– Ай-А-А!.. Не-Е-Е-т!.. А-А-АЙ-А!.. – вытаращив глаза и мотая головой, вопит Анна, явственно осязая, как внутри заднего прохода распускает свои ярко-алые лепестки пурпурный цветок обжигающей боли.
Женщина каждой клеточкой трепещущей плоти ощущает рельефные бугорки толстенного фаллоса. Невыносимо мучительно растянув сфинктер, орган с трудом проталкивается в дырочку. Когда живот негра коснулся зада, полностью забив свой чудовищный хер в максимально растянутый анус, Анна, не сдерживая себя, орёт в полный голос. Слёзы непроизвольно брызнули из глаз, и скатываются по пунцовым щекам, капая на помост. Женщине кажется, что она насажена на раскалённый пульсирующий кол, проникающий в самое сердце.
Как только орган чёрного горбуна целиком скрылся в заднице вопящей писательницы, послышались первые густые, утробные звуки барабанов. Они смешиваются в постепенно нарастающий гул. И, словно повинуясь этому завораживающему ритму, огромный бугристый член начал покидать мучительно-растянутый задний проход. Извлечение шишкастого монстра не менее болезненно, чем вторжение. Перевитый венами фаллос истязает, мучительно раздражая стенки кишки и особенно, побелевший от напряжения, сфинктер. Анне представляется, что изнывающее нутро выворачивают наизнанку. Негр вытянул большую часть страшного орудия. Оставил в заднице только головку – и в такт барабанному ритму в ту же секунду вонзил дьявольский уд до упора. Новый пронзительный вопль разносится под сводами зала. Женщина предполагала, что анальный секс – больно, но даже не догадывалась, что это может быть так отчаянно СТРАШНО. Анне кажется, она чувствует каждую клеточку в разрывающейся попе, и эта каждая клеточка вопиет, омываясь новыми волнами невыносимой, мучительной боли. Горбун, повинуясь нарастающему ритму барабанов, увеличивает темп, вбивая каменный кукан в изнемогающий анус. Вперед-назад, вперед-назад, словно механический поршень, не зная усталости, всё быстрее и сильнее.
– А-А-А! хватит, больно-О-О! не могу больше-Е-Е!..
Анна голосит что есть силы, изнемогающее тело сотрясается под мощными ударами горбуна, бархатный голос срывается в визг...
Служительница культа, стоя на коленях рядом с писательницей, ласково поглаживает несчастную по спине. Её тихий вкрадчивый голос нашёптывает в самое ухо:
– Смотри, Ann, смотри и запоминай себя, – и жрица, не давая опуститься, насильно поднимает и больно удерживает голову за волосы.
– Священная боль очистит твою мятежную душу, только так ты сможешь обрести свободу4, принять и познать Асмодея.
Анна видит в зеркале болезненные гримасы, исказившие лицо ещё совсем недавно такой гордой и самоуверенной дамы. Слёзы размазали тушь и грязные ручейки стекают по пылающим, словно в горячке, щекам.
Вот так, безжалостно, на сухую, чёрное животное жестоко и самозабвенно содомирует Анну. Женщина натужно мычит, ревёт и мотает головой, словно пытается отмахнуться, отогнать от себя эти непрекращающиеся терзания. Писательница осознаёт, что ещё чуть-чуть, и уязвлённый анус, не выдержав пытки, лопнет, треснет, порвётся...
Насилие продолжается, прошло семь бесконечных минут, и ритм барабанов достиг своего апогея. А горбун, словно механическая кукла, уже на полном ходу влетает своим могучим, изуродованным органом в задний проход обезумевшей от боли пленницы.
Благодаря выпитому перед церемонией снадобью, Анна не теряет сознания, но особенно остро чувствует физически ВСЁ, что с ней вытворяют. Опьянённый похотью калека полностью выдёргивает член из развороченной дырки, и, не давая сомкнуться, тут же всаживает до предела. Анна прерывисто дышит, она уже не может кричать и только тяжело стонет, натужно подвывая при каждом новом дюжем толчке. Голова женщины в зеркале дёргается, лицо искажено мучительной гримасой – Анна больше не узнаёт своё отражение. Негр отрешённо, словно войдя в транс, продолжает беспощадно содомировать ополоумевшую от пытки жертву. Раскалённый уд терзает, выворачивает и снова сокрушает растраханный задний проход.
Анна даже в страшном сне не могла себе представить, что её девственная анальная дырочка будет принимать в себя такое – монстра чудовищных размеров. А он долбит и долбит: проникает до самого желудка, растягивает прямую кишку и выворачивает наизнанку, вызывая каскад невыносимых мучений. Женщине кажется, что эта пытка продолжается уже целую вечность, а плод этих страданий – нарастающая боль. Но вот последняя песчинка фатальных часов падает в колбу, гулко бухает гонг, стихают растревоженные барабаны. Обжигающий, «дымящийся» член нехотя покидает поруганную плоть. «Неужели – всё», – мысли путаются в голове писательницы. В попе не стихает пожар, кровь бешено стучит в висках, хочется пить.
Анна ощущает приятный холодок. Воздух проникает в натруженное насилием нутро – развороченная дырень, а по внутренней поверхности бедра медленно поползла горячая капля. Вот и вторая капелька скользнула по загорелой ляжке. Дама не желает верить случившемуся. Калека порвал её. К чертям раскурочил маленькую девственную дырочку.
