36 ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК

Фордхэм открыл дверь комнаты Керриган рано следующим утром.

— Ты в порядке.

Она приоткрыла глаза, увидела его на пороге. Она ужасно спала. Очень долго не могла уснуть, а потом ее мучили кошмары о мятеже.

— Я уже не в цепях, — пробормотала она.

— Боги, — прорычал Фордхэм. Он опустился на кровать рядом с ней. — Хелли вырубила меня, когда я ее нашел. Она не дала увидеться с тобой. А утром сказала, что ты на испытательном сроке?

Она застонала.

— Ага.

Фордхэм покачал головой.

— Это отвратительно. Ты ничего плохого не сделала. И если у тебя проблемы, разве они не должны быть у меня?

Керриган сжала его ладонь, чтобы он не побежал творить глупости.

— Не надо. Я не хочу, чтобы и ты пострадал. Ты не был бы на протесте, если бы не я.

— Это глупости. Все так говорят об этом, словно там не было Красных Масок, и мы сами уничтожили те здания.

— Вот так ощущает себя меньшинство в Кинкадии.

Она устала. Так устала. Что бы ни случилось, их обвинили. И они могли пытаться выбраться, но их всегда будут считать проблемой.

— Надеюсь, я не мешаю.

Фордхэм поднялся на ноги.

— Нет.

Одрия понимающе посмотрела на Керриган.

— Пора идти на первый день полетов.

Керриган застонала и накрыла подушкой лицо.

— Что с ней такое?

— Она заперта. Никаких полетов месяц.

— Что? — охнула Одрия. — Это абсурд. Мы только начали летать. Она отстанет. Как они ожидают от нас работы командой без нее?

Керриган посмотрела на Фордхэма, и он вывел Одрию из комнаты и объяснил все шепотом. Она была рада, что ей не нужно было этого делать.

Как только она выбралась из камеры, она отправила письмо Дозану, спросила о Кловер и хотела узнать, вернулся ли Хадриан в резиденцию Фэллона в Централе. Она не получила пока ответа, но не могла выйти и выяснить, были ли они в порядке. Даже письма были риском из — за испытательного срока, висящего над ее головой. Но ей нужно было знать.

Это висело над ее головой, пока она готовилась и рано отправилась на тренировку. Алура смотрела на нее безжалостно. Она не ожидала от наставницы сочувствия, но все еще было обидно. Это все не было ее виной.

Тьеран ждал ее, когда она пришла.

Что ты сделала?

— Прости, — сказала она. — Ты все еще сможешь тренировать маневры.

Это мне не поможет без тебя.

Она скривилась.

— Слушай, Лориан взъелся на меня. Это была не моя вина. Я понимаю, что ты злишься, но держи возмущение при себе.

Ладно, — рявкнул он и улетел.

Она хмуро смотрела ему вслед. Она не смогла даже ответить ему на это. Если он хотел вредничать, пускай. Она не могла изменить результат, она не жалела, что пошла.

Хуже всего было сидеть на арене и смотреть на уроки полетов. Она хотела быть на спине Тьерана и работать. Больше всего на свете она любила летать. Бастиан, наверное, знал, что она будет ощущать себя отрезанной, пропустив эти уроки, но не мог знать, что это ощущалось как потеря конечности. Только в полетах из всего этого всегда был идеальный смысл. И теперь, когда она могла делать это, когда хотела, ей запретили.

Другие четыре ученика вышли из арены, покрытые потом, но радостно смеющиеся. Керриган скрывала эмоции на лице. Она не могла показать им свое расстройство. Керриган была тише, чем обычно, но никто это не комментировал. Как они могли винить ее?

Ей все еще нужно было ходить на обычные уроки. Новый учитель воздуха был не таким, как Зина с ее странностями. Он был скучным, если честно. Остальные уроки были даже более изнурительными. Она не получила вести от Зины после ее исчезновения, и только через два дня пришел ответ от Дозана. Короткое послание, где говорилось, что Кловер и Хадриан выбрались из резни. Кловер не принесла послание сама. Она получила записку от одного из маленьких шпионов Дозана. Ее радовало, что они были живы, но она не представляла, что не пускало к ней Кловер.

Она ощущала себя одиноко без вестей от друзей, изолированная от четырех друзей, которых завела за месяцы тренировок. Испытательный срок навис над ней темной тучей, обещающей дождь.

— Псс, — сказала Одрия, заглянув одной ночью в спальню Керриган через пару недель ее заточения.

Керриган оторвала взгляд от пергамента, на котором писала задание по философии.

— Эй.

Одрия прижала палец к губам и кивнула на коридор.

— Идем со мной.

Она приподняла бровь.

— У нас будут проблемы?

— Нет. Конечно, нет.

Но глаза Одрии были хитрыми. Керриган узнала это, потому что будто смотрела в зеркало.

— Не могу. Если меня поймают, то выгонят.

— У тебя не будет проблем, — настаивала Одрия. — Мы этого не допустили бы. Это для веселья.

Керриган нахмурилась и покачала головой. Ей не было весело.

Одрия фыркнула.

— Ты не можешь так от нас закрываться.

Закрываться от них? Она такого не делала.

— Я не закрываюсь.

— Может, ты это не видишь, но это так. Ты даже закрываешься от Фордхэма, — Одрия пронзила ее взглядом. — Повеселись вечером с нами. Тебе это нужно больше всего.

Керриган должна была спорить. Ей не нужны были проблемы. Она не могла быть выгнана из Общества. У нее почти ничего не было в жизни, и так она навсегда потеряет Тьерана.

