«Пожалуй, хватит на сегодня кина. Материала более чем достаточно. Пора выбираться отсюда», – Сергей выключает камеру (аккумулятор почти разряжен) и осторожно пробирается к выходу.
Ему повезло – молодой человек успел покинуть усадьбу раньше, чем гости начали разъезжаться по домам. Перемахнуть через невысокую ограду для тренированного парня труда не составило, а до Москвы подбросил запоздалый и жадный до денег пенсионер на отечественной развалюхе.
*****
Когда Верховный Жрец покинул содрогающуюся Анну, его место заняла жрица с серебряным кубком. Опустившись на колени, она терпеливо ждёт. Капельки крови, выступают в разрывах, смешиваются с росинками пота и, соскальзывая, падают в кубок с эякулятом животного.
Прислужница собирает должное количество крови; кубок передают Чёрному Магу. Тем временем обессиленную и опустошённую женщину медленно опустили на помост и освободили от пут.
Верховный Жрец вдумчиво готовит ритуальное зелье. Он высыпает в кубок белый порошок, добавляет несколько капель эликсира из старинной зелёной склянки венецианского стекла. Содержимое тщательно перемешивается веточкой сушёной полыни. Всё это действо сопровождает речитатив молитвы. Сектанты, взявшись за руки, ритмично раскачиваются, творя инфернальные бдения, напитывают содержимое кубка эманациями греха.
Анна смертельно устала, каждая клеточка изнурённого тела невыносимо страдает. Писательница с трудом осознаёт, что происходит вокруг. Медленно проявляется осознание: женщина на полу, свободная от пут, прислонившаяся спиной к колодкам. Ноги широко раздвинуты, острая боль в промежности не позволяет двигаться. Анну мучает жажда, губы высохли, а во рту навязчивое послевкусие спермы чернокожего насильника. Потому, когда появляется жрица с серебряным кубком, Анна инстинктивно тянется обессиленными руками. Но прежде чем напоить, писательницу предупреждают.
– Ann, всё позади. Ты теперь Избранная. Ты должна испить чашу Причастия до дна.
Жрица, придерживая кубок, помогает женщине пить. Вязкая, горько-солёная жижа затопила рот. Анна скривилась.
– Нет, нет, нет. Ann, ты должна причаститься, испытать всё, – приказывает белая маска, строгий голос не оставляет выбора.
У Анны нет сил, нет воли, сущность её раздроблена, а потому она продолжает покорно пить тошнотворное пойло. Кажется, чаша неисчерпаема, последний судорожный глоток не приносит облегчения, но Причастие свершилось. Писательницу начинает мутить, дурнота медленно подступает, тягучая, дурманящая...
Женщина чувствует, переживает особенно: каждая клеточка изнывающего тела наливается свинцом. Боль медленно растворяется в проникающей в сознание дрёме. Нечеловеческая усталость смежает веки. Анна готова провалиться в бесконечный омут небытия. И, кажется, будто кто-то нашёптывает, выжигает в сознании калёным железом, в который раз повторяет заново и вновь:
Я всегда наблюдаю за тобой.
*****
Анна проснулась в своей постели. Она лежит на спине, обнажённая, широко раскинув ноги. Голова тяжёлая, хотя время выспаться у женщины было. Дама отчётливо помнит и понимает, что происходило в ночь полнолуния. Первая мысль – пойти в полицию и написать заявление на всех этих сумасшедших сектантов. Писательница посмотрела на часы: равнодушное тиканье на прикроватном трюмо; 15:51 – надо бы вставать. Анна с трудом села в кровати, между ног сильно саднит, прилично побаливает попа. Внимание женщины привлекает незнакомая баночка с кремом, придавившая толстенький почтовый конверт. Дама взяла и повертела склянку в руках: на крышке неровные буквы «Намажься мной». И всё, больше никаких пояснений. Женщина вернула баночку на столешницу и заглянула в конверт. Внутри покоится толстенькая пачка хрустящих, американских долларов. Анна немало удивлена, хотелось бы пояснений. С любопытством пересчитывает новенькие банкноты. Ровно 9 тысяч лежат на кровати. Писательница повторно, внимательно осматривает конверт. Так и есть, ещё 11 центов плюс листок, сложенный пополам и не замеченный вначале. Анна развернула бумагу, читает:
Ann, ты теперь Избранная. Ты достойна большего.
