Глава 10

Летум 

Она думает, что я ее бросил.

Я никогда этого бы не сделал.

Она думает, что я вычеркнул ее из своей жизни.

Я скорее отправлю себя в загробный мир, чем сделаю это.

Каждую ночь в течение последних трех недель я сижу у ее кровати и смотрю, как слезы просачиваются в подушку. Она прижимает ее к груди, разрывая свое сердце, заливая ночь своими печалями. Это самая жестокая битва, - сидеть и смотреть. Мне приходится останавливать себя, чтобы не отнять подушку и не прижать Лилит к себе, чтобы ее слезы впитались в мою душу.

Мое мертвое сердце разрывается на части каждый раз, когда я вижу ее. Глаза моего прекрасного ночного монстра наполнены болью и тоской, в них больше нет той пустоты, в которой она исчезала.

Мне слишком тяжело смотреть на то, как она увядает, но знаю, что это необходимо. Она должна преодолеть это, чтобы мы оба знали, что она принимает меня целиком и полностью. Ее глаза должны открыться, и она должна вспомнить. Это единственный способ двигаться вперед.

Я хочу быть для нее всем. Так и будет. Она ни в чем не будет нуждаться и проживет вечность рядом со мной. Моя Лилит больше никогда не будет одинока, потому что мы будем рядом друг с другом всегда. Моя идеальная пара. Она мой ночной монстр.

Не в силах смотреть на страдания, я продолжаю писать ей. Обещаю, что никогда не оставлю ее, напоминаю о ее силе и красоте. Она не замечает, что кухонные шкафы не опустели, хотя она не ходила в магазин уже три недели. Не заметила она и того, что ей ни разу не понадобилось убираться в квартире.

Я сказал себе, что оставлю в ее покое, лишь бы она выздоровела, но я сам слабак.

Она не понимает, как сильно меня привязала к себе. Она ослабляет каждую частичку меня, от этого я хочу стать кем-то другим, а не просто смертью.

Лилит глубоко вздыхает, облокачивается на руль и пускает одинокую слезу. Последние три дня она каждый день плакала на работе. Возможно, Лилит моя самая большая слабость, но ее слезы убивают саму Смерть. Мне постоянно приходится останавливать себя, чтобы не смахнуть их, не целовать ее до потери сознания, пока она не забудет о будущем, прошлом и настоящем. Пока она не будет думать лишь обо мне.

Я хочу, чтобы моя буря была не просто облаками. Я хочу, чтобы она была молнией, раскалывающей деревья. Громом, который последует за ней, сотрясая дома и заставляя детей кричать в своих кроватях. Ее назвали в честь Матери демонов, и она будет процветать.

Лилит вытирает с щеки слезы и выпрямляется. Она выпячивает подбородок, словно притворяясь, что не плакала.

Моя лилия начинает цвести. Это самое чудесное зрелище.

Двигатель заурчал, и я наблюдаю с пассажирского сиденья, как она выезжает с рабочей парковки и направляется в противоположную от дома сторону.

— Куда собралась, мое ночное чудовище? — спрашиваю я, хотя она не слышит.

Здания редеют и сменяются соснами и кустами. Минуты пролетают за минутами, мы все дальше удаляемся от города, пока она не сбавляет скорость и не сворачивает на кладбище.

Ох. Маленький цветочек пришел попрощаться.

Она выключает зажигание, но не выходит из машины, а просто смотрит вперед, словно сомневаясь в своем решении. Я провожу ладонью по ее щеке в тщетной попытке заставить сделать то, что она должна.

Я буду ждать ее всю жизнь. Но хочу завладеть ею как можно раньше.

Моя полуночная буря крутит кольцо, которое я ей подарил, и дергает за ожерелье, словно проверяя, на месте ли оно. Я не могу понять, что она чувствует, когда смотрит на украшение; видит ли она в нем силу или слабость.

Она открывает дверь и идет к могилам, скрытым за линией деревьев. С тех пор как она очнулась от комы, ее нога не ступала на кладбище Миллард. Она ни разу не попрощалась с сестрой и не посетила могилу родителей. Когда Эван умер, она отказалась следовать за катафалком к месту упокоения.

Лилит поднимает голову, перешагивая через опавшие листья, и, тихонько фыркая, идет к трем надгробиям. Не обращая внимания на мокрую траву, она опускается на землю между могилами мамы и сестры. Я опускаюсь на землю перед ней.