– Открой рот, Ann! – в сознание проникает настойчивый голос служительницы культа.
Прямо перед собой Анна видит монстра, который только что жестоко насиловал её. Чёрный бугристый змий перемазан багровой пеной.
Анна сжала губы и отчаянно замотала головой. «Из попы в рот!? Это так грязно, так унизительно и противно! Нет, никогда этого не сделаю», – думает женщина, набравшись ниоткуда взявшейся решимости. И как ответ на опрометчивое решение, воздух резанул короткий свист. Резкая, острая как скальпель боль заставляет Анну взвыть, а глаза вновь застилают слёзы. После второго удара хлыстом женщина сдаётся и, зажмурившись, покорно раскрывает уста.
– Открой глаза, Ann. Смотри. И шире, ещё шире открой рот, – наставляет жрица, – высуни язык.
Анна видит, но особенно чувствует, как измазанная в крови головка победоносно ложиться на язык. Служительница культа, стоя на коленях, ритмично вздрачивает фаллос.
Не прошло и минуты, как негр закряхтел, дёрнулся, по телу пробежала сладостная судорога, и Анна ощутила как первые горячие, тягучие капли спермы обволакивают язык. Она явственно переживает: услужливо подставленный ротик заполняет терпкое и густое семя. Женщина исключительно остро чувствует характерный привкус. Солоноватый, кисло-горький, и писательнице очень хочется избавиться от всего этого, немедленно. Словно читая крамольные мысли, жрица, выдаивая последние капли, тихо вразумляет, нашёптывая в самое ухо:
– Теперь, Ann, ты должна ВСЁ проглотить. И если хоть одна капля эликсира жизни упадёт, 39 «поцелуев» получит твоя промежность.
Анна холодеет от ужаса, слова прозвучали приговором. Женщина отчетливо понимает, эти люди не шутят и обязательно исполнят страшное обещание. Головка покидает уста, а пленница крепко сжимает губы, боясь проронить хоть каплю. Вязкое семя совершенно затопило рот. Преодолевая отвращение, сдерживая рвотные позывы, писательница делает первый глоток. Она физически ощущает, как тягучая жижа медленно сползает по пищеводу. Спермы ещё достаточно и Анне приходиться сглатывать снова. Только теперь она закашлялась, подавляя нахлынувшую тошноту. Женщина понимает, что спасла себя от наказания. Но ещё очень долго, Анна будет продолжать чувствовать, особенно переживать специфический привкус эликсира жизни.
*****
Сергей профессионально фиксирует на камеру всё, что видит. В «горячих точках» он насмотрелся всякого, но вот такой антураж оператор снимает в первый раз. Когда горбун прекратил содомировать Анну и подошёл к багровому от прилившей крови лицу, Сергей до предела вывернул зум объектива и сфокусировал максимальное приближение на заднице. Спокойное лицо молодого человека сменилось выражением тревоги, хотя на войне Сергею приходилось снимать оторванные руки, ноги и вспоротые осколками снарядов животы…
Видоискатель камеры бесстрастно фиксирует: кольцо ануса, натёртое и воспалённое, болезненно зияет. Эта подрагивающая вывернутыми красными краями «чёрная дыра» даже и не думает смыкаться. Ярко-багровые трещинки разрывов сфинктера, капельки крови, скользящие по загорелым ляжкам, безмолвно свидетельствуют: задний проход не выдержал жестокой содомии и травмирован в нескольких местах. Бесчувственный демон похоти просто истерзал женщине задницу – разорвал, а затем запечатал своим ядовитым семенем рот. Сергей искренне удивляется, как писательница вообще смогла всё это пережить, не теряя сознания.
Сгустившуюся тишину разрывает стон гонга. Чёрный Маг торжественно изрёк:
– Братья и сёстры, воздадим хвалу отцу нашему – Асмодею. Пусть лучезарный снизойдёт до своих презренных рабов и соблаговолит принять дар.
Сергей переключил камеру, снимая общий план подземелья. Верховный Жрец протяжно, монотонно и громко читает на непонятном языке тфилу5, сектанты хором вторят ему. Чёрная месса продолжается, речитатив молитвы завораживает, сатанисты погружаются в транс. Одержимое бесами скопище, раскачивается в едином порыве и симультанно6 нараспев повторяет снова и снова гипнотический Retson Retap7…
Мистерия внезапно прерывается, словно первородная инфернальная сила принуждает собравшихся замереть. Молниеносный порыв чудом не задувает факелы, и только зыбкое пламя потрескивая на ветру нарушает торжественную тишину.
Сначала Сергей слышит только мерный цокот копыт о каменный пол, а затем в кадр медленно вступает здоровенный, чёрный как смоль Козёл с массивными изогнутыми рогами. Все сектанты, кроме Верховного Жреца, падают ниц, простирая руки к проявленному. Такого зверя Сергею ещё никогда не приходилось видеть. Высота в холке – не менее полутора метров, и длина от головы до хвоста – почти два. Смолистая шерсть лоснится в отблесках факелов. Длинная борода с проседью свисает до пола. Животное торжественно, с достоинством особы королевских кровей, неторопливо приближается к помосту. По залу прокатывается властное блеянье.