ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Букер смотрел на сигарету в дрожащих руках. Он старался не смотреть на разбитые костяшки. Кровь текла по безымянному пальцу медленной струйкой.

Он пришел к их дому в болоте, но теперь не знал, что делать. Фрэнк взглянул на него и указал на подвал, чтобы никто не видел, что случилось. Наверное, к лучшему.

Никто не должен был увидеть его костяшки или изорванную рубашку. Им не нужно было видеть его спутанные волосы, обычно старательно уложенные назад, или кровожадный взгляд. Он давно так не бился.

Он почти стыдился признавать, что скучал по этому.

Он поднял сигарету к губам, затянулся и медленно выдохнул. Его легкие сдавило. Дым вырвался парой облачков, недоделанные круги опускались вяло на землю.

Проклятье.

Что он наделал?

Кожа на его костяшках кровоточила от того, сколько раз он ударил пастора. Снова и снова, хоть он молил о пощаде.

Он поднял ладонь, заметил, как сильно она дрожала. Он не мог даже поднести сигарету ко рту. Он был разбит.

Что он сделал? Еще и с чертовым пастором?

Он бросил сигарету и растоптал. Он опустил голову на ладони, встал на колени. Он дрожал как лист в бурю, но не мог прекратить.

Это был не он. То существо, радующееся запаху крови, смеющееся от боли других людей. Он оставил ту жизнь давным-давно.

Букер так гордился тем, что оставил прошлое на глубине, и что зверь не вылезет из могилы.

Но он вылез.

Каждый раз, когда он закрывал глаза, он видел отползающего пастора. Он видел, как его глаза почти выпадали из головы, и следы его ногтей на полу. Мужчина лепетал, когда татуировки сорвались с Букера как призраки.

Змеи сползли с его тела, десять змей шипели и двигались по ступенькам. Пауки поднялись с его спины, спустились по его плечам и груди. Цепи гремели. Орлы кричали, перья взлетали в воздух. Лев ревел вдали, звук вырывался из груди Букера, он стал смесью мужчины и монстра.

Пастор сорвался, когда Букер только показал себя. Чудище внутри него било кулаком по лицу мужчины снова и снова. Снова и снова.

Священник плюнул в него кровью и слюной, попал на рваную рубашку и грудь Букера.

— Ты только доказываешь, что она одержима. Маленькая девочка, как она, никогда не стала бы твоей шлюхой.

Он сорвался.

Татуировки на его черепе, скрытые его волосами, о которых никто не знал, отделились от кожи. Два рога поднялись, озаренные солнцем, падающим сквозь витражи.

Пастор перекрестился и пытался убежать.

— Демон, — пробормотал он.

Тогда Букер так себя и ощущал. Он хотел уничтожить мужчину, убить его и ощутить его кровь на своих ладонях, знать, что он больше не тронет Ирен.

Он выдохнул судорожно, посмотрел на сигарету, дымящуюся на полу. Он почти жалел, что потушил ее. Он мог так поджечь весь дом и его. Может, было бы не так плохо это сделать.

Сколько раз ему доказывать, что он — не монстр? Сколько раз он будет близко к убийству или завершению работы, пока его не вернут на землю? Он так устал быть этим зверем, который хотел ранить и убивать.

Он не слышал, как открылась дверь его комнаты, но уловил тихие шаги и увидел край белой юбки. Ткань собралась на земле, девушка опустилась на колени перед ним.

Букер не хотел, чтобы она приходила сюда. Не когда он был таким. Он не хотел, чтобы она видела его в гневе, с кровью на руках и виной, терзающей его.

Если она тоже подумает, что он — монстр, он не выдержит.

Юбка подвинулась на полу, она коснулась его предплечий. Нежные пальцы, она будто никогда в жизни не трудилась. Она погладила его руки, добралась до ладоней.

Он позволил ей убрать ладони с его лица. Он снова поразился тому, какими маленькими были ее ладони по сравнению с его. Как просто они умещались в его, словно маленькие птички, которых он мог укрыть от мира.

Вдруг он посмотрел на нее. Он хотел увидеть страх в ее глазах, понять, что он был один. Букер долго выживал так, не важно, если кто-то еще так думал. Монстры жили в тенях мира. Это было его место.

Он избил священника в доме Бога.

Было неправильно, что она трогала его ладони в крови незнакомца. Но она не вздрогнула, не посмотрела на его лицо. Ирен глядела на его ладони, нежно провела большими пальцами по засохшим костяшкам.

— Ты не должна меня трогать, — хрипло прошептал он, ощущая, что вот-вот разобьется.

Она не ответила. Она подняла его ладони к губам, нежно целовала кончики его пальцев.

Она не знала, что делала с ним. Простое прикосновение, миг, когда нежные губы задевали ладони, что были оружием…

Букер не знал, что делать.

— Ты спас меня, — прошептала она. — Спасибо.

— Я не…

— Ты спас, — перебила она. А потом посмотрела на него со слезами, лишившими его сил. — Ты не монстр, Букер. Ты — ангел, который забыл, что у него еще есть крылья.

Она встала и оставила его в подвале одного. Его костяшки болели, он был раздавлен.

Но впервые за годы на душе было немного легче.