Птицы щебечут, заполняя тишину. Ее губы кривятся, словно она пытается найти нужные слова.

— Привет, — шепчет она. В воздухе повисает тишина, а за ее глазами проносится тысяча слов. — Давно не виделись, — она смеется, глядя на землю, и качает головой. — Не то чтобы я была занята, я... — она поднимает глаза и смаргивает слезы, — я просто через многое прошла.

Земля вокруг вибрирует, и стоическая тишина покрывает кладбище. Врата в загробный мир открылись, чтобы ее услышали потусторонние духи.

— Твоя семья здесь, любовь моя. Скажи, что хочешь.

Она скрещивает ноги, не подозревая, что собрала аудиторию.

— Простите, что я не пришла раньше, — отказавшись от борьбы, она позволяет слезам свободно течь по лицу, ковыряя кожу вокруг ногтей. — У меня нет уважительной причины. И мне очень жаль. Я знаю, что вы не разочаровались бы во мне. Просто... — она подавила всхлип. — Это так чертовски больно.

— С тех пор как я очнулась в больнице, я не позволяла себе чувствовать боль от вашей потери. Я оплакивала. Скорбела. Но никогда не чувствовала. И теперь, почувствовав, не могу дышать, — все ее тело содрогается. Это просто сокрушает меня. Хочу обнять ее, дать знать, что я рядом, и она не одна. Но именно по этой причине мне пришлось отступить. Она должна сделать это одна. — Я не могу дышать, зная, что вас больше нет. Вы никогда не вернётесь. И я ненавижу это.

Она вытирает слезы тыльной стороной ладони и прислоняется лбом к надгробию Далии.

— Я очень скучаю по тебе, и без тебя я сама не своя. Я пыталась отправиться к тебе. Правда. Так старалась, Дал. Хотя знала, что ты этого не хочешь. Я не была готова сказать «прощай». Ты все время мне виделась. Знаю, что ты нуждаешься в прощании так же, как и я, — слезы текут у нее по губам, но она не вытирает их. — Я не хотела смириться с тем, что ты ушла навсегда. Я знала, что тебя нет в живых, но гналась за мечтой, что мы воссоединимся, и только так я смогу обрести свое счастье. Но на самом деле это не тот финал, который мне нужен.

Мой цветочек не просто распускается, он расцветает. Безмерная гордость и радость разрезают мою печаль. Скоро мы будем вместе.

— Вы с мамой и папой хотели бы, чтобы я жила. Но я не могу. Не могу просто жить дальше и забыть о тебе. Прости, просто не могу, — она качает головой. — Вместо этого, ради тебя, я выживу, — Лилит проводит пальцами по волосам и тяжело вздыхает. — Я выживу по-своему. Буду расти, еще не знаю, как. Но буду, обещаю тебе.

Я с любопытством разглядываю ее, когда она снимает золотое кольцо. Она долго смотрит на него, пока слезы не высыхают и солнце не садится. Слабая улыбка окрашивает ее губы. Я хочу поймать блеск в ее глазах и поместить его в укромное местечко.

— Дал, я встретила кое-кого, — она хихикает, как будто ее сестра стоит рядом с ней, живая и здоровая. — Ну, вообще-то, он встретил меня. Ты тоже с ним знакома, — она расставляет ноги и прислоняется спиной к надгробию. Ее глаза сияют ярче, чем раньше. — Сомнительный тип, но думаю, что он бы тебе понравился. Путь к твоему сердцу всегда лежал через красивые вещи, и он их творит.

Ее мягкая улыбка слегка меркнет, но все же она говорит так, как будто правда разговаривает с сестрой.

— Ох, и Эван умер. Тот парень, о котором я тебе рассказывала, забрал его. Сначала я злилась, но теперь понимаю, что смерть естественный ход жизни, — Лилит вздыхает. — Эван в итоге стал козлом, но не в этом дело. Авария сломала и его.

Солнце опускается за горизонт, а она все еще продолжает разговаривать с сестрой, рассказывая ей о том, что случилось с их друзьями, о работе в кафе, о своей маленькой квартирке и о том, каково жить без своей второй половинки.

Когда только луна освещает путь, она целует верхушки всех трех надгробий и возвращается к машине.

Я сказал себе, что буду ждать ее не меньше месяца. Прошло три недели, но она еще не готова, ее душа закрыта.

Ей нужно пространство для роста и исцеления. Но я дал своей темной любви обещание: она получит вознаграждение, если будет хорошо себя вести.

А я никто, если не выполню его.