже не поднял головы, только лишь губы его растянулись в довольной усмешке. Конечно, он знал, что произошло, и уже услышал чавкающий звук поедания плоти.