Но она не спорила. Она хотела отвлечься от уроков, побыть с друзьями. Одрия обычно хорошо понимала, будут ли проблемы. Хотя она не знала, каково было полуфейри. Керриган пострадает, если других поймают. Так всегда было.

Но она надела плащ и вышла из комнаты. Они встретились с Фордхэмом, Нодой и Роком этажом выше, ждущих на площадке.

— Я же говорила, что уговорю ее пойти с нами, — сказала Одрия.

Фордхэм смотрел только на Керриган, но она не могла прочесть его взгляд. Нода обрадовалась, Рок просто подмигнул. Она невольно улыбнулась. Керриган пошла за ними по горе. Она первой поняла, куда они шли. Еще до того, как Одрия открыла дверь и указала рукой за себя.

— Та — да! — сказала Одрия.

Другие уставились на роскошную теплицу. Стекло стоимостью в тысячи марков обрамляло стены и потолок поразительного строения. Это была работа поразительных древних фейри — мастеров земли. Они создали здание, чтобы тут не только росли посевы круглый год для горы, но и для медицинского использования. Керриган провела тут одну или две ночи с Лиамом, они пробовали запрещенные травы и хохотали всю ночь над потолком. Они попадали в передряги. Она сжала юбку, где в кармане лежал его компас, как было теперь всегда. Постоянное напоминание.

Но та ночь прошла, а впереди лежала новая дружба.

— Я тут никогда не была, — прошептала благоговейно Нода, зажигая пару огней фейри, чтобы озарить путь.

— Она огромная, — добавил Рок.

Одрия вытащила бутылку из сумки на бедре.

— Я подумала, что нам нужно немного расслабиться.

Фордхэм покачал головой.

— Кто бы мог подумать, что ты — нарушительница порядка?

— Я — не просто титул, — возмутилась Одрия, задрав нос.

— Что это за пунш фейри? — спросила Керриган, проходя внутрь и позволяя двери закрыться за ней.

— Не знаю, — она рассмеялась, обвила руку Керриган и пошла среди растений, пока они не прибыли в небольшой круг в центре, который использовался для уроков. — Я стащила его из кладовой и даже не смотрела.

— А ты сказала, что проблем не будет.

— Середина ночи. Никто не видел, как я его взяла, никто не найдет нас.

Слова очаровали теплицу. Словно то, что они прозвучали, сделало их правдой.

Они принесли подушки в маленький круг и собрали огоньки фейри близко, чтобы только они впятером были в свете. Одрия передала пунш фейри. Она взяла несколько бутылок. Не слишком скрытно.

— Мы все напряжены, а нужно отдохнуть, — настаивала Одрия.

Рок не жаловался, сделал первый глоток и передал бутылку Ноде. Она подняла ее, пожала плечами и выпила. Когда бутылка дошла до Керриган, она посмотрела на этикетку, но там ничего не было ясно. Красная бутылка пунша фейри когда — то вырубила ее на два дня. Хелли отказалась исцелять ее, Дарби не смогла помочь. Ей пришлось страдать из — за последствий. Боги, она надеялась, что это был не тот пунш.

Она сделала глоток, пунш ощущался мягко. Это был плохой знак. Чем сильнее он был, тем слаще был пунш, словно он заманивал в ложное ощущение безопасности.

— Давайте сыграем! — заявила Одрия, сделав глоток. Она вытащила вторую бутылку с зеленой жидкостью, плещущейся внутри, и передала ее.

— Что за игра? — спросил Рок с отрыжкой. Они все застонали, а он рассмеялся.

— Правда или вызов.

— Что это? — спросил Фордхэм.

Керриган недоверчиво посмотрела на него.

— Ты точно играл в Правду или вызов в Доме Теней.

Одрия рассмеялась.

— Там было скучно, если вы в это не играли. Есть честный ответ или выполнение действия. Если отказываешься делать одно, нужно делать другое.

— Ах. Мы звали это Вызов или Последствия, — объяснил Фордхэм. — Всем бросают вызов вопросом, и если отвечать отказываются, выдается последствие.

— О — о, — выпалила Одрия. — Давайте так сыграем!

Керриган ткнула его.

— Смотри, что ты сделал.

— Прошу прощения, — сказал он с ухмылкой, показывающей, что он не жалел.

— Я начну, — прощебетала Одрия. — Вызываю Ноду.

Нода тяжко вздохнула.

— Ладно.

— Какой твой самый глубокий и темный секрет?

Нода нахмурилась и думала долгую минуту.

— Что я недостаточно хороша для Общества и не попаду туда.

— Это не секрет, — сказал Рок. — Ты уже достаточно хороша.

Нода сжалась от обвинения.

— Но я это ощущаю так.

В круге стало тихо на миг. Это было тяжелое бремя.

— Твоя очередь, Нода, — сказала Одрия.

Нода сглотнула.

— Я вызываю Фордхэма.

Он сел прямо, ожидая удара. Керриган догадывалась, что в Доме Теней вопросы были жестокими. Она судила по короткому пребыванию там.

— Кто твоя истинная любовь?

Он опешил. Он точно ожидал не этого.

Керриган затаила дыхание. Она ждала, что он назовет Дацию. Он мог откусить ей голову за упоминание ее имени. Она больше его не озвучивала.

— Последствие, — процедил он.

Все моргнули. Они думали, что вопрос был простым. Он мог назвать кого угодно. Мог сказать, что никогда не любил. Но он решил, что ответ — личный, и не стал его озвучивать.