Глава 13

Лилит

На следующий день, идя в свою квартиру, беру телефон и вижу, что два последних сообщения, которые я отправила ему во время обеденного перерыва, так и остались без ответа.

Я: В городе состоится концерт игры на фортепиано при свечах, который, думаю, тебе бы понравился.

Я: Я увидела в интернете платье, и концерт был бы идеальным случаем, чтобы его надеть. Только не уверена, какого цвета купить лесного или шалфейного.

Может быть, это немного жалко, что я пишу тому, кто не отвечает, особенно когда сообщения такие обыденные. Но это дает мне ощущение связи с ним, хотя уверена, что он все еще следит за каждым моим шагом.

Я: Я хочу приготовить на ужин спагетти «aglio e olio», если хочешь присоединиться. Не могу обещать, что это будет так же вкусно, как то, что ты готовишь, но я постараюсь.

Отправив последнее сообщение, я издала полу-смешок. Он никогда не принимал моего предложения, но я не оставляла попыток. Честно говоря, он, наверное, уже знает, что я собираюсь приготовить это блюдо, ведь вчера я купила все ингредиенты для него.

Я не прекращаю попыток выманить его из тени. Ходила по квартире практически голой, покупала на его деньги нижнее белье, трахала себя пальцами, стонала его имя в надежде, что он снова застанет меня врасплох.

Можно сказать, что в своем отчаянии я пошла на крайние меры.

Но он так и не оставил мне ни одного письма. Я, мягко говоря, разочарована. Мне грустно. Я скучаю по нему.

Я: А после ужина можем посмотреть «Призрачного гонщика», и тогда ты скажешь мне, правда это или вымысел.

Мое сердце замирает, когда телефон вибрирует в руке.

Летум: Вымысел.

Улыбка, расплывшаяся на моем лице, растягивается от уха до уха. Спустя три месяца он отвечает, одним словом. Наконец-то.

Детский восторг охватывает меня при виде его имени на экране. Я не могу контролировать бабочек, которые оживленно порхают в животе.

Я: Для меня это факт, пока ты не придешь и не убедишь, что это вымысел.

Летум: Скоро, моя Лилит.

Самое странное в прошедшем месяце то, что с каждым днем я чувствую себя все ближе к Летуму. Не физически, конечно. И не потому, что я поняла метод его безумия. А потому, что в глубине сознания, под поверхностью ряби воды, сидят кусочки информации, и время от времени я вижу, что там написано.

Почему-то я могу с полной уверенностью сказать, что у Летума черные, как у ворона, волосы и белые глаза. Так же уверенно могу сказать, что у него есть ямочка на подбородке, густые завивающиеся ресницы и короткий горизонтальный шрам на щеке. Не знаю, как я это поняла, но на эти простые факты я готова поставить все.

Я готовлю ужин на двоих. К всеобщему удивлению, он не приходит. Ест ли смерть (что-то кроме меня)? Скорее всего, нет.

Он не должен был отвечать на мое сообщение, ведь теперь я тоскую по нему еще больше. По его прикосновениям, его голосу, его вкусу.

Деревянный пол доставляет приятный дискомфорт, когда я сижу перед ящиками в своей спальне. Последний раз я открывала ящик со всеми его записками и дополнительными подарками три месяца назад.

Со стола на меня смотрит розовая лилия, стоящая в бокале. Старгейзер — так называют ее ботаники. Из всех видов лилий, которые он мне приносил, Старгейзер — моя любимая. Розовые пятна цветка словно освещают мою тусклую комнату. Этот яркий цвет полная противоположность и Летуму, и мне. Он символизирует процветание и изобилие.

Все лилии нашли свой дом в моей квартире. Если они не цветут, впитывая воду, то висят на веревке вверх ногами. Если растение засохло, это не значит, что оно не может быть красивым.

Слишком слабая, чтобы сдерживаться, я хватаю телефон и отправляю еще одно сообщение.

Я: Я скучаю по тебе, Летум. «Скоро» — мне мало.

Я смотрю на зеленое смс, ожидая, что появится серое, но ничего не приходит.

Вздохнув, я пытаюсь подавить свое разочарование. Два сообщения не означают, что он придет. Как и две лилии.

Я обхватываю пальцами металлическую ручку ящика и пытаюсь его открыть. Когда он не поддается, я прилагаю гораздо больше усилий, чем нужно, и весь ящик падает мне на колени, рассыпая по полу коричневые письма.

Я моргаю.

Моргаю еще раз.

Весь ящик до краев заполнен свернутыми пергаментами. Не как старые письма, в аккуратном порядке. Они лежат в коробке с безделушками, буквально в каждом уголке.

Я хватаю первое попавшееся под руку письмо и читаю его с затаенным дыханием.

С тобой я чувствую себя живым.

Это новое письмо. Новое. Он никогда не писал этого раньше.

Достаю еще одно.

Купи платье цвета лесной зелени. Оно подойдет к твоему цвету кожи. Хотя, что бы ты ни надела, у меня не перехватывает дыхание.

Уголки губ приподнялись, и глубокий румянец окрасил щеки. Все это время я думала, что он старается держаться на расстоянии и не замечать меня.

Раз уж ты рассказала мне о своем дне, я расскажу о своем.

Сегодня я наблюдал, как потусторонняя душа улыбалась, глядя на цветок. Хотя сердце мое жадно, ведь я хочу, чтобы она улыбалась мне.

Глупые слезы наворачиваются на глаза. Я вытираю их, прежде чем они успевают упасть на бумагу, и беру другое письмо.