Эта скромная сумма является компенсацией Дня Полнолуния.
Бальзам уменьшит страдания и исцелит твои воспоминания.
И помни: Я всегда наблюдаю за тобой.
На месте подписи изображение жёлтого глаза в объятиях Уробороса и надпись на арамейском по кругу.
Анна явственно ощущает гадкий привкус вчерашнего «коктейля», причём такой яркий, словно женщина только что орально ублажила дюжину голодных животных. Писательница осторожно поднялась, взяла баночку с кремом и неторопливо, смешно расставляя ноги, поковыляла в ванную. Здесь дама первым делом тщательно почистила зубы и прополоскала рот. Вроде помогло, навязчивый привкус улетучился. Женщина присела на край ванны, широко раздвинув ноги и, вооружившись зеркальцем, принялась внимательно изучать промежность. «Боже, что они натворили…» – горько сетует Анна. Срамные губы, в общем-то и так не маленькие, отекли, увеличились почти вдвое и отвисают, как уши спаниеля. Но это ещё полбеды. Разглядывая интимную дырочку, писательница машинально смахнула набежавшую слезинку. После вчерашнего фистинга опухшая с ярко-красными следами разрывов некогда аккуратная щёлочка теперь являет собой разъёбанную пизду. «Настоящая лоханка – дырка рваная», – женщина тяжело вздохнула и принялась обильно увлажнять многострадальное лоно бальзамом. Густая мазь приятно холодит кожу и действительно притупляет боль.
Теперь пришла очередь осмотреть попу. Сделать это оказалось сложнее. Анне пришлось встать на четвереньки спиной к большому (в пол) зеркалу. Женщина опустила голову на коврик и широко раскрыла пышные ягодицы, украшенные фиолетовыми «поцелуями» жгучего хлыста. Заглянув через плечо, Анна внимательно изучает задний проход. Здесь ситуация кажется несколько лучше, хотя попа так же мучительно ноет, как и растерзанная кунка. Дырочка закрыта, но натёрта до лилового цвета и сильно травмирована. Алые трещинки припухшего сфинктера больше не кровоточат, но прикасаться больно. Кожные покровы вокруг ануса измазаны сгустками запёкшейся крови, бурые потёки, грязные разводы «украшают» загорелые ляжки. «И задницу порвали», – печально резюмирует писательница. Анна смыла кровь и тщательно смазала повреждённую дырочку. Кое-как закончив с гигиеническими процедурами, женщина вернулась в комнату.
Дама решила перечитать записку и развернула бумагу. Как же удивилась женщина, когда обнаружила, что листок абсолютно чист. Из книжек про шпионов Анна, конечно, знает о существовании исчезающих чернил, но сама сталкивается с этим фокусом впервые. Писательница решила пересчитать деньги – неужели и здесь подвох? Внимательно осмотрела и потрогала каждую купюру. Нет, всё честно. На прикроватном трюмо покоится аккуратная стопочка новеньких долларов, 9 тысяч и ещё 11 центов.
Анна вспомнила, что голодна, и с аппетитом поела. Плотно позавтракав (хотя по времени это, скорее, обед), писательница решила снова прилечь: все эти бытовые хлопоты несколько утомили. Дама уже не уверена, что первым делом побежит в полицию. Пожалуй, следует навестить знакомого гинеколога. Пожилой профессор много лет пользовал Анну по женским вопросам.
Писательница прикрыла глаза и отдалась подкравшейся дрёме.
Впереди Анну ожидает Воскресение…