Глава 8

Шидан

Когда я выбегаю из дома Амары, мои мысли заволакивает туман биджаса. Стремление заявить о том, что она моя, бьётся набатом в голове, с каждым новым ударом моего сердца. Я борюсь с ним, но держусь за своё здравомыслие буквально кончиками пальцев. Первобытные инстинкты ужасно сильны, поэтому я ухожу от неё как можно дальше

Её губы такие мягкие со сладким привкусом нежного фрукта, который задерживался на моём языке. Мой член напрягается, когда воспоминание о её теле, прижимающемся к моему, поглощает меня. Оставить её — самое сложное, что я сделал в своей жизни, и биджас от этого только усиливается, борясь за контроль. Почему она борется со мной? Почему бы мне просто не взять ее, не сделать её своей?

Жар разливается по моим конечностям. Мой член пульсирует. Когда меня захватывает ярость. Я хочу что-нибудь разрушить. Что угодно. Я хочу взять то, что принадлежит мне. Биджас требует своё. Защити свою территорию. Уничтожь любого, кто посмеет выступить против меня.

Мои мышцы дёргаются, руки сжимаются в кулаки. Мне нужна цель. На чём-то вылить гнев, но улица совершенно пуста. Шагая вверх и вниз по ней, я вижу разрушительное действие времени. Разрушения разъедают то, что когда-то было частью великой цивилизации. Сверре рассказывал о ней. Лейдон тоже. Я же её совсем помню. Мой мир до Амары был сконцентрирован на моём выживании. Только я, совершенно один. Так и должно быть. Что может быть сильнее меня, выступившего против целого мира?

Оставаться здесь было ошибкой. Вот почему всё идёт не так. Я слышал историю Сверре и Лейдона. Они взяли своих женщин и остались с ними один на один, по крайней мере, на какое-то время. Если бы я взял Амару к себе домой, показал бы ей, какой могла бы быть наша жизнь, если бы мы были только вдвоем, тогда она бы поняла.

Проблеск плана формируется в тумане биджаса. Мой дом хороший. Я могу обеспечить всем, что ей необходимо. Сделай так, чтобы она чувствовала себя желанной, защити ее. Убери её от всех. Именно они заставляют её чувствовать, что она должна быть сильной. Они переложили ответственность на неё, отказываясь обращаться с ней, как с сокровищем. Там, в пустыне, где расположен мой дом, она увидит, какой может быть жизнь.

Здесь не дом. Пустая оболочка с обрывками памяти. Ни комфорта, ни заботы, медленное вымирание, пока все спорят и припираются. У этих людей есть время ненавидеть, потому что они не знают, что нужно делать, чтобы выжить. Я знаю, что нужно. Я умею выживать, это всё что я знаю. Великая цивилизация. Кому она нужна? Она ничего не сделала для меня. Всему, что у меня есть, тому, что я знаю, я научился сам. Я пробовал слушать Сверре. Он старейшина и считается мудрым, но его слова не помогли мне.

Амара оттолкнула меня. Она остановила то, что начала сама. Я не начинал, это она. Какая змайская женщина сделала бы что-то подобное? Я до сих пор чувствую прижатые мягкие холмики к своей груди и теперь отчаянно хочу подержать их в своих руках. Я чувствовал, как бьётся её сердце. Её язык, одновременно острый и мягкий, сладкий привкус её губ. Мой член пульсирует от желания, требуя облегчения.

Я сделаю это, заберу её и покажу ей, какая жизнь будет со мной. Это единственный возможный вариант.

Развернувшись на пятках, я иду назад тем же путем, которым пришёл, но, завернув за угол, останавливаюсь как вкопанный. Астарот приближается. Ярость вспыхивает глубоко внутри, и я вижу всё сквозь красный цвет. Астарот появился здесь одновременно со мной, и мы сражались за Амару, когда я впервые увидел её. Я знаю, что он не равен мне в бою. Я должен был прикончить его в тот день, но Сверре остановил меня.

Он ходит развязно, его хвост двигается из стороны в сторону, его крылья шуршат. Он снова преследует её. Я в этом уверен. Ни один змай не пойдет сюда, если только он не хочет спариться. Ярко-голубой оттенок его чешуи кричит самкам, чтобы они посмотрели на него. Он преследует мою женщину. Он хочет бросить вызов мне?

Бросившись бежать, я расправляю крылья, приближаюсь и прыгаю. Я сжимаю кулак, опускаюсь и бью его по лицу. Он не готов к моей атаке. Когда я ударяю его, его голова откидывается набок, и он, спотыкаясь, падает на одно колено. Я не даю ему возможности перегруппироваться. Я ударил его другой рукой, затем развернул хвост и с разрушительной силой ударил его по ребрам.

— Оставь её в покое! — кричу я. — Она моя!

Кровь капает с губы. Он смотрит на меня и усмехается, затем его хвост размахивается и врезается в мои ноги. Я почти был сбит с ног. Спотыкаюсь назад, пока между нами не остается расстояние, я восстанавливаю равновесие и принимаю оборонительную стойку.

— Я преподам тебе урок, мальчик, — говорит Астарот.

— Попробуй, — шиплю я.

Он делает выпад. Я низко опускаюсь и взмахиваю кулаком, когда он подходит, ударяя его в живот. Он резко выдыхает, когда я поднимаю его тело, после удара, отрывая его от земли. Он расправляет крылья, пытаясь отлететь от очередного удара. Я взмахиваю хвостом и хлопаю им по его голове. Мозгосотрясающий удар. Я знаю, что после этого удара он увидит звезды. Он падает на землю и откатывается, когда я пытаюсь его затоптать.

