Эпилог

Уэст

Все в зале окаменели, когда музыка зазвучала громче, наши глаза были прикованы к танцу Лили, её лицо искажено от боли, руки протянуты к Зигфриду, который потянулся к ней. Она прощалась, делая крошечные шажки назад на пуантах, когда лебеди сомкнулись вокруг неё. Единственный свет во всём театре был позади неё, лицо Лили погрузилось в тень, когда она потянулась к свету, но лебеди окружили её. Музыка нарастала. Она исчезла. Свет погас.

Я ахнул, шокированный собственными эмоциями, когда мои глаза вспыхнули. А затем театр взорвался аплодисментами.

Мы все уже стояли на ногах, когда свет снова зажегся, а занавес снова раздвинулся. Труппа вернулась на сцену, грациозно кланяясь. Лили была впереди, одетая в свой прекрасный костюм с драгоценными камнями на белом корсете и головном уборе из перьев. Нога была вытянута перед ней, одна рука в сторону, а другая обвилась вокруг талии, когда она низко поклонилась. Было так громко, что я не мог слышать Мэгги, когда она повернулась ко мне с улыбкой на губах и прокричала что-то неразборчивое со слезами на щеках. Я повернулся и снова посмотрел на сцену. Вернув своё внимание Лили.

Мы сидели в первом ряду, поэтому я видел её слёзы, изогнутые от эмоций брови, когда она снова поклонилась и обвела рукой танцоров, стоявших позади неё, затем поклонилась Блейну, который ответил ей тем же. Они помахали толпе, и он увёл её со сцены, когда занавес закрылся, снова заставив моё сердце бешено биться.

Я посмотрел вдоль ряда сидений. Роуз вытирала глаза, а Патрик и Купер благоговейно таращились на сцену с восхищением и изумлением. Мэгги покачала головой, прижав пальцы к губам и глядя на сцену огромными глазами. Лили и Блейн вышли к занавесу, и аплодисменты, перешедшие в глухой рёв, раздались снова. Лили низко поклонилась и снова повернулась к Блейну, улыбаясь и плача. Ещё раз поклонившись и помахав рукой, они в последний раз покинули сцену.

В тот момент моё сердце было так полно гордости и благоговения, что я не знал, смогут ли мои рёбра вместить его. В зале зажегся свет, и мы направились к боковому входу за кулисы, в то время как остальная толпа направилась к выходу.

Лили высунула голову из-за занавеса и помахала нам рукой, и я взбежал по ступенькам, подхватил её на руки, закружил и прижался губами к её губам. Она отстранилась и засмеялась, обняв меня за шею и прижавшись губами к моему уху. Этот звук был абсолютной радостью.

— Я никогда в жизни не видел ничего более удивительного, Лил.

Она крепче сжала руки, стерев любую маленькую пропасть, которая существовала между нами.

— Мне кажется, что я могу летать.

Я закрыл глаза.

— Ты можешь. Я видел, как ты делала это сегодня вечером.

Я поставил её на пол, и она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать меня, прежде чем обошла группу, смеясь и обнимая их, пока я наблюдал за этим с расстояния нескольких футов.

Я не заметил Блейна, пока он не оказался возле Лили.

Все замерли, когда он приблизился, напряжение повисло между нами. Мои кулаки сжались, улыбка исчезла. Если он даже подумает о том, чтобы испортить эту ночь для Лили, я причиню ему много боли.

Но он только улыбнулся Лили с оттенком сожаления.

— Поздравляю, Лили. Ты была самим совершенством. Это большая честь для меня. — Он поклонился ей.

Её щёки вспыхнули, глаза метнулись ко мне, чтобы разделить удивление.

— Спасибо, Блейн.

— Это чистая правда.

Я сделал шаг вперед, прищурив глаза, и Блейн повернулся, чтобы уйти, посмотрев на меня.

— Уэст, — сказал он, проходя мимо.

Я скрестил руки на груди.

— Блейн.

Мэгги была единственной, кто остался невозмутим. Она схватила Лили за руку и засияла.

— Это было самое прекрасное, что я когда-либо видела за всю свою жизнь.

Лили схватила Мэгги за свободную руку.

— Я так рада, что ты была здесь. — Она оглядела всех нас. — Все вы. Огромное спасибо. Я ждала этого вечера с тех пор, как была маленькой девочкой, и то, что вы все здесь, чтобы разделить его со мной, многое значит для меня.

— Мы бы никогда этого не пропустили, — сказал Купер и притянул её в объятия.

Патрик подтолкнул меня локтем и протянул букет, который я купил для неё, но забыл.

Я подошёл к ней и протянул букет розовых, белых и персиковых пионов. Взяв их, она сделала шаг вперед.

— Я так горжусь тобой.

Она дотронулась до моей щеки со слезами на глазах.

— Спасибо.

— А теперь давайте выпьем! — воскликнул Купер, и все засмеялись.

Лили усмехнулась, прижалась ко мне и вытерла слезу.

— Без меня. Мне нужно немного отдохнуть. Но вы, ребята, развлекайтесь.

— Я доставлю тебя домой в целости и сохранности. — Я сжал её, а она обвила рукой мою талию и улыбнусь мне.

— Я знаю, что так и будет. Позволь мне только сбегать переодеться, и можем отправиться домой.

Я поцеловал её в лоб, прежде чем отпустить. Лили направилась в раздевалку и вернулась через полчаса с тщательно вымытым лицом и сменив балетную пачку с перьями на леггинсы, туфли без каблуков и свитер. Мы вышли из театра группой и направились к метро, чтобы вернуться домой с Лили в обнимку, оба тихие и довольные, мы наблюдали за нашими друзьями. Но расстались со всеми у входа в «Habits», попрощавшись и поблагодарив, прежде чем пройти несколько кварталов до нашего дома, подняться по лестнице и добраться до моей квартиры.

Внутри было тихо, когда она поставила сумку, а я снял куртку.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я наконец.

Её глаза блестели, улыбка всё ещё полна удивления.

— Удивительно. Превосходно. У меня болят ноги, стопы сводят судорогой, но мне всё равно. — Она обняла меня за талию и приблизила своё лицо к моему.

— Массаж ног? Горячий душ?

Она мурлыкала, но всё ещё улыбалась.

— Да, пожалуйста.

— Но сначала... — я сунул руку в задний карман и вытащил письмо.

Она с любопытством взяла его, и её лицо вытянулось от удивления, когда она увидела фирменный знак Колумбийского университета на конверте.

— О боже, Уэст.

Я только улыбался.

Лили торопливо вынула письмо, широко раскрытыми глазами пробежалась по нему, прежде чем посмотреть на меня с розовыми щеками.

— Ты прошёл, — выдохнула она.

— Я прошёл.

Она вскрикнула и бросилась ко мне в объятия.

— Я знала, что ты это сделаешь. Просто знала это.

Я прижал её к себе, взял на руки и некоторое время наслаждался тем, как она ощущалась в моих объятиях, и наслаждением на её лице.

— И теперь у меня есть всё, чего только можно пожелать.

Поцелуй, который я ей подарил, был подтверждением того, что это правда.