Небеса не сравнятся с твоей красотой.

Достаю еще одно письмо.

Каждый день я наблюдаю, как ты растешь, и не могу нарадоваться.

И еще.

Ты почти у цели, любовь моя. Еще немного, и мы будем вместе целую вечность.

Затем другое.

Ты права. Если бы я пил кофе, то я взял бы черный.

Одно за другим я разворачиваю письма и пытаюсь вытереть слезы. Мне кажется, что я не могу дышать, но не потому, что мне больно, а потому, что это то, чего мне так не хватало. Он — это то, чего мне не хватало.

Все это время я думала, что авария самое худшее, что могло со мной случиться, и хорошего в ней ничего нет. Но в глубине души я знала, правда всегда знала, что принадлежу смерти. Мир живых не предназначен для меня. Несмотря на ту жизнь, которую я вела до аварии, я не чувствовала себя по-настоящему живой. Что-то всегда было не так.

В ящике, набитом кучей пергамента, вижу что-то черное. Я роюсь в письмах, пока мои пальцы не обхватывают нечто мягкое и пушистое.

С губ срывается всхлип, когда я вытаскиваю и заглядываю в разноцветные глаза чучела. Черный мех, белые лапки, асимметричная белая полоса от шеи до живота. Рэйф. Летум сделал игрушечную собаку, которая в точности похожа на моего щеночка.

На этот раз, когда слезы падают, я не останавливаю их. Утыкаюсь лицом в игрушку и плачу.

Чем я заслужила внимание Летума? Как получилось, что самый чуткий, заботливый и внимательный человек, которого я когда-либо встречала - это смерть?

Что-то мягкое ударяет меня по голове. Я вдыхаю и отвожу взгляд от Рэйфа, успевая увидеть, как письмо падает мне на плечо.

Сердце заколотилось в груди от пьянящей смеси волнения и нервов, когда я разворачиваю его.

Если скоро для тебя не так быстро, то найди меня сама, мой ночной монстр.

Я дам тебе подсказку: чтобы закончить, нужно вернуться к началу.

Я хмурюсь. Что он имеет в виду? Неужели он наконец-то позволит мне увидеться с ним? Что значит «начало»? Я родилась в больнице в двух городах отсюда, но больница не самое романтичное место для воссоединения. Хотя, наверное, ему там проще, если он собирает души.

И как понять «закончить»? Не может же он иметь в виду, что наши отношения закончатся.

Когда я смотрю на письмо, меня осеняет понимание. Я знаю, где его найти. Достаю свой телефон и отправляю ему слова, которые он мне твердил.

Я: Я иду за тобой.

Я бегу по лестнице к своей машине. Едва дышу. Едва ли могу здраво мыслить. Ослеплена мыслями о нем. Он наконец-то разрешил увидеть себя. Неужели.

Городские огни исчезают, когда я выезжаю на дорогу, ведущую в лес. Луны нигде не видно, она скрыта под злобными облаками.

Все это время он заставлял меня посмотреть в лицо своему прошлому и преодолеть то, что меня сдерживало. Он избавился от Эвана не за то, что тот поднял на меня руку, а за то, что он меня сдерживал. Смерть оставила мне письма не только для того, чтобы я стояла, но и для того, чтобы мои ноги двигали меня вперед.

Под ребрами сердце стучит и поет от предвкушения, страха и волнения. Я избегала этой дороги с момента аварии, отказываясь ехать в родительский дом Эвана только потому, что всю улицу преследуют воспоминания о той ночи. И все же сейчас, мчусь к ней.

Может быть, я еще не готова встретиться с этим местом. Не думаю, что когда-нибудь буду. Но я не готова проехать мимо.

Я сбавляю скорость, и тревожные твари заползают мне на шею, когда я приближаюсь к месту, где заживо сгорела моя сестра. Тут же хватаюсь за ожерелье, напоминая себе, что Летум будет там.

Дерево выглядит так невинно, стоит на обочине дороги на крутом повороте. Никто не догадается, что оно убило людей. Хотя, наверное, виноват случайный прохожий, а не дерево, которое просто пытается расти.

Я съезжаю на обочину, оставляя свет фар направленным прямо на дерево и стоящего перед ним человека в капюшоне. На секунду все замирает. Мир вокруг меня не существует, кроме него. Потом все пролетает мимо, и я бегу к нему, топча траву и опавшие листья.

Он не шевелится, пока я стою перед ним, затаив дыхание, чтобы он не услышал, как я дышу. Все мое существо замирает, когда я смотрю в пространство под его капюшоном. Ямочка на подбородке. Мягкие, податливые губы. Смертельно острая челюсть. Высокие скулы. Все они затенены, но немного освещены светом фар.

Я задерживаю дыхание, когда тянусь к его капюшону. Впервые он не останавливает меня, когда провожу пальцами по мягкому хлопчатобумажному краю. Стягиваю материал с его лица и почти отшатываюсь назад от его красоты. Он точно такой, каким я его себе представляла: волосы цвета воронова крыла и густые черные ресницы, расходящиеся веером по белым глазам без зрачков, которые видят все.

Сердце словно замирает, и все возвращается ко мне, перегружая мои чувства настолько, что я едва не падаю. Я знаю его. Я знаю его как свои пять пальцев. Почти каждую ночь он помогал мне сбежать, втягивая в пространство между снами, чтобы поговорить. Его спальня, лес, пляж — во всех этих местах я бывала сотни раз. Тысячи раз я смотрела в его глаза, и каждый раз таяла.