Он встает на ноги, низко приседая. В ярости я бросаюсь вперед, не желая уступить ни на дюйм. Я знаю, что он здесь из-за неё. Он хочет её. Он хотел её, когда мы прибыли сюда. Как кто-то может не хотеть её? Она идеальная, красивая и потрясающая. Я вижу всё сквозь его махинации. Я не позволю ему приблизиться к ней.

— Хороший удар, — говорит он.

— Держись от неё подальше.

— От кого?

Он притворяется, что не понял, обращаясь со мной как с идиотом, что ещё больше выводит меня из себя. Как будто я не вижу правды! Мы кружим вокруг друг друга в поисках слабых мест. Любого признака слабости. Сзади меня кто-то кричит. Я не узнаю голос, и мне всё равно. Кто бы ни пришел, я разберусь с ними в том порядке, в котором они пришли, и уберу их всех с моего пути.

Я делаю короткие удары и финты, прощупывая его защиту. Он качается и уворачивается. Его крылья расправлены частично и назад, создавая отвлечение, иллюзию, чтобы обмануть глаза и помешать увидеть где его руки. Это трюк, который знает любой мальчишка. Это также отвлекает вашего противника от вашего хвоста, единственного самого смертоносного оружия, которое есть у змая.

— О ком ты? — снова спрашивает он. — Давай, Шидан, говори.

— Амара, — шиплю я.

— О, так это из-за неё? — Он кажется удивленным.

— Естественно из-за неё, — кричу я, бросаясь вперед.

Он уворачивается в сторону, когда я хватаю его. Я ловлю часть его рубашки, которая висит на нём. Прижав его к себе, мы оказываемся лицом к лицу. Я смотрю в его тёмные глаза.

— Я здесь не из-за неё, — говорит он. — Ты под действием биджаса. Борись с ним.

Я снова ударяю его в живот свободной рукой, прижимая его к себе, чтобы он не мог увернуться. Его глаза расширяются от шока, когда воздух вырывается из легких.

— Ты не получишь её! — я кричу, выпрямляя его за шею, пока он пытается согнуться пополам.

Я ударяю его о стену здания, разбивая ему голову.

— Отлично. — Он качает головой, чтобы прояснить ситуацию. — Я не хочу её.

— Лжец!

— Нет, Шидан. Чёрт возьми, подумай. Очисти голову, отбрось инстинкты.

Я пробую. Часть меня знает, что он говорит правду. Я стою посреди бушующего шторма. Я изо всех сил пытаюсь вспомнить своё имя. Единственная определенная вещь — это Амара. Она моя скала. Потянувшись к ней, я хватаюсь за неё и использую её, чтобы удержаться посреди ослепляющей песчаной бури, которая разрывает меня на части. Мысль о ней успокаивает меня, и туман рассеивается, а моя ярость исчезает так же быстро, как и пришла.

— Ты не получишь её, — говорю я, но моя уверенность угасла.

Он не хочет её. Как это может быть правдой? Он должен почувствовать всю глубину моего желания.

— Я не хочу её. — Он хватает меня за плечи, отталкивая назад, пока я не оказываюсь на расстоянии вытянутой руки.

— Тогда почему ты здесь? — подозрительно спрашиваю я, но буря внутри утихает, туман рассеивается.

— Здесь, это где? — он спрашивает. — Я иду на главную площадь, э-э, поговорить с Розалиндой, — улыбается он, и чешуя на его лице светлеет.

Глядя на него, я ищу любой намек на ложь. Что-то есть, но я не думаю, что это связано с Амарой. Наконец я отступаю.

— Хорошо, — говорю я, расправляя плечи и расслабляя кулаки.

Астарот склоняет голову набок, потирая челюсть. Он тяжело дышит, из уголка рта сочится кровь. Его темные глаза смотрят, пока я не чувствую себя некомфортно, и мне теперь хочется ударить его снова.

— Она та самая, да? — он спрашивает.

Я скорее отвожу взгляд, чем отвечаю. Он хмыкает, затем обнимает меня за плечи.

— Я понимаю, — говорит он. — Сколько тебе лет, Шидан?

Я сбрасываю его руку и отхожу.

— Ты о чём?

Он подходит и идёт рядом со мной незваный и нежеланный. Вместо того, чтобы начать новую драку, я просто игнорирую его.

— Ну, это имеет большое значение, — говорит он. — Видишь ли, если ты так молод, как я думаю, ты был даже не в подростковом возрасте, когда грянуло опустошение?

Я посмотрел на него через плечо, и он кивает, как будто я рассказал ему всё, что ему нужно было знать.

— Да, так и думал.

— Почему бы тебе не оставить меня в покое? — я требую.

— Потому что, прямо сейчас тебе нужен друг, — говорит он. — И мне нравится раздвигать границы. Ты думаешь, я не чувствую желания убить тебя? Поверь мне, я чувствую. Я искушаю себя, ставлю себя в такие спорные ситуации и сталкиваюсь с этим лицом к лицу. Рано или поздно я справлюсь с биджасом, и тогда он больше не будет меня беспокоить.

— Ты сумасшедший, — говорю я.

Он пожимает плечами и улыбается.

— Может быть.

— Уходи.

— Да не, я не могу.

Каждая клеточка меня хочет ударить его достаточно сильно, чтобы стереть эту улыбку с лица, чтобы он никогда больше не использовал её. Это желание настолько сильное, что по моему позвоночнику пробегает дрожь, а руки сжимаются в кулаки. Я взглянул на него через плечо. Он идет с развязностью и уверенностью, которые меня дико раздражают. Желание уничтожить его кипит на грани моего контроля, готовое вылиться в ярость.